Олег Валинский, первый барабанщик группы «Гарин и Гиперболоиды», впоследствии «КИНО»:
С Лехой Рыбиным мы учились в одной школе, в разных классах. Он был на год старше меня и остается, собственно. И школу восьмилетку он закончил, через год я закончил…Существовала группа «Пилигрим», в клубе мы уже начинали играть. И если говорить о том, что мы играли, мы играли, да все играли – «Black Sabbath», «Uriah Heep», что-то там было свое, то есть такие вот вещи, все больше какого-то плана. И однажды вдруг, я не помню с каким-то мужиком появился Лешка пришел. Учитывая, что он здесь жил на Космонавтов, а клуб был здесь со стороны Витебского проспекта, там сейчас многоквартирный дом, это угол Типанова, Космонавтов, Витебского..Вот этот вот пятак был ареалом нашей жизни. Ну, пришел, мы играли. Он говорит: – А можно я тоже тут воткну гитару, что-нибудь поджемовать. Я говорю: – Давай. Что-то поиграли. Я уж не помню, что.. Ну и мы как-то собираемся, он говорит: – А хотите познакомиться, я тут знаю панков, хотите с панками познакомиться? Я говорю: – Ну, давай, интересно. Хотя я не был сторонником я не слушал никогда панк, ну не нравилось мне. Мне нравился такой традиционный рок всегда. Но интересно. Ну, он и повел. Свин жил тоже через Типанова, на той стороне, девятиэтажный дом. Приводит, такая интересная компания. Они говорят: – О-о, пацифисты пришли. А мы были такие волосатые. Заходим, там совершенно такая контора бритых людей. Нам очень понравилось. Мы поняли, что панки, это не так плохо, как кажется. Понравилось времяпрепровождение, причем как бы я бы сказал так, что все-таки они были панки скорее во внешнем каком-то мире…Я еще говорю: – А чего это вы слушаете? – А, почему мы не должны слушать? Юфа там, Юфин сын, вот эти все ребята…Да много там, Пиня очень выделялся, Пиночет, Игорь Покровский, тоже такой вот. Он выделялся он был колоритным сам по себе, слегка картавил, вот эта его манера, такие интересные.
Вот мое прозвище «Базис» пришло от Свиньи. Ну, «Базис» и «Базис». Я привык, потом забыл, потом мне кто-то напомнил, что я был «Базисом»…
А Цой как раз из общей толпы он очень здорово выделялся, потому что Цой, вот как бы по натуре он не был лидером никогда. Он так, тихоня, пил кофе, курил, ну такой какой-то... Может быть, еще и внешность не совсем русская тоже свое давала. Ну, Витя и Витя. И, собственно на таком уровне мы потом сошлись на том, что он же очень хорошо рисовал. Он рисовал, у него были поделки. Мы пытались толкать его плакаты, денег надо было, на Краснопутиловском, на толчке, возили туда к "Юному технику" по субботам продавали по пять рублей. Какой-то большой семь рублей, словом, 5-7, за сколько возьмут, по большому счету продавали. У меня дома висел Джин Симмонс очень красивый... Я дурак, все пораздавал. У меня были тетрадки с текстами, которые он писал тогда. Я даже знаю кому, но мне вроде неудобно позвонить - отдай, сейчас это дорого стоит. Да, ладно, подарил и подарил.
Тогда мы вместе еще не играли. Мы знали, что Цой играет «В палате №6», мы даже ее слышали, но продолжали играть в «Пилигримах». При этом вот эта вся тусовка Свинская.. Мы ехали играть в какую-то школу на выпускной вечер, они ехали тоже с нами. Из этого выпускного вечера он превращался в бардак, как правило, когда они приезжали. Потому что, конечно, они там отрывались по полной, у них были такие очень интересные идеи приходили, эпатирующие публику. Причем это все делалось беззлобно, но вот для обывателя это была ужасная вещь непонятная. Хотя никакого вреда реально людям ни разу никогда не сделали, никого по большому счету не оскорбили. Но это были какие-то такие постановки, такой интерактив, который там публику просто ставил на уши и пересудов было очень много. А началось с того, что Свинья начал писать стихи. Стихи такие чисто в панк-манере. «Я очень люблю черную икру», «По Невскому шлялись наркомы, орали в ларьках алкаши, в канавах валялись дохлые гады, висели плакаты даешь анаши», вот такие вот. «Мне в злобе приятнее жить. Я злобно смеюсь как дурак. Мне вермут приходится пить, я нюхаю красный кулак», такого плана. Кто-то ему предложил, говорит - а чего стихи, давай мы сделаем песни и какие-то незамысловатые штуки.
