Амидера
Я раз за разом перечитывала письмо отца, светлые волосы падали мне на глаза, словно пытаясь закрыть от меня содержание ненавистного послания. От ярости я скомкала письмо, но этого мне показалось мало, и я принялась его рвать.
- Трус, даже в глаза не смог сказать! Няня, ты знала?! Он выдает меня замуж!
Ладони защипало от прилива магии. Няня как можно незаметнее попятилась.
- Амидера, милая, только не выходи из себя.
Я кинула на нее раздосадованный взгляд. Она меня боится, вон даже отошла подальше.
- Да поглотят тебя пески пустыни Излимор, любимый папочка! Раз тебе надо, сам замуж и выходи! — выкрикнула я письму, будто через него отец мог меня услышать.
Пергамент, не выдержав нового всплеска ярости, загорелся синим пламенем в моих руках. Так часто случалось, когда я выходила из себя или нервничала. Меня не учили контролировать магию. Однажды в детстве я разнесла целое крыло замка. И ничего, смолчали, замяли и забыли, переселив меня подальше от города. Что поделать, маги в моем родном княжестве Потава не в почете. Единственное княжество в Людее, которое не жалует магический дар и всячески ограждает себя от магов, шаманов и заклинателей. А тут уродилась на княжескую голову я – магичка. После смерти матери, которую почти не помню, отец женился повторно. Новая жена родила правителю Потавы сына, а неугодная дочь, то есть я, отправилась в ссылку на задворки княжества.
Сколько себя помню, меня всегда скрывали, папочка разорялся на лучших целителей, чтобы только сковать мой дар. Иногда даже получалось на какое-то время, но чем старше я становилась, тем короче становилось и время затишья.
Я всем сердцем ненавидела эти ритуалы. Запертая во мне магия, сдерживаемая многочисленными заклинаниями, мучила, рвалась наружу, вынуждая злиться без причины, раздражаться по пустякам, не давая усидеть на месте. Учителя и гувернантки сбегали от взбалмошной княжны, разнося слух о моем дурном нраве и болезни, не ведая о большом секрете, который хранился под семью замками.
Все изменилось, когда я самостоятельно научилась снимать заговоры. Сила росла, и в конце концов князь Потавы решил избавиться от такой вот непутевой дочери, которая никак не желала сносить свое проклятие с достоинством. Он предложил мне два варианта, о чем и сообщил в письме: заточение в монастыре или замужество с Оголором, одним из старших мужей Монаханы. То есть то же заточение, только в придачу с незнакомцем в роли мужа.
Бежать – единственное решение, которое пришло в голову сразу, о котором я своевременно догадалась не рассказывать няне.
- Ами, выйти замуж за хорошего человека это благословение, – старательно подбирая слова, попыталась взбодрить меня няня.
Я ничего ей не ответила, лишь недовольно фыркнула.
- Оставь меня, пожалуйста, я очень устала, – спорить с няней смысла не видела. Выбор между жизнью в монастыре и жизнью с деспотичным мужем, чем славились монаханцы, совсем не казался мне таким уж благословением.
Няня замялась у двери.
- Князь приказал приготовить комнаты к приезду целителя.
- И когда его ожидать?
- Сегодня к ужину.
Я понимающе кивнула, и няня вышла, прикрыла за собой дверь, оставляя меня одну. Новый целитель снова начнет ритуальничать над моей силой. Вероятно, папочка боится, что я разнесу всю свадебную церемонию, как однажды полкрыла в его имении. И не зря, я бы с удовольствием так и поступила и заодно еще нареченного своего зацепила. Чтобы неповадно ему было на маге жениться, пусть и не обученном.
Руки все еще щипало от магии. Не обращая на это внимания, я заметалась по спальне.
Бежать, бежать скорее! Пока вызванный отцом целитель не явился!
Переодевшись в брючный костюм для полетов (все же в брюках бежать сподручнее, чем в платье), вытащила мягкую дорожную сумку. Добра у меня было немного: фляга с водой, карта Людеи, запасная одежда и теплый плащ, переданный отцу от самого правителя для дочери в подарок. В любом другом случае плащ до меня бы не доехал, но от подарка правителя отец не отважился избавиться. В Потаве найти предметы, созданные магами, почти невозможно. Этот плащ, способный защитить от любой непогоды, – дело рук криоманта, который специализируется на управлении льдом и холодом. Он был для меня особенно ценен. И дело не только в том, что это подарок самого князя Эруана Минолы, правителя Людее. Плащ, единственная вещь магического происхождения, которая у меня была и напоминал, что не везде магов недолюбливают, в других княжествах им рады и не считают выродками.
