Билеты им достались разрозненные, места были раскиданы по всему вагону. В основном боковушки или верхние полки ближе к туалету. И потому у всех почти оказались попутчики.
У Мефа и Дафны это были два приятеля – парни лет двадцати – двадцати двух. Один смугло-румяный, с глазами-оливками, по имени Егор. Другой длиннорукий, с печальным задумчивым лицом – Максим. Оба работали в Москве и возвращались домой – в Сергач.
Егор страдал неостановимой болтливостью. Максим же за всю дорогу сказал фраз пять, и те пробурчал так невнятно, что они, едва оторвавшись от губ, заблудились где-то в его же ноздрях. Егору на месте не сиделось. Грудь его, казалось, содержала не сердце, а множество пламенных моторов. Видя, что Меф и Дафна заняты друг другом и в собеседники ему не годятся, он за десять минут обежал весь вагон, со всеми перезнакомился, всем надоел и даже успел раза четыре сбегать в тамбур.
Вскоре Буслаев убедился, что для одного плацкартного вагона Егора было явно много. Дважды Меф пытался задремать, и оба раза Егор непонятно откуда брался и будил его глупым вопросом: «Че, спишь?» И дальше было не лучше. Стоило на мгновение закрыть глаза, и тотчас кто-то с топотом пробегал мимо, хлопал дверями, восторженно вскрикивая и впуская туалетные запахи. И, разумеется, всякий раз это оказывался тот же самый персонаж.
Максим же сидел в углу, прижимаясь к синей шторке, и его было не слышно и не видно. Хороший, тихий, застенчивый домашний мальчик.
– Бывают же такие уродцы! – с досадой шепнул наконец Меф Дафне.
Даф быстро взглянула на него.
– Ты о ком?
– Ну об этом… о Егоре.
– Который бегает?
– Да!
– Значит, тебе не понравился Егор и понравился Максим? – уточнила Дафна.
– А кто еще! Тот нормальный парень, с таким хоть в разведку, а этот притырок какой-то!
Даф невесело улыбнулась.
– А если я тебе скажу, что у Егора умерла бабушка, которая его воспитала, потому что у его матери давно другая семья? Он едет на похороны и ужасно нервничает. А Максим твой, пока в углу сидел, изрезал ножом весь стол.
Меф не поверил, но, пересев к Максиму, незаметно убедился, что да, так и есть. За каких-то два часа этот тихоня успел вырезать на боковине стола шесть матерных слов, исплевать на коврике участок в полквадратных метра да еще и подпалить зажигалкой штору. Желание идти с этим молчуном в разведку у Мефа значительно ослабело.
– А чего этот Егор бегает, если переживает? – спросил Меф, сдаваясь.
– Люди, видишь ли, переживают по-разному. Одни начинают много есть, другие смеются, третьи заглатывают горе в себя.
– Блин, вечно я тороплюсь с выводами…
Меф вздохнул и закрыл глаза, не пытаясь даже понять, откуда Даф все известно про Егора. Может, услышала, как он кому-то говорил? Заснули они с Дафной почти одновременно. Один только Депресняк неусыпно скрежетал на коленях, но после заснул и он.