Предыдущая статья ( начало) смотри:
- По-разному люди приходят к монашескому призванию. У тебя были свои падения и скорби, и в моей жизни был грех, который до сих пор не могу ни забыть, ни простить себе. Но благодаря этому я здесь. Слава Богу, Господь вывел на путь истинный!
В те давние времена, когда я была молода, горда и хороша собой, в моей жизни было много мужчин. Многие хотели завоевать моё расположение и любовь. Не стрелялись, конечно, но страсти бушевали нешуточные. Я была самостоятельна и обеспечена. Покойные родители оставили небольшое имение, которое приносило ежегодный доход. Замуж я не торопилась, не от кого не зависела и вела жизнь обеспеченную и свободную. Однако, я быстро разочаровалась в легкомысленности и пустоте страсти, которую люди выдают за любовь. Если бы не сила воли, не умение подчинять разуму свои душевные порывы, неизвестно, как сильно бы я пала. Но беда в том, что это разочарование коснулось большего.
Какую брезгливую жалость у меня вызывали влюблённые девочки, шепчущиеся о женихах, о завидной партии, о семейном счастье и тревожно закусывающие губки при виде пустоголового красавца, ещё вчера обивавшего порог моей гостиной. Почему другие женщины не видят тщеславие и похоть таких кавалеров. Откуда они берут этот затуманенный взгляд, эту наивно-кокетливую улыбку? В предвкушении счастья идут под венец под звон колоколов и восторженную трескотню родственников. А потом резко дурнеют, глупеют и живут со скучными и изменяющими им мужьями, всеми силами стремясь лучше выдать замуж подрастающих дочерей. Неужели природа лишает женщину ума с одной лишь целью продолжения рода?
Да, такие дерзкие мысли были моими нередкими спутниками. Я была разочарована в окружавшем меня блуде и бездушии и отвергала всё и вся. Но отказаться от пустого - не значит создать стоящее. Правда, появилось у меня одно увлечение, которое заменило прежнюю светскую жизнь. Звучало это возвышенно и благопристойно - благотворительность! Ничего плохого про благотворительность я сказать не могу. А вот про себя в благотворительности - да, много могу сказать.
Как легко быть милой без доброты, как легко творить благое дело под аплодисменты, как заманчиво добиваться высоких целей, имея в их сердцевине лишь самоутверждение! Но это я сейчас понимаю, а тогда…
Люди меня всегда слушались - чувствовали во мне силу, ценили. Ну, ты понимаешь... - произнесла сестра Дария, глядя на вытянутую, как по струнке, спину Феодоры, не позволявшей себе даже небрежно сидеть в присутствии настоятельницы. - Я занималась организацией благотворительных карнавалов и концертов для раненых. Тогда это только приобретало силу в столице, и наш город был одним из первых, подхвативших идею. У меня многое получалось. Вокруг - люди, жизнь, движение. Жила я одним днём, была счастлива успехами своего дела, в будущее смотреть не хотелось.
На одном из таких благотворительных концертов в военном госпитале мы и познакомились с Николаем. До сих пор помню его лицо - прожилки вен просвечивали сквозь белую кожу, по-девичьи тонкие черты лица, рыжий пушок над губами. Он был юн и неопытен. Подошёл, поклонился, поцеловал руку:
"Благодарю вас! Это так благородно с вашей стороны, так прекрасно!"
И смутился. Я тогда ещё про себя подумала:
"А это что за ребёнок?!"
Но он оказался офицером. Раненые солдаты его части как раз и лечились в госпитале. Очень быстро мы стали близки. Он сопровождал меня всё время, когда у него только была возможность отлучаться, предлагал руку и сердце. С одной стороны он нравился мне, а с другой - казался мелким и недостойным. Не раз я выгоняла его, но потом начинала скучать, и мы вновь оказывались вместе. Привязанность, которую я испытывала к Николаю, казалась мне той слабостью, которую я презирала в женщинах. Впрочем, хватит подробностей...