Наша коллега Татьяна Чайковская продолжает рассказ о поволжских путешествиях.
Напомню читателю, что наше летнее путешествие было не к пляжам морским, а по берегам Волги. Сызрань я вам уже представляла, наступила очередь деревень, которые мы посетили. Их было три. Сначала хотела выделить словом «особенная» только заброшенную деревню, но, поверьте, в каждой есть на что посмотреть.
Факты по крупицам
Из детства помню только одну деревню – Троицкий Сунгур. Помню, я спала на нижней полке в поезде. Сон был тревожным, под стук колёс. В поезде я ехала тогда впервые. Да ещё собака Майка постоянно лизала ноги. Тем летом нас с сестрой бабушка повезла в свою родную деревню знакомиться с родственниками. Мне было не больше шести лет, значит, сестре Ольге – восемь. В памяти крашеное крылечко уютной избы. Тёплое-тёплое лето. И много девчонок. Тоже внучки бабушкиных братьев. Деревня на лето принимала всех внуков. Из Ульяновска Саша и Иринка. Две деревенские, Света и Лена, и мы с Ольгой. Светка, красивая такая, глаза как у лисы – зелёные. Она прелесть какая была, я насмотреться на неё не могла.
Дядя Миша, Ленин и утро в деревне
Ранним утром солнце не даёт долго спать. Бьёт в глаза через окошки и гонит на улицу. Выпив залпом стакан молока, кричим бабушке, что позавтракали и убежали. Повсюду пчёлы жужжат. У дяди Миши на огороде пасека. Но пасечником я его не помню. Охотником помню. Серо-белая лайка по кличке Тайга во дворе жила. Его охотничья подруга. А мы привезли ему Майку (вроде бы гончей породы). Память выдаёт мне дядю Мишу в кепке полотняной, в рубашке простой и широких брюках. Серьёзный и неразговорчивый, на Ленина похож. Он не любил это сравнение. Может, из идейных соображений, может, из личной неприязни, но на Ленина он всё же был похож. Просто народ с броневичка он не агитировал ни на что. Он был лесничим.
Помню, в прятки играли на заднем дворе, в высокой траве. Упади в густую траву и лежи, пока тебя не найдут. А ежели не найдут до темноты, то просто возвращайся домой. Этим летом я вернулась в деревню со своими детьми и мамой. Теперь её очередь знакомить внучат с родственниками. Принимала нас та самая Света-красавица.
Чай не из деревни, из села, а село
Говор местный ни с чем не спутаешь. Моей бабушке целой жизни не хватило, чтобы от него избавиться. Окончания сунгурцы не проговаривают, слова сокращают и всегда добавляют слово-паразит – «чай». Никакого отношения к нормальному чаю оно не имеет. А используется для связки слов в предложении. Например: «Иди кофту надень, чай простыть не долго» или «Сейчас задАми пройдём, чай недалеко». А ещё акают, да так заразительно, что сложно сдержаться и не перенять. У меня язык не поворачивается назвать село Троицкий Сунгур деревней. Достопримечательностей, может, и немного, а вот чистота села и ухоженность поражают. На две с половиной тысячи жителей приходится парк, где не валяется ни одной обёртки, мемориальный комплекс, парк военной техники, история села в лицах и даже набережная у небольшого пруда. А в лесу растёт реликтовая чёрная берёза, коих считаные штуки на всю страну.
Кудряевка только в памяти нашей
Следующая деревня на нашем пути – Кудряевка. Если честно, то душой всего нашего путешествия стала именно она. Чем же она нас так притягивала? Да тем, что её больше не существует. Я часто слышала рассказы деда о ней, хоть и покинул он её больше 70-ти лет назад, а ещё рассказы мамы, которая проводила там летние месяцы своего детства. Из-за этого мне казалось, будто я сама уже знаю там каждый угол. Открытием для меня стало, что деревни больше не существует. Аж с 1972 года. Бац, и нету одним махом. А точнее, решением главы района ликвидировать поселение и считать навсегда утраченным. Дорога эта поездка была ещё тем, что объединила вокруг себя несколько поколений нашей семьи и подарила долгожданную встречу с родственниками, братом Денисом и сестрой Леной.
Городски приехали!
