Судебное разбирательство дела Сушкевич-Белой обрастает грязными подробностями, а роддом представляется «гадюшником», где не было ни порядочных людей, ни компетентных сотрудников. Свидетельницы инициативно «топят» подсудимых, предъявляя заблаговременно заготовленные доказательства. Вот как объясняет свои слова на подпольно записанном обсуждении Елена Белая.
«Я пришла на работу в 8:40 и, узнав о состоянии ребёнка и действиях моих коллег, пришла в ужас. Этим объясняется моё эмоциональное состояние в разговоре с врачами, которые говорят, что я кричала на них. Когда приехала бригада специалистов РПЦ, ребёнок уже находился в терминальном нетранспортабельном состоянии. За ошибки лечащих врачей в итоге всегда спрашивают с руководителя».
«Я считаю, что Ахмедову категорически нельзя было принимать для родоразрешения в нашем роддоме. Её нужно было направить в региональный перинатальный центр <…> Роддом №4 находится от перинатального центра максимум в десяти минутах езды на машине».
«Не надо ничего выдумывать, необходимо просто следовать инструкции, утверждённой Минздравом России. <…> есть последовательность оказания медицинской помощи, которая в случае с Ахмедовой, на мой взгляд, была практически полностью не соблюдена».
«Основную реанимационную помощь ребёнку оказывала доктор Кисель, которая, к сожалению, скорее всего, переоценила свои возможности и поэтому своевременно не вызвала консультативно-выездную бригаду РПЦ».
«В ПИТе я увидела практически пустую историю развития новорождённого, предположила, что доктора не успели оформить документ, и просила привести его в порядок — внести недостающие показатели…»
«<…> там находилось 8 человек , которые, со слов Косаревой, друг другу помогали. А в итоге оказалось, что никто не знает ни анализы, ни что с ребёнком, ни прогнозы. Все считают, что он стабильный. О чём можно говорить?»
«Я хотела от них какой-то конструктив получить, что вообще конкретно с ребёнком, что они планируют делать, и что мне делать с документацией, которая плохо составлена».
«Делаем антенаталом — значит, согласиться с предложением коллег и записать, что ребёнок родился мертворождённым. Но я была не согласна с таким предложением, о чём всем присутствующим на собрании и сказала. Эта фраза из записи вырвана из контекста и не отражает объективного содержания разговора».
«Ахмедова сказала, что врач Кисель сказала ей, что родился живой мальчик, который мало весит. Я возмутилась и спросила доктора: зачем вы это сказали при том, что четыре часа не было положительной динамики, а шансы выжить у ребёнка равны нулю?»
«Ни я, ни Сушкевич не давали распоряжение вводить магния сульфат и не вводили его. Смертельная доза магния определяется в плазме крови, которую никто не исследовал».
«Это какие-то фантазии немыслимые совершенно. Плюс шприц 10-граммовый, который, наверное, размером с самого ребёнка, иголки больше его сосудов…»
«Мы боролись все как могли, кроме заведующих, одной и второй, доктора боролись за жизнь этого ребёнка, но, к сожалению, без эффекта. Все усилия надо было прикладывать в течение часа, в так называемый „золотой час реанимации“, когда еще можно что-то изменить, необратимые изменения предотвратить».
«Сведения о причине смерти содержатся в заключении №4 335 от 6 декабря 2018 года Калининградского бюро судебно-медицинской экспертизы. По результатам СЭ, это болезнь гиалиновых мембран новорождённого, которая обусловлена глубокой незрелостью. И множество сопутствующих тяжёлых состояний, несовместимых с жизнью».
Что об этом думают врачи можно узнать на mirVracha.ru!
💡 Другие темы:
Минздрав подправил правила аккредитации
Обзор изменений законодательства в здравоохранении (сентябрь 2020)
Краткий обзор значимых изменений законодательства в области здравоохранения, произошедших в сентябре