Утро началось с поисков Ильи, который вместе с моим младшим сыном отправился на добычу донской рыбы. Натянув на себя всю имеющуюся одежду, мы побрели вверх по течению и через пару десятков метров наткнулись на нашу парочку, замаскировавшуюся в камышах. Илья махал чем-то похожим на спиннинг с леской, судя по толщине способной удержать молодого бычка, а Никита меланхолично закидывал удочку с куском пенопласта. Результат был соответствующий.
Лена быстро сориентировалась и, давя на жалость, пристала к ближайшим рыбакам с просьбой дать немного червей. С живой приманкой дело пошло веселее. Огромный пятисантиметровый окунь и очумелая улитка стали нашей добычей. На горизонте показалась синяя фигура Лиды. Сразу поясню, что это не описание последствий неумеренного употребления алкоголя, а всего лишь цвет спортивного костюма.
Окончательно распугали всю рыбу, сложили удочки и выдвинулись с сторону гостиницы. Мне сказали, что я могу выбирать между оладушками и сёмгой на завтрак, включённый в проживание, на что моя природная жадность рисовала сладкие рыбные картины.
Тётя в подсобке столовой обозвала меня водителем, но пообещала принести поесть. Конечно, сёмгой там и не пахло, а пахло овсяной кашей, макаронами, оладушками и чаем. Учитывая бесплатность еды, я слопал всё, доел за детьми и с энтузиазмом предложил отправиться в поход к знаменитому отрогу. Все поддержали, за исключением Наташи, которая уже была в тех местах и благоразумно выбрала более спокойное времяпровождение.
Признаться, достопримечательности выбирала Ленка, но как и положено заводиле, при выходе из дверей она включила заднюю и сказала, что не знает маршрут. Я уверенно махнул рукой на северо-восток и на протяжении следующего часа выслушивал обвинения в топографическом кретинизме.
В конечном итоге, разделившись на две группы, увязая в песке, до родника мы дошли. Передохнули под кронами желтеющих ясеней под шум выбивающейся воды, подумали о вечном, забили смартфоны фотографиями и не спеша вернулись в станицу. Очередной пункт плана путешествия - усадьба Шолохова была уже открыта для посетителей.
По современным понятиям уже сложно объяснить, что в советское время в огромном двухэтажном доме с парой десятков комнат, гаражом на несколько машин, гектаром земли и прислугой можно было жить за выдающие заслуги перед государством, но практически нельзя владеть всем этим.
Полностью обеспеченный всеми благами академик, лауреат Ленинской и Нобелевской премии комфортно работал и наслаждался жизнью, резко отличающейся по качеству от окружающих его людей, но обеспечить такие условия даже детям уже не мог. Возможно, это более социально справедливо, чем роскошное существование рождающихся сейчас династий, вынырнувших из мутной эпохи первоначального накопления капитала.
Проходя по комнатам, рассматривая мебель и личные вещи легко представить себе жизнь, которая протекала в этом доме. Появляется ощущение времени, которое стирает все желания, достижения человека, оставляя окружающим только замерший отпечаток чужой жизни.
Оставим описание усадьбы-музея специалистам и желающим лично посмотреть на быт писателя. На наш взгляд, время проведенное в музее точно не потеряно зря. Думаю, каждого зацепили свои мелочи и вряд ли мой интерес к документам по изъятию земли у шестерых соседей для строительства усадьбы и размеры комнатушки, в которой гостил генсек Хрущёв со своей супругой совпал с тем, что удивило моих компаньонов.
Десяток минут у пятитонного надгробия на могиле писателя в саду усадьбы, фото на память об этом месте, и, обогащённые впечатлениями, мы потопали собирать вещи и освобождать номер.
Планы покататься на лошадях не увенчались успехом, а вот постоять под сенью четырехсотлетнего дуба получилось. Как всегда оказался важен не размер, который впечатлил, а мысли о том, сколько всего вокруг произошло, пока дерево разворачивало свою крону.
Финальную точку мы поставили, вскарабкавшись на холм, увенчанный скульптурой орла, который раскинул крылья над донским простором. Обернувшись в направлении его взгляда, видишь с высоты излучины Дона, разбросанные пятна небольших станиц, тронутые жёлтой осенью леса и ниточку серой дороги, ведущей из истории верхнедонского казачества к дому.
Триста километров и память о станице Вёшенской за спиной. Мы дома.
