В спорах о шведской модели борьбы с коронавирусом сломано уже немало копий. Многие утверждают, что шведские власти рискуют людьми ради экономики (а шведская экономика пострадала меньше всех в Европе). Главный эпидемиолог Швеции Андерс Тегнелль в свою очередь говорит, что с согражданами нужно обращаться как с субъектами, а не как с объектами, и действовать при помощи ясных, разумных советов, а не приказов и угроз. 62% жителей Швеции, кстати, абсолютно поддерживают этот отказ от радикальных мер.
Шведское правительство по-прежнему считает, что ситуация в стране не требует карантина и обязательного ношения масок. В Швеции практически нет ограничений, указов, штрафов. Только рекомендации: держать социальную дистанцию, стараться не посещать публичные места, по возможности работать из дома. Особый режим введён только в домах престарелых, которые больше всего пострадали в первую волну пандемии.
Что касается высокой смертности в сравнении с соседними странами, то недавно Тегнелль в беседе с журналистами Dagens Nyheter выдвинул любопытную версию. За несколько месяцев до того, как Европу настигла эпидемия COVID-19, от сезонного гриппа сильно пострадали Норвегия и Финляндия, а вот в Швеции (равно как в Бельгии, Нидерландах и Великобритании) заболеваемость и смертность были очень низкими. То есть тех, кто мог пострадать от нового вируса, в этих странах осталось больше, что и показала последующая статистика смертности. Но это пока что только версия Тегнелля.
Вообще, на первый взгляд кажется, что Стокгольм живёт своей обычной жизнью. Люди гуляют по улицам, в центре города как всегда очень людно, никто не носит маски, торговые центры, магазины, рестораны и кафе открыты, вечером в субботу пабы забиты молодёжью.
Только потом начинаешь замечать, что в кафе столики расставлены на большом расстоянии и отмечены места, которые не рекомендовано занимать. Что там, где во время ланча раньше яблоку негде было упасть, почти нет посетителей. Что в торговых центрах и магазинах непривычно безлюдно. Что в маленькие магазинчики пускают по 2-3 человека, поэтому остальные терпеливо ждут своей очереди на улице.
Большинство шведских компаний на время пандемии предлагает своим сотрудникам удалённую или частично удалённую работу. Потому и в общественном транспорте людей стало меньше, и в кафе во время дневных ланчей. Если на работу всё равно нужно, то многие предпочитают брать ланч с собой или, если погода позволяет, обедать в парке, так как кафе названы в числе мест, где наиболее вероятно подхватить коронавирус.
В автобусах теперь закрыта первая, ближайшая к водителю дверь и огорожено пространство, чтобы пассажиры не приближались к нему ближе, чем на 2 метра. Раньше войти можно было только через первую дверь, прикладывая проездной на терминале или показывая водителю билет. Теперь ради того, чтобы не подвергать водителей риску, транспортный департамент готов положиться на честность и сознательность пассажиров. Изредка случаются рейды контролёров, но, в принципе, если не заезжать в эмигрантские районы, можно их так ни разу и не встретить. Что не освобождает от необходимости иметь оплаченный билет. Выходцы из России и бывших республик радостно пользуются возможностью ездить зайцем, поэтому в группе «Русские в Швеции» публикуются предупреждающие объявления о том, в каком районе и на какой остановке появились контролёры.
В туристических местах в центре Стокгольма можно увидеть в продаже маски, но только сувенирные, модные, больше подходящие для развлечения, чем для защиты от вируса. Маски тут обязательны только в домах престарелых или в некоторых больницах. Иногда в них можно встретить пожилых людей. Или молодых – но тогда это наверняка будут иностранцы. Если в Стокгольме ходить в маске, на улице люди будут ухмыляться, а в транспорте испугаются и отойдут подальше – вдруг вы болеете или только что вернулись из-за границы.
