Вы никогда не были в сумасшедшем доме? А в вытрезвителе? Значит, не были. И напрасно. Каждый уважающий себя человек должен хотя бы по разу побывать в этих заведениях. Я, раньше стеснялся попаданий в вытрезвитель, а сейчас даже горжусь. И требую медали. За каждое попадание по одной. А как – же. Это – же боевые действия. Я, их, они меня. Но больше они меня. Надо побывать, надо. Если не в качестве пациента, то хотя бы как посетитель. Вспомните, кто из близких находится в психушке. Вы даже не представляете, сколько больных в этой стране. А сколько не учтенных. Я, в большей степени обращаюсь к творческой интеллигенции. Какое отвратительное слово. Как и многое в этой жизни, ничего толком не значащее. Вы еще скажите, что не служили в армии. Не работали в двухтысячных на рабских стройках капитализма. Не воевали в горячих точках за светлое будущее. Так о чем тогда, ребята, будете писать, рисовать, ставить? Что будете детям рассказывать? А! Вы в это время как настоящие подлинные интеллигенты сидели в театре и смотрели сто первую постановку примитивной Варшавской мелодии или любовались картинами Врубеля. Хотя, Врубеля я люблю. Ладно, на примере этого удивительного художника я поведу вас на экскурсию под названием По дороге безумия. Ну кто кроме меня познакомит вас с настоящей жизнью.
Итак. Умненький Миша, с золотой медалью закончил гимназию. Значит, как бы, не дурак. Это, уже начало беды. Потому, что не надо так перегружать многими ненужными науками свой мозг. Проще надо быть в этом мире. Мозг, создание подлое. Если он почувствует, что лишние извилины создают дискомфорт, то он в качестве защиты своего спокойствия, выбросит психику на свалку, чтоб не мешала ему беззаботно существовать . И переведет умника в мир иллюзий. Миша Врубель учебу продолжил в Петербурском университете. Затем вольным слушателем Академии художеств. Все это время, как любознательный молодой человек совершенствовал себя в познании музыки, искусства театра, живописи. И все под нашептывания хитрого философа Канта. Не одного он своими умозаключениями спровадил к докторам. Бесконечные студенческие споры о роли интеллигенции в обществе, вперемешку с посещениями борделей, поднимали молодых людей по духовной лестнице, а венерические заболевания опускали на грешную землю. Вы даже не представляете какими грубыми, дурнопахнущими были наши проститутки в те времена. Это сейчас они красавицы. А тогда, дубовые рожи и тупые глаза приходилось запивать огромным количеством алкоголя, чтобы они стали более миловидными. Какая там возвышенность. Не обремененный от природы высокими нравственными устоями и совестливостью, Миша с радостью принимал из чьих – то когтистых рук успешную фортуну. Желаешь талант? На тебе талант. Желаешь веселиться? На тебе богемную жизнь. Заказчики, все устроят и все оплатят. Веселится художник, не обращая внимание на ночные нашептывания - За все в этой жизни надо платить. Забавно представить себе книгу философа Канта в руках у шахтера, или даже инженера. Им просто не до этого. Работа, любовь и спать. Не до баловства. А вот интеллигенции как раз до нее. И результат не заставляет себя долго ждать. Одни, устраивают революции, а другие становятся пациентами психиатрических клиник. Диплом юриста, будущий великий художник, завернул в тряпочку и засунул на дальнюю полку. А в руки взял кисточку. И это было началом настоящей беды. Есть же диплом юриста, куда тебя несет, Миша? Ты же такой впечатлительный. Но, как известно ничего в этом мире так просто не делается. Как кота гонит на крышу инстинкт размножения. так Врубелем руководит природа и его жизненная программа. Миша, как все творцы, был законченным эгоистом. Весь в своих терзаниях и планах. На окружающих ему было наплевать. Влюблялся в жен своих покровителей, вместо благодарности за то, что пригрели. Надирался, и поносил все и вся. Если, по мужски, гниловатым был мужичком. Но это также нормально для таланта. А что вы хотели, чтобы все хорошее и ложкой. Талант, замешанный на пьянках, философии и разврате, это я вам скажу гремучая смесь для мозга. Но беда даже не в этом, а в самой природе. Талант, это в первую очередь, внутренняя абсолютная свобода, которую никакой социум не ограничит. Разве, что психушка. Эгоизм, неограниченная внутренняя свобода и витание в облаках, делает творца эксцентричным. Что так модно сейчас в звездах. Чушь все это. Это искусственно и противно. Просто эпатаж. А вот, когда это явление природное, то оно, действительно, удивляет, а таланту помогает в творчестве. Но, к сожалению, в большинстве случаях, такая экстравагантность творца, является началом тяжелого психологического недуга. Врубель, своей тупой уверенностью, творческой смелостью и поведением не переставал удивлять богему и коллег. Дикое, пьяное веселье, могло чередоваться с уходом в себя. Замкнутостью. Вот так уважаемые. Не отставайте, идите со мной и художником по дороге в психушку. Сегодня там макароны на обед. Не всегда, к сожалению, получается, совмещать мощный талант и здравый ум. Вы были в Киеве в Кирилловской церкви? 12 век. Это серьезно, скажу вам. Настоящая старина. Там в 1884 году двадцатисемилетний вольнослушатель третьего курса Петербурской академии художеств Врубель, расписывал стены и реставрировал древние фрески. Почему именно он? Малоизвестный и строптивый? Отвечаю. Не дорого берет. И я уже говорил, красавица фортуна или что - то другое, именно в этот период, радостно протягивало лапу. Здесь он впервые проявил себя как смелый, я бы даже сказал нагло - уверенный в себе художник. Да, таким и следует быть в творчестве. Но это, как правило, приходит с годами. А тут, недоучка, плюет на все каноны и пишет, как считает нужным. Безусловно, так поступить мог лишь очень странный, мягко говоря, человек. Эта странность и делала его таким самоуверенным. Любой другой на его месте со страхом ждал замечаний мэтров, и общественности. Но не Врубель. Бедный, бедный Миша. Тебя делали таковым зачатки болезни. А не было бы их, не было бы и тебя. Как все странно в этом мире.
