Эх, если бы знал Гоголь наперёд, что в 2016-м страстно-трагический монолог городничего будет безжалостно вычеркнут из пьесы режиссером, то непременно бы воскликнул: «Какой реприманд неожиданный!». Потому как «Ревизор» в театре «Глобус» действительно получился необычным.
Конструкция, по цвету и фактуре напоминающая пирамиду из гофрокартона, сразу рисует в воображении некую многослойность предстоящего действа. Гофрокартон бывает двухслойным, трех-, пяти- и даже семислойным, а также различается по геометрическим размерам внутренних «волн». Чем выше класс гофроволн — тем крепче картон. Вот и в городе N, построенном режиссером Романом Самгиным и художником Виктором Шилькротом, — всё так крепко сколочено и стабильно, что даже приезд инкогнито ревизора не шелохнет ни покоя его жителей, ни глади воображаемого канала посреди сцены.
Это у Гоголя все чиновничество встает на уши по поводу приезда петербургского чиновника, а здесь тишь да гладь — божья благодать. А потому чиновники никаких планов не строят, городничий о том, чтобы как-то обвести вокруг пальца Хлестакова, не думает. Чего зазря паниковать? Город, от которого «хоть три года скачи — никуда не доскачешь», живет мирно, по-деревенски, а чиновничество никого и ничего не боится — кому вздумается здесь что-либо проверять-то?
Городок настолько устоявшийся, настолько самодостаточный — кажется, что связь с остальным миром держится только через дыру в небосводе: оттуда сваливается в нужное время то чемоданишко, то ковровая дорожка для оказания внимания Хлестакову, то кружка, то бричка… Да и Хлестаков появляется так же из дыры в картоне — что ни на есть существо из другого мира. Вид человекообразных — «городской пижон».
А Хлестаков здесь ой как нужен! В девках засиделась единственное дитя городничего. Женихов-то нет — такой вот город невест получается. Из помещиков и чиновников разве только почтмейстер жены не имеет (про то у Гоголя ничего не сказано), да его гламурный образ, видать, Марье Антоновне вовсе не по душе. В общем, все связалось в узелки тугие: Марье Антоновне необходим жених, Хлестакову — деньги да развлечения, чиновникам — тишины да покоя.
На лицах чиновников и городничего неприкрыто сияет беспросветная лень и емелина дурашливость. Городничий в исполнении Лаврентия Сорокина чертовски болтлив, в какие-то моменты нервозен и суетлив. Почтмейстер органично вжился в образ франтоватого деревенского «мачо», Бобчинский до невозможности вертляв и подвижен, Добчинский похож на сентиментального поэта, женщины словно выпрыгнули из старых фильмов по пьесам Островского — все персонажи бесконечно тараторят, щебечут, одинаково карикатурны и того гляди пустятся в пляс.
Хлестаков в исполнении Никиты Сарычева вовсе не вертопрах без царя в голове, каким обрисовывает его в своих ремарках Гоголь. Сказать, что ему все удается случайно, нельзя: втирается в доверие за милую душу. Эдакий современный тип мошенника, хотя до Остапа Бендера ему, конечно, далеко. Плутоватый слуга Осип Хлестакова превращен режиссером в сексапильную спутницу Осипову, которая если надо и в объятиях утешит, и колеса к коляске приделает, а вот в любви ей не повезёт.
Текст Гоголя, можно сказать, порезан портняжными ножницами: сатирическая линия тут ни к чему — решили создатели спектакля, и комедия, задуманная автором как обличительная, в руках режиссера превратилась в бытовой фарс. Добавить к «ситцу» чуть ярких красок, смешных носов и марфушиных румян, в духе театра Николая Коляды, — будет лубок в чистом виде. Впрочем, и без «добавок» получилось довольно ярко и смешно.
Слова городничего по поводу «невыстроенной» церкви, жалобы высеченной унтер-офицерской вдовы и прочие «гадости» — все это мало волнует как Хлестакова, так и компанию во главе с городничим. Хлестаков сыт, весел и пьян, волочится за дамами, городничий самозабвенно лобызает ручку «ревизора», целует спящего прощелыгу в попу, а зритель неустанно над всеми этими штучками смеется. Чего стоит сцена появления Хлестакова с компанией городских чиновников и помещиков на корабле, который тянут «бурлаки» из купцов и горожан! Никакие ревизоры и инспекторы не отнимут привычку российского человека веселиться на полную катушку.
У городничего цель «поважнее», чем у гоголевского персонажа — выдать бы дочку замуж. Не до конфликта, не до игры «кто кого». Впрочем, как такового драматургического конфликта и противостояния героев нет. Все само собой течёт-бежит ровненько и красиво, и через два часа наступает финал. Какой, надо сказать, Гоголю и не снился даже. Вот уж где впору застыть в немой сцене, потому что дело заканчивается не знаменитым монологом городничего и явлением настоящего ревизора, а женитьбой Хлестакова на Марье Антоновне. За это ему прощают и выманенные денежки, и то, что он оказался прохвост — «ни то, ни се, а черт знает что».
«Немая» свадьба за «картонным» столом — такой финал отсылает нас к другому произведению классика — «Женитьбе», где жених от героини сбегает через окно прямо перед свадьбой. Хлестаков не сбежал. За то ему и спасибо.