Захаров Игорь Михайлович (Зах)
Разговор в степи с Генсеком.
В белой, бешеной позёмке, Трущей кожу Целины
Рыщем, злобные, как волки По окраине страны.
Поскорей, до ночи тёмной
Магазин какой найти Но Генсек своей персоной
Вдруг явился нам в пути.
Гой еси, куда, откуда -
Стал сурово вопрошать.
Никакого боле чуда В Казахстане не видать?
Я тайком перекрестился
(под фуфайкой не видать)
И немедленно пустился
Памороки забивать:
«Здесь когда-то проходили
Караван за караваном И коней водой поили
Багатуры Чингисхана.
Где гюрза барханы гладит И бежит в песках сайгак Огородники посадят
Лук, морковку и бурак.
Заревут весной моторы Зацветёт в степи тюльпан
Мы распашем даже горы, А не только Казахстан!
Станут нА море причалы Разбегутся вширь пути. Будет всё!!!! Ты дай сначала Магазин в пурге найти!»
Кусей
Игорь Михайлович, откуда такие познания о Казахстанской природе, уж не служили ли там? Или это к слову пришлось?
Уж не служили ли там?
Зах
Жетыген, он же Николаевка, он же "Речной". 149-й ГБАП. 3-я АЭ, КЗ, НШ.
Как умно называли нас штабисты - "специалист (!) по боевым действиям в горно-пустынной местности".
Кусей
Однако- "Зах." ранняя пташка! Теперь понятно! Вот кого я перехватывал постоянно на учениях! Хитрецы, идут в плотных б.п. в облаках, их перехватываешь, а они потом раздвояюца! 5ЦК ПУАК, аэр. Луговая, "ангара", Миг-23,29. 12 лет. до 95го. Приятно познакомиться!
Зах
Алаверды земляку!
Полетел я на проверку Талдыка. Проверка проста, до безобразия - держишь ГП час вперёд, потом розверт - ГП час домой. В это время с Талдыка поднимают Истребители, и они отрабатывают по нам свои упражнения. Когда мне надоел такой ритм, перешёл я на канал боевого управления, и слушаю р\обмен.
"пара 17-го, вам разворот вправо, на курс....." Тут на Сушке нажимается кнопка "радио", и в эфире -ххффффцшшшчччччххх. Ведущий пары, пока ещё спокойно. переспрашивает ОБУ - не понял!
ОБУшник, тоже, пока ещё спокойно, повторяет начало фразы, а конец её опять теряется в "накладке". Ведущий пары, уже с нажимом и тревогой в голосе кричит в эфир: "Не понял!!!!!!"
А так как скорость у парней тоже ого-го, то его волнение мне понятно, поэтому бросаю кнопку "радио", и жду срабатывания БКО. БКО начинает пикать - режим поиска. Потом переходит в постоянный тон - автосопровождение. Говорю штурману - смотри вправо, сам заворачиваю крен за 60 гр. в сторону атакующих. Скоренько из облака выскакивает пара 23-их перпендикулярным курсом с креном под 90 и пролетает под нами влево. Финал: 17-й, цель сзади, атаку прекратить, курс домой! Правда, такое было только раз.
А, может, ты помнишь, к вам, на Луговую, прямо во время ремонта ВПП, села наша Сушка при перелёте Карши - Николаевка? Этот парень выпал из нашего строя в облаках, на высоте между 8 и 9 км. потерял скорость и свалился в штопор.
"ранняя пташка! У нас разница во времени - 4 часа. В память о совместной службе "на югах" :
Гвардейская застольная.
Здесь птицы …не поют,
Поляны…не цветут,
Лишь мы со штурманом вдвоём в прицелы влипли тут.
Не долетит до нас ракета И не достанет ДШКИ, Лишь прожектор своим мёртвым светом
Ухватит за крыло сквозь облака,
Ухватит за крыло сквозь облака.
Загрузим все подвески,
Мы в этом знаем толк.
Колодки прочь – уходит в ночь гвардейский,
Гвардейский сто сорок девятый полк!
Гвардейский сто сорок девятый полк!
Все ночи напролёт,
Садимся в самолёт,
Наверно, знает только Бог,
Кому не повезёт
Когда – нибудь мы вспомним это, И не поверится самим,
Как увернулись мы от той ракеты
Оставив за соплом форсажный дым. Оставив за соплом форсажный дым.
Загрузим все подвески, Мы в этом знаем толк.
Колодки прочь – уходит в ночь гвардейский
Гвардейский сто сорок девятый полк! Гвардейский сто сорок девятый полк!
Зах
5ЦК ПУАК,аэр. Луговая, "ангара",
В вышеуказанной организации, на её аэродромах, служили и летали многие мои однокашники и однополчане по инструкторским полкам БВВАУЛ.
Мамедов
Зах, Николаевка, которая на Капчагайском водохранилище? На целое лето подсадили наш полк к СУ-24, мы тогда возили вьетнамцев. Год не помню, но при нас ночью при заходе на посадку погиб экипаж.
Воистину, в ВВС на каждом перекрестке- знакомые лица. Пора сличать родинки.
Взлетаем!
Зах
Мы тогда возили вьетнамцев.
Из моего:
Три года подряд на нашей полосе летали курсанты с Луговой — у них ремонтировали полосу.
Летали афганцы — угрюмые, насупленные, нелюдимые. Невольно думалось про них — вот сейчас научим их, а за кого они потом летать станут?
Летали кубинцы — загорелые, симпатичные, веселые и приветливые парни. Они рассказывали, что на Кубе нет такого понятия — УМП. Фидель им сказал: всепогодная авиация должна летать в любую погоду! И они свято выполняли его заветы и шуровали в любой туман. Бились, правда, но то ж за идею!
