Долгий переход по Тихому океану остался в памяти только стремительно ухудшившимся состоянием здоровья Старшего механика, рыбная мука могла самовоспламениться, и стармех, как ответственный за груз и слабо доверяющий своим подчиненным, по ночам ходил в трюм с большим градусником, его лицо приобрело землистый оттенок и в свете ночных фонарей он был похож на вурдалака, и попыткой Федора найти канистру. У боцмана их было несколько, из под краски, Федор предложил, что их можно выжечь изнутри и использовать. Технология была простая, бросаешь внутрь все, что горит, поливаешь бензином-керосином, поджигаешь, и все, готово. Так все и сделали, Паша собрал ненужный хлам, Колян бросил горящий факел внутрь канистры - прошло несколько секунд, ничего не происходило. Федор подошел со словами, что ребятам ничего доверить нельзя и осторожно заглянул внутрь. Внезапно прозвучал короткий хлопок, и из канистры вылетел мощный язык пламени, прямо в лицо Федору, тот закричал нечеловеческим голосом. Когда свидетели происшествия пришли ему на помощь, то стало ясно, что у него полностью сгорели брови, ресницы и чубчик. Доктор обильно обмазал обожженное место облепиховым маслом. Так он и ходил с лицом ярко-оранжевого цвета целый месяц перехода через океан. Но так как он считал виновными в этом происшествии Коляна с Пашей, то стал постоянно следить за их работой и жаловаться стармеху. Обычно Колян прятался за кран, с кувалдой, а Паша следил за передвижением оранжевого Федора. Когда Федор шел в их сторону, Паша подавал Коляну знак и, тот со всей силы лупил кувалдой по крышке трюма, создавая ощущение занятости. К подчиненным, вооруженным кувалдой, старший моторист подходить близко не спешил. Тогда Федор, что-то подозревая, предложил, в целях будущей безопасности главного двигателя, уменьшить диаметр гребного вала, причем оригинальным способом. Стармех, полностью занятый сохранностью доверенного ему страной ценного груза, согласился, но был как-то замечен в том, что пытался открыть свою каюту гаечным ключом. Колян с Пашей проводили теперь все рабочие дни в румпельной, раз за разом прикладывая напильники на гребной вал. Напильники стирались быстро, на валу стерлась, похоже, только краска, Федору было приятно, остальной команде все равно. Наконец показался берег дружественного Вьетнама. Колян сидел на корме и любовался кроваво-красной водой Меконга вдруг, опять послышались чьи-то крики и суетливая беготня, Петрович был, как всегда был красноречив:
- Мы якорь потеряли, недобрый знак, это Любовь виновата.
Теплоход остановился недалеко от берега, бросив другой якорь, Стармех, у которого появились черные круги под глазами, настаивал, что якорь украли пираты, и призывал действовать осторожно, затем взял в библиотеке самую толстую книгу и по вечерам стал переписывать ее в тетрадь. Петрович взял Коляна с собой и они пошли осматривать якорную цепь. Когда они пришли на бак и держась за леер, выглянули вниз , то увидели, утлую лодочку, которая быстро подплыла к цепи. Один туземец схватился двумя руками за цепь, два других с необычайной скоростью полезли по ней наверх. Петрович посмотрел секунду и оценив ситуацию, закряхтел, нагнулся, медленно поднял, валявшуюся без дела, огромную ржавую гайку и прищурив один глаз бросил ее вниз. Гайка пробила большую дыру в лодке пиратов, и та, стала быстро тонуть. Туземец в лодке начал что-то кричать, и пираты, вплавь, ретировались. После такого вопиющего случая было принято решение выставить постового у носового брашпиля. Небольшого роста моторист, сидел в импровизированном укрытии пережидая тропический дождь. Вдруг из большой уключины вылезло несколько невысоких туземцев, моторист вскочил и побежал к надстройке, громко крича и размахивая руками. Команда высыпала на палубу. Увидев, что пиратов только трое, доктор - мужчина спортивного телосложения побежал им навстречу, и остановившись в паре метров от них, принял боевую позицию, приглашая сразиться в рукопашной схватке. Щуплого сложения, туземец, достал, из-за спины длинную, кривую саблю, параллельно, легко откручивая пальцами правой ноги, десятки раз закрашенную боцманом, большую бронзовую гайку от какой-то горловины. Мужчина спортивного телосложения развернулся, и также быстро убежал обратно. Пираты, под пристальным вниманием команды, по-хозяйски походили по баку, переворачивая мусор и забрав гайку, удалились. После этого вопиющего случая, на теплоход прибыл полицейский патруль. Полицейские осмотрелись, и один военный, вооруженный пистолетом, остался на судне. После ужина, Петрович взял три бутылки местной водки, имевшей странное название, в рядах советских граждан – «Ломойка», и пошел к, оставшемуся на судне, полицейскому, чтобы познакомиться и обсудить ряд острых политических вопросов. Мужик с Пашей перебирали банки, из под сока, и иногда поглядывали за этой странной дискуссией. Сначала Петрович что-то долго объяснял, потом учил туземца шагать на месте, и отдавать ему честь. Затем отжиматься от пола. Закончилось это тем, что они, окончательно напившись, решили застрелить Федора. Остановить их никто не решился, а узнавший об этом виновник торжества спрятался и забаррикадировался в трюме. Петрович пытался выкурить того углекислотным огнетушителем, но через какое –то время сдался, и они, с полицейским, стреляли, с кормы по растущей недалеко, на берегу, пальме, пока не кончились патроны. Полицейский пост сняли на следующий день. Ни пиратов, ни полицейских больше не было, но к судну стали приплывать местные, несовершеннолетние девицы и предлагать себя. Терпение замполита лопнуло, он с жаром потребовал, на экстренном собрании, не вступать в половые контакты с местным населением, все согласились, поэтому, на бартерный обмен судового хозяйственного мыла на местные экзотические фрукты, руководство стало смотреть сквозь пальцы. Наконец, погрузив стадо буйволов теплоход взял курс на Китай.