Кстати, главный шведский эпидемиолог объясняет неэффективность масок тем, что люди просто не понимают, как должны их носить, и не соблюдают правила – трогают маску грязными руками, свешивают на подбородок, оставляют нос не закрытым. Тегнелль считает, что маски можно использовать и в Швеции, там, где случится локальная вспышка – чтобы снизить заболеваемость. Но в целом достаточно соблюдать социальную дистанцию и другие правила безопасности, чтобы спокойно без них обойтись.
Концерты, лекции, религиозные церемонии и протестные акции в Швеции теперь возможны только для аудитории не больше 50 человек. Организаторы, нарушившие это условие, могут быть оштрафованы и даже отправлены в тюрьму на срок до 6 месяцев. Некоторые театры и концертные площадки, решившиеся открыться в новом сезоне, продают только 50 билетов, даже если зал рассчитан на 500 посетителей.
В Москве, перед самым началом второй волны, провели Московскую книжную выставку-ярмарку и Московский кинофестиваль. А вот Гётеборгская книжная ярмарка, главное книжное событие всей Скандинавии, прошла онлайн. Выступления 440 писателей и других спикеров были записаны в студии, и смотреть их можно было в прямом эфире.Но ограничения накладываются не только на официальные и публичные мероприятия. Шведы ведь люди сознательные, поэтому они и в личном пространстве стараются соблюдать рекомендации правительства и медиков. Например, мой приятель, готовясь к дню рождения, запланировал его на весь день и попросил своих друзей предупредить, в какое время они придут: чтобы гости могли соблюдать комфортную всем дистанцию и их число не превышало безопасное количество.
Почему «шведская модель» подходит для Швеции и категорически не подходит для России? Швед не выйдет на улицу и добровольно самоизолируется, если контактировал с больным коронавирусом, а в России человек, зная о своей болезни, отправится на работу или магазин просто потому, что ему очень нужно.“Шведская модель” основывается на сознательности, на том, что люди, в чьих интересах не болеть самим и не заражать других, будут делать всё возможное, чтобы этого избежать. Шведы вообще любят быть правильными, у них, в отличие от нас, настоящий культ соблюдения правил.
Если в Стокгольме на столах или скамейках есть объявления, что места нельзя занимать, то никто и не станет. Но если всё же кто-то нарушит правило – его тут же одёрнут и окружающие, и сотрудники заведения. А вот в Москве отметки «просим соблюдать социальную дистанцию и не садиться» нужны только для контролирующих органов и санитарных служб. В августе я зашла с приятелем в паб на Таганке. На некоторых столах были большие объявления “за этот стол садиться нельзя”, но никто не обращал на них внимания. Приходилось каждый раз просить пересесть за свободный столик, находящийся на безопасной дистанции, а таких столиков, к слову, было полно. В ответ мне крутили у виска, называли сумасшедшей и демонстративно кашляли в мою сторону, а сотрудники заведения пожали плечами и самоустранились.Что касается той самой социальной дистанции, то шведы соблюдали её и до пандемии – тут не принято стоять в плотных очередях. Единственное, что изменилось в связи с пандемией – расстояние между людьми ещё больше увеличилось.
Вообще, по данным Агентства здравоохранения Швеции, 90% шведов выполняют рекомендации эпидемиологов и медиков. По мнению главного эпидемиолога страны, если бы цифры не были такими высокими, то “особый путь” Швеции был бы совершенно невозможен, и тогда, действительно, пришлось бы принимать более строгие меры, основанные на запретах и штрафах.Поэтому, когда швед говорит: «Нет, все эти карантины и масочные режимы у нас невозможны. Мы же не дети, в конце концов, чтобы правительство указывало нам, что делать», – я понимаю, что он прав. Но когда русский, спустив маску на подбородок, кричит кассирше в магазине «Мы не дети, чтобы правительство указывало нам, что делать!», я точно знаю, что до «шведской модели» мы ещё, к сожалению, не доросли.
Елизавета Александрова-Зорина