Встреча на машинах назначена в деревне Николаевке Ульяновской области. Пока ждали остальных из Новоспасска и Сызрани, познакомилась с маминой подругой детства – Тосечкой. Встретила она нас прибаутками из местного фольклора: «А маманьки, а батюшки, городски приехали». Пока суд да дело, между обнимашками мама позвала свою подружку с нами. Тётя Тоня сначала сомневалась. Она даже безрадостно проводила нас к месту сбора, сетуя, что мы так ненадолго заглянули к ней. Но вдруг приняла положительное решение. Мы опомниться не успели, а она отобрала велосипед у внука и укатила под горку переодеваться. Вообще, она хотела «поболеть» с утра, а тут мы нагрянули сюрпризом. Быстро сменив домашние калоши на парадно-выездные, вернулась обратно. Решение верное, сегодня «болеть» некогда, «поболеем» завтра. Тосечка и стала нашим главным гидом. Собрали провизию и силу духа в кулак. Расселись по машинам, все в предвкушении. Выезжаем. За рулём мой брат Денис. Я получила кличку Спецкор, за свою привычку всё записывать и фотографировать. Компания у нас чудная, тут ударение хоть куда можно поставить, любое подойдёт.
Найти утраченное
Свернули с трассы. Дорога закончилась, едем вдоль поля. Вовсю идёт уборка, на поле пыхтит тракторок.
Тосечка (ну простите, не могу я назвать её тётей Тоней) указующим перстом тычет в островок на поле. Это остатки купеческого дома. С начала прошлого века дом стоял, пустовал, пока не развалился. Тут и дорога вдоль поля закончилась. Едем напрямки. Или, как говорят местные, «езжай, чай тут недалеко». Днище машин щекочет стерня (это жуткое слово обозначает остатки стеблей колосьев). Но вот и поле закончилось, началась трава в человеческий рост. Скоро- скоро покажутся развалины заброшенных домов. Жду. Пошли яблони, заросли торна (сливы-дички), а развалин так и нет. Машины мы остановили. Дальше только пешком. Брошенных домов нет. Оказалось, жителей перевезли вместе с домами. «Вот, смотри, Тань, остатки мазанки от тёти Шуриного сарая» (в данном случае мазанкой называют холодное хранилище, не путать с украинскими хатами. Хотя принцип постройки одинаковый. Предназначение другое).
Остановилась, рассматриваю. А мама с Тосечкой уже откуда-то из кустов кричат: «А вот и тёти Катин погреб». Бегу туда. Ну как бегу, продираюсь сквозь траву. И точно, виднеются остатки сруба, что уходит под землю. Сам вход завален глиной. Мама делает вывод, что поблизости должна быть яблоня, та, что у лавочки перед воротами росла. Снова в дебри, сквозь торн и кусты. Через пять минут вернулись счастливые, с яблоками за пазухой. Мы решили их деду нашему привезти. Пусть погрызёт яблочки из родной деревни.
Я огляделась. Пейзаж потрясающий. Вон те холмы, а вон овраги, всё как дед рассказывал. Люди уехали, а яблони растут сами по себе уж полвека как. Каждый год спеют яблочки, кто бы собирал. Все пошли в овраг, из родника водички попить. И я пошла, а сама прикидываю: вот же и речка, как дед говорил. Сейчас тут бобрам раздолье, людей нет, так они плотину построили. Вот и родник, что бьёт из земли уже сто лет. Он дальше журчать будет и ещё нас всех перетечёт. Все на месте, кроме жителей. Всё мягкой травой поросло.
Яблочки от родного порога
Настроение сентиментальное. Как будто к прошлому прикоснулась. Видимо, ностальгия разыгралась у всех, Тосечка предложила спеть. Представьте, стоим мы средь бела дня на холме, травой заросшем, и поём, кто как может. Всех птиц в округе распугали своим завыванием. Но время к вечеру, а нам выбираться по бездорожью. На обратном пути заехали в Николаевку. Именно там сейчас живут бывшие кудряевцы и их потомки. А на холме стоит и нависает над деревней мемориал воинам Великой Отечественной войны. Там проходят праздники 9 мая. Виден памятник издалека: и с трассы, и из каждого уголка деревни. Среди фотографий героев войны есть и фото Михаила Васильевича Никифорова – уроженца той самой деревни Кудряевки, деда Дениса и Лены, у которых мы гостим этим летом.
Нам есть чем гордиться, дед – полный кавалер ордена Славы. А его портрет на доске почёта ежедневно напоминает, каким великим может быть человек из деревеньки, что была всего на шестьдесят дворов. Из российской глубинки, что затеряна среди оврагов и холмов Приволжья.
Изначально статья должна была быть о приключениях этого лета, на которые вдохновил нас мой дед. Именно его воспоминания и рассказы стали основой путешествия по деревням. К сожалению, наш дед умер на 92-м году жизни в сентябре 2020. Мне кажется, он прямиком от нас вернулся в свою забытую деревеньку. Но мы успели привезти ему привет с родины и яблочек «белый налив» от родительского крыльца.
Поэтому Петру Ивановичу Емелину посвещается…
Подписывайтесь на наш канал, ставьте лайки, задавайте вопросы, обрушивайтесь с критикой!