— В общем, мне опять снился тот сон, — это были её первые слова после пробуждения.
— Который? — сонно спросил он, сны снились ей каждую ночь и чаще всего она ему их пересказывала на утро.
— Тот, про поле…
— И плотоядных зайцев?
— Нет.
— Про оливковые подземелья?
— Нет.
— Про поле-инопланетянина?
— Да нет же, другой.
— Я сдаюсь, — он повернулся на спину и сощурился от света, они опять не задернули перед сном шторы.
— Тот про поле. Обычное самое поле. Пшеничное или типа того, я не особенно разбираюсь в том, как выглядят злаки, когда растут.
— Я не помню когда тебе снился сон про пшеничное поле, чтобы там вдруг никого не убивали.
— Я не сказала, что там никого не убивали! Я сказала лишь, что с полем не было ничего эдакого.
— Отлично. То есть кого-то там всё таки убили?
— Ну да. Пятачка, — ответила она и тоже повернулась на спину.
— Какого пятачка? — он явно еще не до конца проснулся.
— А ты знаешь много Пятачков? Пяточка из диснеевского Винни-Пуха. Ты что, совсем не помнишь, что я уже рассказывала тебе этот сон? — она почти обиделась.
— Честно? Нет. Прости. Ты мне столько снов рассказываешь.
Она ничего на это не ответила.
— И кто же убил диснеевского Пятачка на пшеничном поле? — спросил он.
— Советский Пятачек, — как что-то само собой разумеющееся ответила она.
— Да, знаешь, странно, что я не запомнил этот твой сон.