Дело было давно. Гомер уже закончил «Илиаду», а я ещё не закончил десятый класс. У нас было какое-то окно в расписании – понятия не имею, что предполагалось в качестве наших действий на это время (наверно, сидение в актовом зале за чтением учебника какого-нибудь хреноведения), но каждый просто свалил, куда мог. Мы с Палычем, к примеру, взяли по паре бутылок пива и закрылись в туалете (а где ещё?). «Закрылись» - это прям закрылись. Ни в коем случае не заперлись, ибо сделать этого в нашем школьном сортире было попросту невозможно. За дверью находилась раковина, за небольшой стенкой от неё, в комнате с окном, заколоченным фанерой, стояли два толчка и два мусорных ведра. Всё. В дверь очень запросто могла зайти завучиха, директорша или просто уборищица. Чтоб не курили. Там всё равно курили. Но побаивались. А мы не боялись. Мы ж не курили. Макса, как непьющего, поставили на шухер.Чтобы он подглядывал в дверную щель, не идёт ли кто. Смотреть всё время не требовалось: по старому полу школьного коридора шаги было слышно отлично. Уроки же.
Так вот, минут через десять после начала нашего общения Макс в первый раз подал сигнал тревоги. На нас надвигалась усатая гроза в виде полковника Сергея Николаича Лелюйко, школьного военрука. Долго соображать нужды не было: бутылки мы просто закинули в сливные бачки. Бачки находились выше уровня глаз – так что их содержимого видно не было, а тара просто погружалась в воду примерно по уровень пива и плавала себе спокойненько: там же штормов не бывает. Если верёвку слива не дёргать. А от нас ещё даже не пахнет: мы ж только начали.
И вот, он заходит, усами дёргает и понимает, что явно же не просто так стоят в сортире трое взрослых детин. Ну неприкольно же в сортире тусить-то. А понять не может.
- Чё собрались?
- Разговариваем.
- А чё в туалете?
- А тут тихо, и не ходит никто.
- Ага…
В следующие две минуты он посмотрел под унитазами, за раковиной, отогнул плохо прибитую фанеру с окна (за которой хранили шпоры, сиги и прочую мелочь), глянул в мусорные карзины и после этого всего смотрел на нас чутка ошарашенно:
- Чё, правда, что ли, просто разговариваете?
- Конечно. Вы ж знаете, что мы не курим.
- Ага…
Взгляд на две тысячи ярдов настиг бравого офицера в совсем неподобающей обстановке. Он шёл, погружённый в никуда и постоянно оглядывался, как будто не был уверен в реальности происходящего. Мы достали бутылки, но поняли: этот терминатор ещё вернётся. Что и случилось ещё минут через пять. Теперь он, правда, уже не вышагивал как по плацу, а крался как по минному полю. Но мы его обнаружили вовремя и успели среагировать. Комплекс мероприятий по выявлению подвоха был повторён. Успех остался на прежнем уровне. Именно глядя тогда в лицо военрука, мы узнали, что понимание ситуации может быть не только нулевым, но и отрицательным. Возможно, он подозревал нас в групповой педерастии или ещё чём-то подобном. Но тут уж, как говорится, «откуда у Вас, доктор, такие картинки?»
Короче, пиво мы допили, сложили пузыри в рюкзаки и выкинули после школы, не привлекая внимания. Такая, вот, военная хитрость.