Наш современник - прагматичен. Если он не понимает, зачем молиться, то постоянно будет задаваться вопросом: "А зачем?" Господствующим является такой вариант ответа: надо молиться, потому что молиться правильно. Представим такую распространенную ситуацию. Я начал ходить в храм и первый вопрос от батюшки: а ты утром и вечером молишься? Я ему ответил: нет, батюшка... а чё надо? Батюшка с изумлением, с ужасом в глазах посмотрел и сказал: ну ты что?! Конечно же! — и подарил молитвослов. И с этого момента я читаю утренние и вечерние молитвы.
Это вариант молитвы - вынужденности, неизбежности. Не молиться нельзя. Потому что наверху сидит Господь Бог, у Которого есть целый штат прислуживающих Ему ангелов, которые тщательнейшим образом следят: а молился ли ты сегодня утром? А вечером? А перед едой и после нее? И как только я не молился — сразу отправляют свои депеши наверх, где выносится вердикт: а не послать ли нам этому нерадивому чаду хорошенькую проблемку! Для отрезвления!
Например, дети до некоторого возраста и состояния религиозного сознания, по-другому просто не воспринимают реальность, все дети в некотором позитивном смысле язычники. Для многих взрослых людей, которые переступают порог храма, до определенного времени, до определенного возраста необходимы вполне конкретные границы, в рамках которых все происходит. Проблема, а скорей беда, начинается тогда, когда эти рамки заменяют собой содержание.
Если мы смотрим на молитву не как на неизбежность и вынужденность, а как на нечто уникальное, то наше отношение к ней сильно меняется. Сам факт наличия связи с Богом — это уже круто. А еще круче, когда мы понимаем, что эта связь не одностороння, она двухсторонняя. Когда ответ на наши послания туда приходит реально и адресно нам!
Со временем приходит понимание, что всякий раз, становясь на молитву, ты либо используешь эту уникальную возможность, либо ты ей как бы пренебрегаешь, проходишь мимо. Тогда и отношение к молитве становится несколько другим.
У нас в сознании присутствует неизбежное разделение, дихотомия: мы не представляем, как можно жить в нашей суете, в социальных сетях, телефонных переговорах, хаосе метро и при этом сохранять молитвенное настроение. Это невозможно! Нам кажется, что молитва требует одиночества. Или пребывания в храме на общей молитве, когда этот поток несет и возносит. Но на самом-то деле - возможно. Опытным путем это состояние достигалось многими христианами, причем совершенно необязательно в священном сане или монашествующими. Вспоминаю Сергея Иосифовича Фуделя, как он в свое время в советской России был потрясен встречей с двумя яркими людьми. Первый эпизод, когда он встретил швейцара в гостинице, который занимался тем, что постоянно открывал и закрывал двери, кланялся. Но при этом не выходил из состояния глубокой сердечной молитвы. Второй эпизод: человек в метро, который во всей этой толчее и суете был настолько внутрь себя сконцентрирован и сосредоточен в молитве, что это считывалось даже внешним наблюдателем. ПО крайней мере, таким как Сергей Иосифович. Так что, здесь есть, о чем говорить и есть о чем поразмышлять.
Возникает неизбежное «но». Но, если человек, по роду деятельности вынужден, не отвлекаясь, занимать голову непрерывно. Тогда как? Программист, оператор, ученый, музыкант и т.д. Такой пример порождает взгляд на молитву как на исключительно рациональное делание. Когда «я» - это механизм, большое супер-компьютер, в котором загружаются и работают программки, и одна из них «молитва». Текст читается, переправляется Господу Богу. Но Ему это не надо. Господь Бог знает прекрасно все молитвы наизусть и даже те, которые еще не успели сочинить. Значит, это надо в первую очередь мне. То есть возникает некий интерфейс — налаживание нашего канала коммуникации с Господом Богом.
Коренной вопрос - что является результатом налаженной коммуникации? Ответ дал святитель Феофан: чистота сердца.
Ныряем глубже
Святитель Феофан был не только самым большим делателем молитвы, но и находился в широчайшем контексте святых отцов. Он - уникальная личность в истории Русской Церкви. Его уход с кафедры, его погружение в переводы аскетических творений восточных писателей — это крик жизни, потому что он видел, насколько в то время в России, при всем внешнем благочестии, на самом деле господствовало жуткое духовное невежество и мрак. Именно духовное невежество стало истиной причиной смены деятельности. Кто же, кроме него смог бы пробить брешь в этом состоянии.
Святитель Феофан, оставивший нам немало интереснейших трудов, в том числе и о молитве, в одном из них пишет, что смысл всех правил и всего молитвенного делания только один — это согревание сердца. В результате молитвы, поклонов, всех крестных знамений наше сердце надо разогреть, отогреть. И это - движение молитвы...
Смысл всей молитвы — разогреть сердце. Когда сердце разогрелось — молитва в том виде, в каком мы ее считали за основное содержание, уже не нужна. Всё, отбросили сдерживающие ракету фермы, и она взлетает в космос. Молитвы - это всего лишь подпорки, которые помогают человеку разогреть сердце и настроиться на свой личный контакт, взаимодействие с Господом Богом.
Но самое интересное происходит дальше. Когда сердце разогрелось, оно не обязательно должно выкрикивать Господу Богу тираду о том, как ему было плохо, и как сейчас ему хорошо. Оно может просто молчать, находиться в молчаливом предстоянии, благодарном, влюбленном и радостном предстоянии по отношению к Богу. При этом его ум может заниматься чем угодно, в том числе и любой умственной деятельностью.
Это состояние по термину святителя Феофана называется внутрь-пребывание. Когда фокус вашей личности, ваше «я» внутри сердца, и радуется о том, что у вас есть Господь Бог, что Он с вами общается, что вы перед Ним имеете чистую совесть, что у вас налажен канал коммуникации с Ним, и вам от этого радостно и хорошо. Это - глубина.
В то же самое время на поверхности могут бушевать бури, и волны, и проблемы, но вы всегда находитесь в глубине. И как только на поверхности что-то не задалось и рушится, в первую очередь обращаемся внутрь, потому что это и есть тот самый фундамент, на котором все остальное выстраивается.
Сейчас много говорят об эмоциональном интеллекте, что мы более обусловлены в решениях и поступках эмоциями, нежели рацио. Но есть более весомый интеллект, более глубокий, чем эмоциональный— это интеллект нашего сердца или память нашего сердца — все то, что происходит там. Психология здесь ничего нового не открыла, потому что Христос говорил: из сердца исходят у человека помышления добрые и злые. То есть это есть сердцевина, то самое средоточие человека, которое и определяет общую тональность того, что происходит с человеком в жизни.