По воспоминаниям Л. Ковальского, бывшего в 1884 году студентом киевской рисовальной школы и встречавшего столичного художника во время натурных этюдов:
…На фоне примитивных холмов Кирилловского, за моей спиной стоял белокурый, почти белый блондин, молодой, с очень характерной головой, маленькие усики тоже почти белые. Невысокого роста, очень пропорционального сложения, одет… вот это-то в то время и могло меня более всего поразить… весь в чёрный бархатный костюм, в чулках, коротких панталонах и штиблетах. <…> В общем, это был молодой венецианец с картины Тинторетто или Тициана, но это я узнал много лет спустя, когда был в Венеции[37].
Понятно, костюм был навеян самозабвенным академическим изучением искусства западной Европы. Но это же как надо проникнуться материалом, чтобы пошить костюм, почти идентичный костюмам венецианских дворян эпохи Возрождения. И выйти в нем в конце девятнадцатого века в общество. Но это Врубель! Это свобода и талант. Природа ему шепчет – Плюй на всех. Делай, как считаешь нужным. По простой причине, ЧТО ЭТО ТЫ. Иначе ничего у тебя в жизни не получится. А, общество, это серая масса.
Художник пишет заказные работы. Дружит с передвижниками. Ссорится с Серовым и пьет с Коровиным. И все у него, в целом, ладится. Поездки за счет спонсоров в Италию. Но странности усиливаются. Все чаще появляется раздражительность. Нетерпимость к окружающим. Выручает творчество. Сказочная тема в творчестве, все чаще уводила его в мир грез. Бедный, бедный, Миша. Смута в голове, духовные терзания и несчастная любовь, туманом, окутывают твою маленькую нетрезвую головку.
По-видимому, к этому периоду относится инцидент, описанный год спустя подружившимся с Врубелем Константином Коровиным:
Было лето. Жарко. Мы пошли купаться на большой пруд в саду. <…> «Что это у вас на груди белые большие полосы, как шрамы?» — «Да, это шрамы. Я резал себя ножом». <…> «…А всё-таки скажите, Михаил Александрович, что же это такое вы себя резали-то ножом — ведь это должно быть больно. Что это — операция, что ль, как это?» Я посмотрел поближе — да, это были большие белые шрамы, их было много. «Поймёте ли вы, — сказал Михаил Александрович. — Значит, что я любил женщину, она меня не любила — даже любила, но многое мешало её пониманию меня. Я страдал в невозможности объяснить ей это мешающее. Я страдал, но когда резал себя, страдания уменьшались»[45].
Наконец, кульминация творчества Врубеля. Иллюстрации к поэме М. Лермонтова « Демон». Ах это провидение. В таком – то состоянии и писать такой образ. Миша! Еще есть время, достать пыльный диплом и бегом на юридическое поприще. Миша, не берись за демона! Он тебя уничтожит!
К.Коровин вспоминал.
Как-то летом у Врубеля, который жил со мною в мастерской на Долгоруковской улице, не было денег. Он взял у меня 25 рублей и уехал. Приехав вскоре обратно, он взял большой таз и ведро воды, и в воду вылил из пузырька духи, из красивого флакончика от Коти. Разделся и встал в таз, поливая себя из ведра. Потом затопил железную печь в мастерской и положил туда четыре яйца и ел их с хлебом печёные. За флакон духов он заплатил 20 рублей…
— А чудно, — говорю я ему. — Что же это ты, Миша…
Он не понял. Словно это так необходимо. Раз он продал дивный рисунок из «Каменного гостя» — Дон Жуан за 3 рубля. Так просто кому-то. И купил себе белые лайковые перчатки. Надев их раз, бросил, сказав: «Как вульгарно»
Подходите ближе мои рафинированные спутники. Наблюдайте вместе со мной за художником. И не берите с него пример.
