Повесть “Звёздочка” глава 51
(главы 49 Рёва-корова и 50 Вредина написаны ранее)
Придя домой, Алёнка стянула с себя первым делом мокрые бу́рки* и поставила их сушить на батарею. Настроение было испорчено, хотелось плакать, а ещё, чтобы кто-то её приласкал и погладил по голове. Слова Марии Антоновны не выходили из головы, а звучали как приговор: “Грязнуля-а!”
Алёнка расстегнула зимнее пальто и сняла, открыв входную дверь, она встряхнула его в подъезде от налипшего снега, а потом повесила его на вешалку в коридоре. На цигейковой шапке тоже налип снег, она смела его рукой и подумала: “Вот бы котёнка завести! У бабы Гали их много, она бы с нами поделилась, да мамка против. Говорит: вас самих кормить нечем не только что котят. А я бы гладила котёнка как эту шапку, а он бы мурлыкал от счастья”.
Шапку Алёнка повесила на ручку кладовки в коридоре, а потом пошла в комнату снимать с себя школьную форму.
“Да ты ещё и грязнуля оказывается. Стыд и позор! — звучали в ушах Алёнки слова учительницы, и она жевала эту мысленную жвачку и не могла её остановить, укоряя сама себя. — Грязнуля, грязнуля, грязнуля...”
Сняв форму, она взглянула на неё и ужаснулась: “Фу, какой грязный воротничок... Утром я даже не заметила, когда надевала, а сейчас прикасаться к нему противно...”
Алёнка взяла ножницы и сидя на диване, стала распарывать белые нитки, которыми были пришиты воротничок и манжеты на школьной форме.
“Я больше никогда не буду грязнулей! Я — не грязнуля” — дала девочка зарок сама себе и ей сразу стало легче. Она отправилась в ванную стирать свой воротничок и манжеты так, как научил её друг Борька.
В таз она налила воды, намылила воротничок с манжетами хозяйственным мылом, а потом щёткой прошлась по въевшейся грязи.
“Ого, а Борька был прав! Грязь отстиралась, теперь прополощу, а потом проглажу утюгом. У меня всё получится!” — поверила вдруг в себя Алёнка.
Гладить самой ей ещё не приходилось, и Алёнка сильно волновалась в душе. В комнате она положила на стол свернутое в четыре раза покрывало, так как делала это её мама и включив утюг стала гладить выстиранное. Прогладив с двух сторон воротнички с манжетами, Алёнка подсушила их и осталась довольна, на радостях забыв выключить утюг.
Взяв иголку, она долго не могла вдеть в неё нитку, а когда ей это удалось, пришлось повозиться с узелком.
“Надо же как трудно, а я и не знала... — удивилась девочка, а потом принюхалась. — Чем это так пахнет?”. Взглянув на стол, она увидела, что оставила на нём включенный утюг. Быстро выдернув из розетки вилку утюга, она схватила его рукой и увидела прожжённой след на покрывале, напоминающие днище корабля.
“Ёлки-палки, мамка меня теперь прибьёт из-за покрывала... Точно прибьёт. Блин, что же делать?” — руки опустились у Алёнки и утюг вместе с ними, она прикоснулась им к бедру и обожглась.
Боль почувствовала не сразу, когда очнулась, полоска от ожога вздулась пузырём и стала похожа на мозоль. Поставив утюг на пол, она побежала в ванную, включила воду и засунула ногу под струю воды.
“Что за день такой... Может это последний день?” — пришедшая мысль её не напугала, а наоборот успокоила. Устаёшь бояться, когда постоянно боишься.
Выключив воду, она достала ногу из ванной и пошла в комнату пришивать воротничок и манжеты. Ожог на ноге горел, но усилием воли она решила: “Доведу дело до конца, а уж там будь, что будет, как баба Галя говорит”.
Нитка путалась и шитьё продвигалось медленно. Она забыла про то, что была голодна и не вспоминала, а старательно продолжала шить, пока не справилась с задуманным.
“Ура-а! — воскликнула Алёнка вслух, любуясь своей работой. — Сама, я сама смогла! Чистюля, чистюля, чистюля-а я!”
Вспомнив про дырку на колготках, она воодушевилась и решила заштопать её самостоятельно.
“Нитки вот у мамки только белые и чёрные... Ладно, белыми зашью — это лучше, чем с дыркой ходить и позориться” — надумала Алёнка. Прятать дырку, подгибая носок колготок и поджимая пальцами ног, чтобы не видно было, ей надоело.
“Столько дел переделала, теперь можно и поесть, ещё бы с пятном на покрывале что-то придумать. — Алёнка пригорюнилась, но идея пришла неожиданно. — А я кровать заправлю покрывалом, а сверху подушку положу и пятно ей прикрою. Мамка пока сама гладить не начнёт не заметит. А про ожог на ноге придётся молчать, а то проболтаюсь”
***
Прожжённый след на покрывале мать заметила только в конце недели, но на Алёнку не подумала.
А ожог на ноге брат Пашка увидел в этот же вечер, когда Алёнка раздевалась спать.
Он показал на ожог пальчиком и пролепетал:
— Боба-а! — а потом заботливо подул на ногу сестры.
Мать услышала слова сына и спросила у дочки:
— Какая ещё боба? Ну-ка покажи мне.
Пришлось Алёнке показать.
— Это что ещё такое? — задала вопрос мать.
— Мозоль.
— Какая ещё мозоль? На ожог похоже, волдырь вон какой.
— Мозоль — это от портфеля... — сказала Алёнка первое что ей пришло в голову.
— Ты меня разыгрываешь что ли?
— Нет. — уверенно ответила дочь. — Я его в правой руке ношу и натёрла. Но я больше так не буду, теперь только в левой руке, а в правой ни-ни.
— Вань, подь сюда. — окликнула мать мужа.
— Тань, я уже спать лёг, что случилось? — отозвался он из другой комнаты.
— Да мозоль говорит портфелем на ноге натёрла до волдыря.
— Ну раз говорит, значит так оно и есть. — сказал отец, вставать с дивана в его планы не входило, и он распорядился. — Пластырь прилепи и сойдёт.
— А почему я?
— Ты же у меня золото, Тань!
— Вот так всегда. Всё я да я...
Пояснение:
бу́рки* — войлочные зимние сапоги
© 18.10.2020 Елена Халдина
фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение 52 Легка на помине
Предыдущие главы 48 Не дети, а одни убытки
49 Рёва-корова
50 Вредина
глава 1 Няньки, или концерт Людмилы Зыкиной
Прочесть "Мать звезды" и "Звёздочка"
Рассказы из книги "Деревенские посиделки"