Новый театр. Первый сезон
Кроме артистов Лебедевского дома Самарцев пленяли изредка заезжавшие концертанты.
30 октября 1853 года скрипачка «иностранка, девица Тереза Оттаво» дала концерт, причём аккомпанировала ей на прекрасном империал Лихтенталя К. М. Лихачёва, любительница музыки и отличная пианистка… Признаться, у нас же много любителей музыки, но для Оттаво… образованная здешняя публика наполнила одну из лучших в городе зал, в занимаемом господином вице-губернатором доме. Всем любопытно было видеть девицу, играющую на скрипке.
После уничтожения театра Лебедева, искусство находит себе приют в доме Дворянского Собрания. Но аристократический зал открывал свои двери лишь благотворительным вечерам, да заезжему концертанту с именем или положением.
В 1852 году был проездом в Самаре прежде бывший первый тенор С.-Петербургских театров Конти… Он напомнил некоторым из слушателей те минуты восторга, в которые роскошные цветы сыпались к ногам волшебников большого театра в С.-Петербурге. Однако хроникёр «Губернских Ведомостей» отмечает «нерадушный приём: в концерте было немного посетителей. Итальянский соловушко скоро отлетел на запад, где, вероятно, более найдёт сочувствия к сладостным песням своим».
12 октября 1855 года в Собрании дан был концерт натуральным флейтистом Двора Его Величества Короля Прусского, господином Либерманом…Музыка и преимущественно натуральная игра господина Либермана, - красноречиво гласит та же «Губернская Газета» - были прекрасны, пленительны. Публика города Самары в первый ещё раз наслаждалась игрой этого рода, выражавшеюся в гибких и стройных переливах звуков, умиляющих душу человеческую и настраивающих её к чувствам истинно человеческим.
Очевидно, для самарян, в эстетическом отношении, были «новы все ощущения бытия» и они с жадностью голодных набрасывались на всякое проявление искусства.
Можно теперь представить волнение кружка театралов, когда года через полтора после пожара в Лебедевском доме, появился, наконец, заправский театр…
Виновником его нарождения явился тогдашний самарский «молодой» (40 лет) губернатор К. К. Грот, который интересуясь развитием общественной жизни в новом губернском городе, сам давал в сезон три больших бала. На одном из таких вечеров Константин Карлович высказал мысль об устройстве постоянного в Самаре театра. Местное дворянство поддержало эту мысль. Открылась добровольная подписка, которая дала свыше 3 000 рублей. В августе 1855 приступили к постройке театрального здания, на первый раз деревянного, которое впоследствии намеревались заменить каменным.
Театр был открыт 16 ноября. Этому событию в «Губернской Газете» посвящена большая передовица, написанная со своеобразным игривым витийством. Её стиль и нарочитая восторженность, с которою автор сообщает о быстроте сооружения и великолепии нового театра, благодаря «волшебному жесту» начальства, заставляет догадываться, что певец этого «жезла» был близок к «сферам».
«Не стану говорить о наружности театра (вы, вероятно, догадались, что он деревянный) – он ещё не отделан, но чтобы получить понятие о внутреннем устройстве, представьте себе Малый Театр Московский, и вы останетесь удовлетворены. Разница в меньшем числе ярусов лож, у них три яруса с литерными ложами: бенуар, бель-этаж и вечно блаженный раёк, или, говоря языком менее популярным, галерея, партер, состоит из шести рядов кресел и амфитеатра.
Но всё это так мило, уютно, что любо смотреть. Борта лож и галерея обтянуты красным сукном, над литерными и средними ложами висит драпировка, также красная, с золотой бахромой, и при свете стеариновых свеч, горящих в тройных подсвечниках, как это видим в столичных театрах. Всё так приятно для глаз, что трудно поверить, чтобы в отдельном губернском городе, при небольших затратах, в три месяца…» и т. д. – «Сцена довольно хорошо устроена и довольно просторна; декорации новые и щеголеватые; занавес, изображающий , если не ошибаюсь, римский форум, наряден, хоть куда; наконец, оркестр, по провинции, очень сносен.»
«Вчера, т. е. 16 ноября, происходило открытие театра, публика с удовольствием спешила занять места… Для первого дебюта были даны пьесы: «Ворона в павлиньих перьях», «Что имеем, не храним» и «Дочь русского актёра».
Из числа прекрасного пола первое место занимала госпожа Глазунова 1-я, которая с привлекательной наружностью соединяет и сценические достоинства… Госпожа Николаева тоже недурна в своих ролях».
Уже «шесть рядов партера» говорит о небольшом сходстве нового Самарского театра с «Московским Малым». Мы знаем, что сооружение, вызвавшее такие восторги, стоило до трёх тысяч рублей и, как говорят, было переделано из старого хлебного амбара… Наружный вид его был крайне невзрачен. Театр-амбар был поставлен в юго-восточной части города, почти в центре бывшего городского вала (остатки которого были ещё видны), на том самом месте, где теперь (1917 год) первая пожарная часть.
Есть сведения, что место под зданием принадлежало ранее провизору Циглеру. Входной стороной он глядел на Волгу (на Старо-Самарскую улицу), а с остальных – показывал пустой и грязной площади голые свои рёбра из плохих, кое-где перерубленных и заплатанных брёвен: из рёбер местами торчала пакля. Подъезда или крытого крыльца не было. Старые театралы вспоминают, что в театре долгое время не было «уборных», и почтеннейшая публика в антрактах выходила «на волю», к боковой и задней стенкам театра; полупустырь, обильно унавоженный – от привоза хлеба – «Полицейской площади», в простонародии именуемой «вшивым базаром». Антракты, таким образом, оживляли темь и глушь, царившую вокруг «храма муз», но не способствовали украшению последнего.
Представления в новом театре продолжались, по видимому, всю зиму 1855 – 1856 гг. О репертуаре и исполнителях нам сообщает тоже официальное издание и в той же, усвоенной ими игриво-замысловатой манере. Эта манера представляет странный контраст с канцелярской чёрствостью помещённых рядом публикаций: вызова в Гражданскую палату помещицы «по иску дворовой девки от услуг ея свободы» или объявления о «пропавшей кобыле сивожёлтой».
Шли пьесы «Стряпчий под столом», «Провинциальная невеста», «В чужом глазу я вижу сучок». С восторгом отзывается театральный критик о «Матросе»: - «Матрос! Кто из видевших на столичной сцене, не выходил из театра полный грустно-сладкой думы; кто из мужчин (мы не говорим о прекрасном поле) не стискивал зубов крепче обыкновенного, чтобы удержать тот чувствительный вздох, который так не к лицу худшей половине адамовых потомков…» Удачно прошли «Собачкины и Петушковы», «Старый математик» и пр.
В другой статейке так сообщается о разнообразии и обилии увеселений в Самарском театре: «не знаешь, с чего начать: комедии, водевили, оперетки (мы хотим сказать «оперы» - да боимся), патриотические сцены, Арабы – Кабилы, братья Мальчугины и проч., проч.
Спектакли этого сезона иногда разнообразились приездом гастролёров. В январе приехал знаменитый Бантышев, «любимец московской публики, неподражаемый исполнитель национальных мотивов». Публика стекалась в театр во множестве.
Александр Олимпиевич Бантышев – оперный певец, тенор, по воспоминаниям современников, был и превосходным драматическим артистом, и обаятельным человеком.
Бантышева сменили фокусники, факиры.
Устраивались на новой сцене и благородные театры.
А. А. Смирнов
Газета «Волжский день», 14 января 1917 года
Первые две части читайте в наших предыдущих публикациях