(подробности по тегу "закреп")
Я не знал, лгала или нет мне Жанна, говоря, что намеревается заснуть сразу же после того, как вернётся в свою комнату в женском общежитии и попытается заказать нам два билета на самолёт до материка, но, вернувшись к себе сам, я так же почувствовал себя дьявольски уставшим. Я снял ботинки, поставил их в шкаф и, даже не задумываясь о том, чтобы снять с себя верхнюю одежду, наверняка здорово промокшую от всей той влаги и тумана на побережье, прямо в ней лёг на кровать, поверх застеленного покрывала. Некоторое время я просто лежал на кровати, уставившись в потолок, на котором в пятнах света от уличных фонарей покачивались смутные тени от ветвей деревьев, высаженных рядом с крутой береговой линией острова, дабы как-то укрепить его от ветровой эрозии, думал — или, уж если быть точнее, перебирал в уме образы увиденного и услышанного за сегодня — пока не вспомнил о том запахе, что учуял сегодня на берегу в тот момент когда на него высадилась Райсверк. Странное дело, образ этот оказался очень прилипчивым, и даже когда я стал вспоминать о совершенно других вещах, уже практически никак не связанных ни с Айко, ни с Райсверк — например, о выражении лица Жанны, уезжающей от меня на лифте - память почему-то вновь проигрывала внутри моей головы этот непонятный, даже немного пугающий сладковато-маслянистый аромат, словно заевший музыкальный автомат — одну и ту же мелодию. Нет, он вовсе не был отвратительным, как, например, запах гниющего зуба во рту, или перележалого козьего сыра, даже, пожалуй, приятнее запаха некоторых духов или туалетной воды, но осознание того, что источником его был живой человек, тем более — девушка, меняло очень многое. Всё равно что сознавать разницу между запахом жаренного мяса с бобами, исходящего от твоей тарелки, и запахом жаренного мяса с бобами, исходящего изо рта твоего собеседника, поевшего, между прочем, уже пару часов тому назад. Тем паче, что вокруг самой Райсверк он был настолько концентрированным, что невольно возникало впечатление, что она попросту потела этим, и, кроме того, этим была пропитана вся её одежда. Это не было той вещью, о которой хотелось бы вспоминать снова и снова, однако это вспоминалось, и именно что снова и снова... Я приподнялся на кровати, испуганно вглядываясь в темноту и размышляя — уж не с его ли помощью Райсверк каким-то образом смогла запудрить мозги моему товарищу и, более того, быть может, пыталась запудрить голову мне... И тут неожиданно понял — причиной этого явления, а если быть точнее — источником этого запаха была моя собственная одежда, очевидно, впитавшая его вместе с туманной влагой ещё на берегу. С чувством растущего отвращения я встал с кровати, включил свет в комнате, а затем сдёрнул с себя пуловер, джинсы, достал из шкафа пижамные штаны и куртку и надел их на себя. В этом было немного прохладнее, чем в пуловере и джинсах — но, по крайней мере, они не отдавали этим странным сладковатым запахом, от которого меня уже начинало мутить. «Грязную» одежду я запихал на самое дно своего платяного шкафа, чтобы запах, не дай Бог, не проник сквозь щели между его створками, а затем лёг на кровать обратно.