Переход был недолгий, но совпал с каким-то праздником по китайскому календарю. В недрах машинного отделения было решено его отметить, сделав шашлык из буйвола. В трюм, за добычей, отправились Петрович с доктором, как самые сильные и Колян с Пашей, как самые бесправные. Огромная корова смотрела безразличным взглядом на Петровича, который размахнулся кувалдой, пытаясь ударить животное в лоб, между рогов. Удар прошел вскользь, буйвол наконец понял зачем пришли люди и дернулся так, что, бросив кувалду, все убежали.
На китайском рынке было многолюдно, столкнувшись с кем-то в толпе доктор, громко выругался и показал кулак, молодой человек, кивнул, снял очки и встал в боксерскую стойку, доктор мгновенно оценил свои шансы на успех, вспомнив, что он находится на родине нескольких боевых искусств, затем политические последствия этого инцидента и расплылся в улыбке:
– Русский с китайцем братья навек.
"Брат" кивнув, одел очки и пошел дальше. Паша пытался торговаться за джинсовую куртку из варенки, только входившую в моду в стране, на подкладке куртки был нарисован Ленин, и маршруты автобусов культурной столицы, что наверняка увеличивало ее стоимость, торговец согласился. Паша радостный, от столь прекрасного приобретения, обернулся, половина китайцев, что были на рынке в тот день, стояла за его спиной, с интересом наблюдая за происходящим. Расталкивая их, к Паше подошел довольный Петрович и показал свою покупку, бутылку водки с вставленным в нее кривым, желтым корнем:
- Пойдем пробовать, это жень-шень. Водку выпьем, корнем заедим, жить будем вечно.
В курилке стоял легкий треск небольших металлических шаров, которые накупили моряки в китайском магазине сувениров и теперь медленно крутили в ладонях, Петрович грустно заметил:
- В Сингапур захода не будет. Любимый город может спать спокойно. Надо было мне на пассажирском оставаться. Там прачки меня на работу в корзине для белья носили. А сейчас весь рейс "коту под хвост". Идем в Бангладеш. Кто знает, что брать в этом Бангладеше?
Все молчали, там еще никто не был.
На улицах Дакки было знойно, стояла жуткая вонь - вместо туалета местными использовалась неглубокая канава, вырытая вдоль самодеятельного тротуара. Вокруг сновали инвалиды и попрошайки, корова легла поперек проезжей части перекрыв движение, чем спровоцировала пробку из небольших мопедов и велосипедистов. Петрович, как ледокол, пробивал себе путь в людском море, за ним семенили, стараясь не отставать, его подшефные. Невзирая на наказ замполита, который выступил перед командой и вкратце обрисовал ситуацию в стране - здесь шла какая-то вялотекущая революция и днем местные могли побить иностранцев, в зависимости от политической коньюктуры. Один день могли бить американцев , на следующий день советских граждан. Когда солнце садилось, революция временно прекращалась. Кого должны были бить сегодня никто не знал, но Петровичу было все равно, решительной поступью он пошел на рынок. Ходить по рынку было еще более неприятно, чем по улицам. Посмотреть на больших белых людей сбежалось полрынка . Нищие и калеки тянули к нему руки, чумазые беспризорные хватали его за брюки. Но Петрович не обращал на них внимания, с серьезным видом он пошел по рядам уличных торговцев, выбирая себе одеколон. Товар лежал на земле, на обрывках газет или небольших коробках. Петрович брал флакон определенной марки смотрел сквозь него на солнце и осторожно нюхал содержимое. Все одинаковые флаконы, у различных торговцев, имели разный цвет содержимого и запах. Ребята старались не отставать от старшего группы. Паша брезгливо смотрел себе под ноги, стараясь не наступить на предлагаемый товар и совершенно не заметил разносчика пищи. Подросток с огромным металлическим тазом, на голове, доверху наполненным рисом, шел ему навстречу, оглядываясь по сторонам, выискивая потенциальных едоков. Паша столкнулся с ним в самом центре рынка. Тяжелый таз мгновенно упал в грязь. К месту происшествия стали подходить торговцы и смотреть на испорченный обед, когда их стало очень много, и ситуация стала напряженной. Петрович громко чихнул и скомандовал:
- Покричи на него.