Летали вьетнамцы — до того мелкие, что на сиденье кресла подкладывали кучу подушек (не спальных).
Выхожу из класса предполётной подготовки в курилку — там сидят четверо вьетнамцев в повседневной форме одежды, хотя у них в это время идут полеты.
- Чего не летаете? - спрашиваю. Отвечают: - А-а, спися-я-я-ли... - Как, списали, за что?
-А-а, стлясьно!
-Как, где «стлясьно», в зоне, что ли?
-Не-е-е, в зоне не стлясьно, а вот на посадке — стлясьно!
Это называется — боязнь земли, в инструкции это было прописано как одна из причин взмывания. (Вторая — несоразмерное приближению к земле взятие ручки на себя).
У нас, среди инструктёрской братии, коротко говорилось так: кто ссыт, тот взмывает.
Хочу сделать необходимое предисловие к последующим далее текстам.
Они являют собой простое описание событий, происходивших когда-то со мной и моими однополчанами в стране "ВВС".
Написаны они для моих однокашников, и большинство имён, встречающихся в тексте, знакомо только выпускникам БВВАУЛ и моим однополчанам.
Собственно, мотивом написания этих строк было стремление избежать очередного приступа беспамятства. Авиационная терминология и жаргон - стандартные для ВВС СССР периода 70 - 90 годов.
В целом, уровень повествования - курсанта второго курса, наивный и простецкий. Но я сознательно не стал писать "по-возрослому", в результате некоторым (очень немногим) нравится.
Итак :
1990 г. В одной газете прочитал, что летчики много получают, и надо бы урезать им зарплату. Родились возмущённые вирши.
«Диалоги о полетах» или «Разговор в кабине самолета с тем, кто в кабине самолета ни разу не был»
Я часто слышу: «Мол, подумаешь – пилот!
Что трудного у вас - сидячая работа!» А я б такого умника с собою взял в полет И прокатил на полных оборотах
«Вы соки пьете и едите колбасу И бешеные денежки гребете!»
А ты попробовал МиГ отличить от Су
Что можешь знать ты о моей работе.
А ну держись, приятель, я движкам даю форсаж,
Летит навстречу небо голубое. Ты, верно, слышал кое-что про высший пилотаж,
Сейчас увидишь ты и « - что» и «кое - ».
Вот ручка на себя – и тяжелеет голова,
Теперь ее держи двумя руками. А вот мы, наконец, ногами вверх. Едва-едва
Не спали ботики твои вместе с носками.
Висеть вниз головой на лямках - не кино смотреть,
Хотя вокруг просторы необъятны.
Мы в небе выпишем такую круговерть
Что завтрак твой попросится обратно.
Вот по спирали вверх идем винтом Как в гимне том - все выше, выше, выше. Об этой неземной красе я расскажу тебе потом,
Мы в ней живем и этим небом дышим.
Сюда приводим друга - неразлучный самолет,
Уставши - с ним спускаемся на землю.
Прощай, друг - говорим ему, попавши в переплет,
Мужская дружба фальши не приемлет.
«Но нет - им не послать его на дно!» - сказал поэт. Я в оптимизме этом с ним согласен. «Да, океану все равно» - сказал поэт,
Добавлю - хоть воздушный, он опасен.
Немного отвлеклись. Так что ты там про колбасу?
Вопросик этот для тебя действительно столь важен?
Спроси меня - когда последний раз гулял в лесу?
Купался в речке, загорал на пляже?
Полеты, вновь полеты – не хлебаем лаптем щей, И незаметно вырастают дети. Я мало вижу их, я тоже не Кащей,
Не триста лет живу на этом свете.
Поменьше текста, нас уже зовет земля,
Когда теперь еще ты полетаешь. Не вспоминай о наших деньгах даже шутки для
И не суди о том, чего не знаешь.
Мы камнем мчимся вниз. Но ведь и это не предел
И от падения закладывает уши.
Мне, может, показалось, что ты тоже захотел
Сочку попить, да и колбаски скушать?
Все, хватит падать, нам опять пора наверх,
Свинцовой перегрузкой давит плечи.
Так ты сказал, что летчик получает больше всех?
Терпи, терпи, дружок – еще не вечер!
Мы сделаем шесть бочек, три - туда и три - сюда, Мне бочки делать доставляет радость!
Солен, как видишь, каравай пилотского труда…
(Судя по запаху, он за обедом скушал гадость).
Ну что же, коли так, быстрей идем домой,
Дышите глубже, воротник откройте. А тут с земли – «Пойдешь на запасной. У нас метель метет!». Вот это фортель!
Да ну! Идти на запасной - не для меня!
Меня же дома ждет жена Валюша.
Мне дома хочется сегодня провести остаток дня, Есть пирожки и лепет дочки слушать!
А тут снежина валит, и в кабине – как в мешке,
Снег липнет на стекло – ни зги не видно. Под шлемом жилка бьется учащенно на виске
Не сесть пилоту с ходу будет стыдно !
Ни горизонта, ни земли. Снег красит все в одно, Слились в единое глаза, приборы, руки. А кто-то на земле, на этот снег смотря в окно
Зевает во весь рот сейчас от скуки.
Мы сели, мчим по полосе, визжат истошно тормоза. Теперь на все земное смотришь по - иному,
Ты видел бы, дружок, жены моей глаза
Когда меня с полетов долго нету дома.
Открыты фонари. Я встал ногами на снежок,
Рукой со лба смахнувши каплю пота, Ему сказал устало – ты был прав, дружок У нас действительно - «сидячая» работа.
(Продолжение следует)