В город N Тамару привёз муж. Здесь они и прожили полвека «как все». Муж работал, а в 90-е шабашил, где мог. Бывало – выпивал, бывало – гонял Тамарку, но больше жалел: дом построил, сад посадил, двоих детей поставил на ноги, внука дождался и умер. Тихо, неожиданно перед самой войной. И как будто открылась перед Тамарой чёрная дыра – всё полетело в неё, понеслась под откос размеренная жизнь.
За мужем ушёл сын, оставив матери лишь холмик под каштаном. Зять проигрался, запил и исчез. Вернулась Катя с сыном подростком в родной дом. Худо-бедно жили на зарплату медсестры и Тамарину пенсию, а тут – война!
После первых летних налётов, поплакав под сортовой яблонькой мужа, Тамара собрала сумки и повезла семью к сестре в Воронеж. Тут она отогрелась и успокоилась: второй раз выдала замуж дочь, внук поступил в университет. Еще раз поплакав, написала Тамара Павлику доверенность, достала из старой кожаной папки, ещё пахнущей родным домом, документы и тихо сказала: «Езжай, милый, продай дом».
На вокзале в сутолоке не успела перекрестить Павла – как знак. Через пару дней парень вернулся уставший, расстроенный, какой-то приглушённый. Ненасытная чёрная дыра не захотела отпускать Тамару, звала, требовала.
Павел приехал в родной город, прошёлся по безлюдным улицам, вздрогнул от зияющих, плохо прикрытых ран. Ему тут же захотелось укрыться в любимом с детства бабушкином доме. Чем ближе Павел подходил, тем сильнее стучало сердце, от волнения тело окутывала слабость. Последний поворот и парень замер, кровь ударила в голову от увиденного. Он ещё немного постоял, как будто надеясь, что страшная картина рассеется, исчезнет. Но на месте бабушкиного дома громоздилась куча кирпича, а на месте сада раскинулся соседский огород. Всё это безобразие было обнесено новеньким еврозабором. Павел то ли вскрикнул, то ли всхлипнул, сам не понял, и двинулся к дому расторопной соседки. Калитка оказалась не заперта. Он громко постучал в дверь.
На пороге появилась соседка, женщина под 50, крашеная блондинка со следами усталости на лице. Она окинула Павла любопытным взглядом и спросила:
– Чего надо, мужчина?
Не узнала.
Павел представился своим одноклассником.
– Не знаете ли, куда выехали Брюлловы?
– Выехали? – без тени смущения бойко произнесла тётка. – Да они померли все.
– Все?!
– Да все: и бабка, и дочка её, и внук.
– Я Павел, внук! – закричал юноша и ринулся на соседку.
Неизвестно, чем обернулось бы дело, не успей она захлопнуть дверь. Павел ещё долго стучал и, наверное, грозил расправой, но ответа не услышал.
Несколько дней Тамара пролежала, словно умерла. Потом собралась с силами и отправилась обивать пороги чиновников города N. Когда мы случайно познакомились в одной из контор, вопрос всё ещё не был решён. Никто не мог дать вразумительный ответ: кто, когда и на каких основаниях передал Тамарин дом и сад в собственность соседки; откуда взялись подписи и все правоустанавливающие документы.
– Полгода хожу, – доверчиво рассказывала Тамара, поправляя рыжие кудри, – все обещают разобраться. И я верю, разберутся. Всё-таки люди же они.