Паша сделал большие глаза и начал что-то кричать , через секунду туземцы тоже начали кричать на подростка, он присел на корточки и начал рыдать и пока все отвлеклись, ребята ретировались. На выходе с рынка, Петрович нашел навес с едой и пошел туда, ребята безропотно пошли за ним , спорить было бесполезно. Он заказал каких-то пирожков, больше ничего не было, ребята переглянулись, и осторожно надкусили их. Перца в них было столько, что перехватило дыхание, чтобы как-то погасить пожар в горле, они схватили грязные стаканы и зачерпнули воды из какого-то таза с водой, стоящего на столе. Петрович спокойно доел все, расплатился и на выходе поблагодарил продавца. Всезнающий интеллигент Паша сказал:
- Перец, это чтобы не заболеть, для пользы.
Сытому Петровичу хотелось праздника, поэтому он предложил:
- А идемте в кино.
Зрители с опаской оглядывались на внезапных посетителей кинотеатра. В углу было выстроено небольшое ограждение и висели бумажные цветы и гирлянды, местные подходили к ограждению, снимали обувь, и ползли на коленях, постоянно отбивая поклоны. По сложившейся традиции, моряки решили закурить, заметив невысокий заборчик, решили что это место для курения. Посмотреть как иностранцы курят в священном месте сбежался весь кинотеатр. Местные зло переговаривались , но не решались что-то сказать гостям. Моряки докурили, побросали бычки под ноги и пошли в зал. Наконец погас свет, на экране появился какой-то флаг и заиграл гимн, весь зал встал. Петрович поднялся с места:
- Уважим папуасов.
Гимн ребята прослушали стоя. Затем начался какой-то индийский фильм, зрители повскакивали со своих мест, стали подпевать, героям на экране, и танцевать в проходах. Петровичу быстро надоел этот цирк:
- Все, знакомство с традициями закончено, будем отдыхать по старой схеме.
Они вышли из кинотеатра, и направились в дорогущий магазин алкоголя. Петрович купил бутылку водки, и они выпили ее прямо там:
- Водку, тоже, люди пьют для пользы.
Из магазина моряки пошли через дорогу в видеосалон, там тоже шел индийский фильм и зрители пели и танцевали. Петрович потребовал прекратить просмотр и стал просить поставить "жирную" кассету. Колян с Пашей, которых разморило жаркое солнце, молча наблюдали за всем происходящим. Наконец Петрович вытащил несколько долларов и передал их владельцу видеомагнитофона, после получения денег, тот сразу понял, о чем речь, и поставил порнокассету, местные зрители выкатив глаза и открыв рты, застыв, смотрели в экран, Петрович, пьяно усмехнулся:
- Что ж вы танцевать перестали? Ладно, поехали домой.
По жаре ходить не хотелось, Петрович сел в одну карету рикши, ребята, вдвоем, сели в другую, и подгоняя окриками бегущих рикш, наперегонки поехали на теплоход.
На выходе с рынка, стоял капитан с строгом полувоенном френче, на голове у него был головной прибор похожий на колониальный шлем, времен индийской кампании. Рядом стояла Люба в псевдо-восточном кимоно в руке у нее был широкий деревянный зонт, защищающий ее от солнца. Рядом с ней лежала большая сумка с покупками. Капитан растерянно спрашивал у прохожих:
- Где мой бой ?
Его носильщик пропал вместе с частью покупок.
Теплоход торжественно вошел в порт приписки. На пирсе их встречали семьи и таможня. Ребята заполнили декларации на въезд, меняясь товаром, чтобы не нарушать правила. Таможенник вошел в каюту Коляна и посмотрев в этот небольшой листок, строго спросил:
- Что привез?
Колян растерянно показал рукой на небольшую горку вещей, лежащую на столе. Таможенник усмехнулся:
- Что ты мне привез?
В соседней каюте мотористы - бородатые, нечесаные мужики с сизыми носами и лицами бледно-зеленого цвета вызвали недоумение таможни в полном отсутствии заграничных покупок – все деньги они пропили.
На теплоходе во всю шла проверка, Петрович купил себе небольшой мотороллер , но кто-то рассказал об этом офицеру. Таможня облазила весь теплоход, но так и не нашла его в лебедке, которая была обернута в брезентовый чехол. В конце концов офицер за взятку, снял оцепление, и на теплоход пустили семьи. Коляна с Пашей никто не встречал, и они медленно обходили теплоход, на котором провели полгода своей жизни, спустились в машинное отделение и застыли от ужаса, старший механик стоял, и звонко лаял на главный двигатель...