Собравшись, я вовремя спохватилась, вспомнив о своих скромных накоплениях. Деньги ко мне в руки попадали крайне редко, так как я была полностью на содержании отца, но все же если такое случалось, тщательно откладывала. В глубине души всегда мечтала попасть в одну из магических школ и, не говоря никому, копила, надеясь, что однажды предоставится такой шанс. Повертев небольшой мешочек монет, похвалила себя за предусмотрительность – этого должно хватить на первое время.
Без труда избегая прислугу, преодолела родные коридоры, на выходе бросила старожилам, что направляюсь в загон. Один попытался возразить, мол поздновато для полетов, но со взбалмошной княжной связываться не любили, ненароком можно и в стену улететь, а потом могут и язык рубануть, чтобы не сплетничал, о чем не положено. Не особо препираясь меня пропустили.
- Брр-бр-бр, – приговаривала я тихо, седлая своего грифона Горку.
Он радостно царапался клювом о мою ладонь. Летать я любила с детства, это, пожалуй, единственная привилегия, которая позволялась молодой княжне в перерывах между изучениями танцев, рукоделия, домоводства и прочих бесполезных навыков.
Когда имение отца осталось позади, с облегчением выдохнула, кутаясь в теплый плащ. Несмотря на позднюю весну, ночи все еще стояли холодные. Наверное, из-за холода не думая направила грифона на юг, вдоль границы Потавы. Надо было решать куда лететь. Ближе всего находилась Монахана, но туда я точно не собираюсь. В отличие от Потавы магам там были рады, правда, только если они согласны служить на благо извращенного представления старших мужей об укладе жизни. К слову сказать, добровольно маги попадать в рабство к монаханцам не спешили, поэтому большая часть магического сообщества там – это женщины, выданные замуж за мужчин Монаханы. В Минолу тоже соваться не стоит. Если меня и будут искать, то там найдут быстрее всего. Минола – княжество правителя, а это значит больше подозрительной охраны и масса ищеек, готовых носом рыть землю ради пары золотых. Остается выбор между княжествами Самогета и Кроуги. И там, и там легко можно было встретить магов и представителей других рас, которые в Потаве почти не встречаются. А самое главное – и там, и там можно обучаться магии. Ехидно улыбнувшись, я решила лететь в Кроуги просто потому, что это княжество особенно не любит мой отец, считая, что тамошний князь чересчур вольнодумный и многое себе позволяет, критикуя политику правителя Эруана.
Раздумывая о своей будущей жизни, я вырисовала следующий план: устроиться работать к какой-нибудь местной швее. Шить я умею и люблю. Пожалуй, только это монотонное занятие успокаивало мою разбушевавшуюся магию, спрятанную под ритуалами сдерживания. К тому же это единственный полезный навык, обретенный из бесполезного списка обучения юной княжны в доме моего отца.
Я развернула Горку по направлению к княжеству Кроуги. В отличие от родного княжества в Кроуги ценили магов с любым даром. Не секрет, что многие жители Потавы переселялись на земли Кроуги, стоило в семье родиться ребенку с даром. Там с радостью принимали одаренных, каждый второй на этой земле был наделен магией.
Пока летели до границы я успела замерзнуть, не спасал даже магический плащ. Пальцы задеревенели. Сверху в темноте было сложно определить, как далеко мы от намеченный цели. Возможно, уже и границу пересекли, поэтому я решила направить Горку на снижение, чтобы отдохнуть, заночевать и уже при дневном свете двинуться дальше пешком, как обычные путники. Потрепав холку грифона, с сожалением подумала, что его придется отправить обратно домой. Иначе любой встречный заподозрит во мне богачку, встретив с грифоном на привязи.
Приземлившись на небольшой полянке, пришлось повозиться с костром, выдавливая хоть пару искр – магия, как всегда, не хотела слушаться в нужный момент, проявляясь только в минуты страха или тревоги. Когда маленький костерок разгорелся, я устроилась около теплого бока грифона, поплотнее завернулась в плащ и провалилась в сон.
Пробуждение оказалось неприятным. Горка заволновался, почувствовав чужака. Проснулась практически сразу, но было поздно, в меня уже летело заклинание. Проваливаясь в беспамятство, последнее, о чем я с горечью подумала, – бегство выдалось недолгим.