Михаил Врубель, самозабвенно работает над иллюстрациями. Эскиз за эскизом. Критики, мэтры в голос лают – какая чушь. Недоучка. Грубые мазки, хромает рисунок, объем. Примитивно. А вы что думаете, ребята, если мэтр, то ангел. Сожрет любого, кто выше его или что не понимает. Миша нервно чередует технику живописи. Где – то работает черной акварелью, где – то играет цветом, грубыми мазками. Художник, точно знает какой был демон. Даже более точно, чем сам Лермонтов. Потому, что он его видит. Да и демон уже начал приходить к нему. И он по ночам слышит его шепот – За все в этом мире надо платить. Лермонтов, создал просто романтическое произведение, а художник бездну. И заглянул в нее. Но и бездна взглянула на него. Об этом предупреждал нас Ницше.
И вот он «Демон сидящий». Тридцати пяти летний художник делает последний мазок. И устало кладет кисть. Это он. Мой Демон.
Эх, Миша, Миша. Почему не пошел по стопам отца? Был бы военным или юристом. Имел детишек. Пил кофе с винцом. Спал в розовом колпаке. Что еще надо, Миша? Ведь ты создал не Лермонтовского демона, а своего. В нем ты воплотил свои детские мечты быть красивым и любимым. Свои взрослые терзания о месте в жизни и неразделенной любви. Наконец, разочарование и космическую грусть в предчувствие расплаты за талант, и все сладкое. То о чем постоянно шепчет ночь ночь – За все в этой жизни надо платить. Утонченная психика художника, несомненно, уже видела бездну.
В груди изгнанника бесплодной
Ни новых чувств, ни новых сил;
И все, что пред собой он видел,
Он презирал иль ненавидел.
Художник продолжает работать над другими заказами. Но по ночам к нему все чаще и чаще приходит демон. Он так же как на картине садит в окружении хрустальных цветов и задумчиво смотрит вдаль.
Врубель, увлекается керамикой. Затем вновь возвращается к живописи. Но писать для себя становится все сложнее и сложнее. Мысли хаотично разбегаются. Мозг не в состоянии концентрироваться над самим собой поставленной задачей. Он привык не напрягаться, а выполнять то о чем просят заказчики. Опыт, руки и техника сами делают работу.
Смерть сына Савочки в 1901 году, окончательно открыла дверь в мир депрессии и демонической печали.
В 1905 году серьезнейший приступ психоза.
Ночной шепот – За все в этой жизни надо платить, лишает его сна. Еще не старый мужчина делает попытки вылечиться, но все окружающие понимают их тщетность. Иногда Миша садится в позу демона и смотрит в некуда.
О состоянии художника после госпитализации Н. И. Забеле писала супруга Усольцева — Вера Александровна:
В состоянии Михаила Александровича перемен нет. Сон как будто бы стал продолжительнее. Он спит через ночь по пять часов, и редкий день, чтоб не поспал, хотя бы три часа. Кушает хорошо — и в своё время. Но, к сожалению, изорвал в клочки летнее новое пальто и брюки. Он притворился спокойным, лёг в кровать, закрылся одеялом и под ним начал теребить его и изорвал на полоски, прежде чем прислуга заметила… Сила физическая в нём очень большая — редкая для интеллигентного человека… Вы спрашиваете, нужно ли ему писать. Нет, не стоит писать. Он относится без внимания к письмам — и сам не пишет. Бред слишком владеет им… любовь к вам — проходит красной нитью через все его разговоры… Так, он объяснил мне, что пальто и брюки пригодятся Вам, если вставить в прорехи разноцветные куски материи…
Итак, уважаемые, мы подходим к концу моей экскурсии По дороге безумия. Вам не до улыбок и мне также. Тише, тише, ребята. Смотрите. Мы застываем. Перед нами кровать. На ней измотанный болезнью мужчина с огромными кругами под глазами и тонким желтым лицом. Скомканная бородка, лихорадочные глаза. Взор пристально направлен в потолок. Мужчина медленно встает, походит к окну. Открывает. Смотрит за стекло. Глубоко дышит чистым морозным воздухом. Тихо, возвращается к кровати и садится, подняв колени. Руки бессильно покоятся на коленях. Застывает. В глазах появляется бездна.
В 1910 году в возрасте 54 года, один из самых странных русских художников ушел в бездну вслед за своим демоном. Бедный, бедный Миша.
Вот, уважаемые, мы и прошли По дороге безумия. Вывод. Учитесь плохо. За исключением тех предметов, которые нравятся. Пользуйтесь контрацептивами. И не читайте Канта. Да, еще. Научитесь уважать психов