Многие, наверное, знают, что в Корее есть своё сельское хозяйство и что в корейской провинции под поля, огороды и теплицы занят чуть ли не каждый клочок земли. Некоторые из читателей даже, наверное, имеют опыт работы — пусть и не всегда легальной — на местных полях, и видели, как тут выращивают рис, лук, чеснок, картофель и прочие овощи и фрукты. Имеются и многочисленные животноводческие фермы. Поэтому некоторые, наверное, удивятся, если узнают, что Южная Корея не в состоянии сама себя обеспечить продуктами питания даже наполовину.
Внимание местной общественности к этому факту привлёк на днях депутат парламента от правящей Демократической партии О Гигу (어기구). Он запросил статистику в Минсельхозе, и там ему сообщили, что в 2019 году Корея обеспечивала себя продовольствием на 45,8 %, тогда как в 2009 году этот показатель равнялся 56,2 %, что тоже было не бог весть что, но хотя бы больше половины.
Что же касается зерновых и зернобобовых культур, то тут уровень самообеспечения был и того ниже — 21 %. Это на 8,6 % меньше, чем в 2009 году.
Надо сказать, что сами эти цифры никого в Корее не удивили. И вы, если подумаете, согласитесь, что ничего странного в них нет.
По данным ЦРУ, площадь обрабатываемых земель в Южной Корее — 17,3 тыс. квадратных километра, а остальное — горы да города. Для сравнения: в маленькой Молдавии обрабатываемых земель — 21,8 тыс. кв. км, то есть заметно больше. И вот теперь представьте, что корейским крестьянам надо со своего небольшого клочка обрабатываемой суши прокормить почти 52 миллиона человек. Причём это не простые 52 миллиона, а довольно зажиточные, то есть жрущие в три горла. И если вы себе это представите, то поймёте, что полное самообеспечение продуктами в Корее просто невозможно. Ну, или оно потребовало бы настоящей революции в местном сельском хозяйстве. Пока, однако, революция в основном проявляется в том, что нелегальных рабочих на уборку капусты начали искать с использованием суперсовременных телекоммуникационных технологий, а именно — через фейсбучные группы.
В общем, тот факт, что уровень самообеспечения продовольствием в Корее находится где-то в районе половины — это нормально и привычно. Например, в далёком 1999 году он составлял около 54%, в 2011 году — 45,2 %, в 2017 г. — 48,7 %, в 2108 г. — 46,9 %. То есть свежие 45,8 % в 2019 году — это даже не самый низкий уровень самообеспечения: в 2011 году, например, было меньше.
Есть только один продукт, который Корея, если ничего страшного не случается, производит в том количестве, которое ей нужно. Это рис. Обеспечение рисом обычно немного колеблется из года в год в районе 100 процентов — плюс-минус несколько — в зависимости от урожая, причём нередко урожай риса бывает даже больше, чем корейцы в состоянии потребить. Как вы можете догадаться, такой успех достигнут не вполне естественным образом, а комбинацией целого ряда правительственных мер, включая щедрые дотации и закрытие внутреннего рынка для импорта риса. И всё это потому, что рис рассматривается как стратегический продукт, как нечто такое, что должно быть запасено на случай войны и тому подобных катаклизмов. Других стратегических продуктов в Корее нет, и поэтому доля импорта по многим категориям потребляемого в стране продовольствия может быть очень велика. Например, в Корее практически не выращивают пшеницу, почти вся она импортируется. То же можно сказать о кукурузе. Соя — импортная на три четверти. И ячмень. Мясо, наоборот, чаще своё, но не менее трети всё-таки составляет импорт. И так далее.
Итак, если “малообеспеченность” продуктами для Кореи нормальна, то ради чего депутат с чудесным именем О Гигу решил поднять эту тему?
Ну, во-первых, он со мной не согласен и считает, что низкий уровень самообеспечения продовольствием — это непорядок, с которым надо бороться. Более того, он напомнил, что не он один, вообще-то, собирается бороться, ведь у корейского правительства, если что, были собственные конкретные планы движения в сторону продовольственной независимости.
Например, в 2013 году правительство объявило, что будет добиваться повышения самообеспечения продовольствием к 2017 году до 57 %. Как мы помним, на самом деле в 2017 году было 48,7 %. Теперь, согласно новым планам, в 2022 году правительство хочет достичь самообеспечения продовольствием на 55,4 %, а зерновыми и зернобобовыми — на 27,3 %. Стоит ли говорить, что и эти планы выполнены не будут?
Отсюда возникают разные законные вопросы. Я лично поинтересовался бы, были ли выделены деньги на осуществление вышеуказанных планов, и если да, то как именно они были распилены и кого следует за это посадить в тюрьму. Но то я. А депутат О Гигу, наверное, просто хотел поинтересоваться, когда у правительства появятся планы, которые оно и в самом деле будет выполнять.
А как вы считаете? Следует ли добиваться того, чтобы Корея сама себя обеспечивала? Или, может, всё-таки проще покупать продовольствие в других странах на средства, вырученные от продажи смартфонов, микрочипов, морских судов и т. п.? Вроде до сих пор эта схема прекрасно работала, нет? Или кто-то считает, что она может дать сбой? Если да, то каким образом? Какие именно опасности угрожают поставкам продовольствия в Корею? Интересно.