И в один прекрасный день он обратился, говорит: – Слушайте, а давайте запишемся. Давайте запишемся, вот это все. – Ну, давайте запишемся, конечно, почему бы нет? Натаскали к нему в дом кучу, барабаны притащили, магнитофон аналоговый такой, понятно, что ничего студийного не было. Леха играл на гитаре, Цой на басу, Пиня как раз пел песню «Водка вкусный напиток» - «сок, что это такое? дитям лишь наливают его и дети от этого зелья хворают и дохнут потом».. Ну вот и мы несколько дней все это писали. Как-то соседи все это терпели? А Лешка был знаком с Серегой Рыженко. «Последний шанс» тогда разбежался, и он в это время играл у Макаревича, был период, год, наверное, был скрипачом. И он заслал ему. Каким-то образом все это оказалось у Троицкого. Троицкий тогда был в ЦК ВЛКСМ, по-моему, то ли был, то ли уже уходил. И он сказал: - А приезжайте сюда, поиграйте. В принципе, по-моему, это у «Рыбы» чего-то написано. И вот мы поехали в Москву. Вот с этого как раз у нас как-то все завязалось. И потом мы с какой-то периодичностью мы куда-то выбирались. То куда-нибудь там в поселок, в сторону Пскова. Ну, неважно. И там были какие-то студенческие лагеря я помню, и мы ездили. И вот кто-то где-то выходил. Генерил там все это, как правило, Монозуб. Вот он как раз был таким лидером. Он вроде ни на чем не умел играть, но в какой-то любой тусовке создавалось всегда впечатление, что главный он, а мы такие ребята при нем. Ну, во-первых, он достаточно колоритный, крупный. Всегда создавалось впечатление, что типа «вот я привел тут ребят». У него был очень большой талант… Он так очень лихо входил в доверие. Он, кстати, привел к нам Майка, домой ко мне. Он только что выпустил «Мою сладкую N», еще магнитный альбом. Мы тогда это обсуждали, он у нас спрашивал – ребят, как играть...
Да, мы все одновременно познакомились, в один день. Мы любили играть в «Монополию». Я работал смену, а предки по выходным у меня уезжали на дачу тогда. И у меня была пустая квартира, у Лешки там мама жила, у Витьки тоже, и вот мы тут собирались. «Монополия» только появилась, нам просто было интересно, такая игра классная. У нас много, кстати, на «Монополию» собиралось народа, так мы познакомились с Каспаряном. Потому что это было такое некое ноу-хау. А с Каспаряном, кстати, тоже я играл еще параллельно с компанией, которая ездила по свадьбам и прочее, ну деньги надо было нам на что-то жить. Как раз Юрка Каспарян, Максим Колосов играл, Димка Ержембовский и Мишка из «Телевизора» - Борзыкин. Вот у нас была такая контора, которая играла, ну мы играли там уже «Beatles», «Smokie», Сюзи Куатро, что-то такое. То, что народ ест, учитывая специфику этой группы… От Свиньи я чего-то набрался тоже. Причем в панк я так и не залез, а вот там были хорошие пластинки. Всё слушали, по большому счету слушали все. «Grand Funk» мне очень нравился. Ну и тут вот играя там, играя здесь, сказать, что мы там играли с Цоем постоянно в то время, ну не сказал бы. Куда-то где-то вылезали, какие-то тусовочки были и прочее. А в июле построили СКК, где-то за год открыли, были первые концерты. Группа «Форвард» была, первые такие советские рок-группы, причем я помню тогда мне очень нравилось. Ну и как-то вот эта тусня вокруг, там всякие скейтбордисты появились впервые на площадке. Потому что там было в то время было много места...