У Сулеймана были причины для недовольства пониманием устоев и порядков гарема Валиде и ее командой. Свои желания любящая мать продавливала довольно жестко. «Не станешь спать с Махидевран – лишу благословения».
Матушка была недовольна и выбором Хатидже. Но она не сочла нужным обсудить это с сыном, хоть и знала, о ком вздыхает дочь. Предметом воздыханий был лучший друг повелителя и уже Великий визирь.
Сулейман долго терпел, но все-таки слегка взорвался и решил ослабить давление Валиде. Взрыва никто не услышал, он был глубинным, но волной хозяйку гарема слегка накрыло.
На званом ужине у новобрачных Сулейман быстро оценил обстановку, увидев недовольную физиономию мамы и растерянное лицо Ибрагима. Еще немного, и Валиде повелела бы выкинуть стол и закрасить фрески.
Восточные политесы были отброшены. Султан расставляет все по полкам и в том порядке, в котором считает нужным.
Практически ни одна фраза мамы не находит обычного одобрения сына. И вообще матушке сыночку плохо видно, зато очень заметен султан Сулейман. Повелитель одобряет выбранный Ибрагимом европейский стиль интерьера.
Валиде чувствует мягкие, но ощутимые щелчки со стороны отпрыска. Не срабатывает ни упоминание о неверных, ни возможное неодобрение улемами росписи дворца. Мама явно чувствует, что ей жмут туфли и быстро «переобувается».
Ей, как выясняется, все уже нравится. И вообще, главное, чтобы в доме молодых царило счастье. Валиде выкрутилась весьма изящно, хотя все всё поняли.
Ибрагим и Хатидже облегченно вздыхают, Валиде довольна уже тем, что в Топ Капы обеденные столы не предвидятся.
Сулейману требовался выброс накопившегося негатива. Повелитель слишком долго пребывал в состоянии сжатой пружины, в том числе и от решительных натисков матери.
Все это должно было рано или поздно куда-то вылететь. Валиде Султан закономерно оказалась на линии огня.
Пыл Сулеймана не утихает. Позже он отменяет решение Валиде, касающееся уже гарема.
Покои, выделенные для Махидевран и Мустафы, падишах передает Хюррем и ее детям. Ход султана был верным - в покоях Хюррем жили трое детей, им явно было более тесно, чем Мустафе с Махидевран. Но главным для Сулеймана было пойти поперек дороги матери.
Зная о том, что Валиде уже приняла решение о покоях, султан рявкает на Сюмбюля и велит исполнять его указание. «И я тоже в своем гареме хозяин».
Валиде уже не спорит и не бежит к сыну качать права. Она понимает, что тактику надо менять. Теперь давление со стороны повелительницы гарема будет проходить уже окружным путем.
Откровенных указаний сыну, как жить и с кем спать, больше не будет. Но и райские кущи в его собственном гареме закроются на капремонт. Там будет вестись уже кровавая война с Хюррем.
Валиде быстро смирится с браком дочери и Ибрагима. С зятем у нее будет и общий враг и совместное предприятие по продвижению Мустафы. В отношениях с Хюррем смягчающей прослойкой не станут даже внуки. Валиде будет воевать, пока не поймет, что эта женщина на все готова ради ее сына.
Сулейман застолбит границы своих покоев, он отшлепает Валиде даже за прием принцессы. Но негатив уже сброшен. Воевать с матерью повелитель не планировал и не станет.
Он будет иногда топать ногами, грозить пальцем, но никогда не сможет остановить маман. Для этого он слишком любил и уважал свою мать. К этому компоту добавится еще и вечное чувство вины перед Мустафой. Покои опять перейдут во владение Махидевран. Сулейман отстранится от дел гарема под соусом «не царское это дело».
Хюррем не была основной фигурой в ситуации с покоями Хатидже. Она со своей просьбой зашла в удачный момент. Сулейману нужно было дать понять Валиде, что он может возмутиться. Только и всего.