Кому случится быть въ Тверскомъ уѣздѣ, тому совѣтую посѣтить деревню Невеличку. Найти ее нетрудно: стоитъ только въ Твери спросить у любого крупнаго торговца-зеленьщика объ этой деревушкѣ и всякій дорогу укажетъ.
Невеличка оправдываетъ свое названіе: въ ней много-много, если пятнадцать дворовъ можно насчитать, а только къ ней вполнѣ извѣстная поговорка подходитъ: «малъ золотникъ — да дорогъ»! И на самомъ дѣлѣ Невеличка прямо-таки новенькую игрушку напоминаетъ. Въ чужихъ краяхъ, у нѣмцевъ, французовъ и другихъ народовъ, такихъ поселковъ сколько угодно, ну, а у насъ они пока наперечетъ, поэтому каждый, кто впервые осмотритъ Невеличку, долго на нее дивиться не перестаетъ. Судите сами: всѣ избы въ деревушкѣ крѣпкія, чистотой и раскраской словно одна передъ другой щеголяютъ; крыши толемъ покрыты, а то и желѣзныя попадаются, значитъ хозяевамъ красный пѣтухъ не очень-то страшенъ. Войдешь въ любой дворъ — корову, а то и двѣ и три увидишь; содержатъ ихъ чисто, и подкормлена скотина, какъ слѣдуетъ, а когда къ церкви сосѣдняго села подъѣзжаетъ телѣжка или санки съ холеной, сытой лошадкой, на которой упряжь не веревочная, рваная, а хорошо смазанная, ремневая, то всякій еще издали узнаетъ въ подъѣзжающемъ кого-нибудь изъ невеличковцевъ.
— Самые обстоятельные прихожане, и не токмо по зажиточности, а и по благочинію такожды!— говоритъ о нихъ отецъ-діаконъ.
— Да, скажите, пожалуйста, я человѣкъ проѣзжій и взять въ толкъ не могу,— спросилъ я отца-діакона,— откуда въ Невеличкѣ такая благодать, когда вокругъ и около не только достатка не видать, а иногда просто нищета въ глаза бросается?..
— А вы о корнѣ этой деревни слышали или нѣтъ?— въ свой чередъ спросилъ отецъ-діаконъ.
— Нѣтъ!— отвѣчаю, а самъ думаю и удивляюсь: какой такой особенный корень можетъ быть, отъ котораго зажиточность, а стало быть и деньги появляются.
— Ну, тогда я вамъ все по порядку разскажу. Назидательно!— сказалъ отецъ-діаконъ.— Самъ я изъ здѣшнихъ строжиловъ, вотъ, какъ діаконствую въ одномъ и томъ же приходѣ, скоро сорокъ лѣтъ минетъ, а потому всѣ мѣста верстъ за тридцать кругомъ давно и хорошо мнѣ извѣстны. Еще лѣтъ двадцать пять назадъ бѣднѣе Невелички во всей округѣ деревни встрѣтить нельзя было и, какъ часто къ несчастью случается, съ горя да съ бѣдности захудаловцы не прочь бывали и послѣдній грошъ пропить. «Что же, на грошъ хозяйства все единственно не выправишь! Такъ лучше на него хоть малое время забыться, нужду свою позабыть и душу отвести!» говорили они и жили, правду надо говорить, скотоподобно, въ грязи и запустѣніи. Разсужденіе невеличковцевъ, само собой, было неправильное, Богу неугодное и человѣка недостойное; ну, а вотъ за бѣдность осуждать ихъ не приходилось. Сами знаете, что землицей Тверская губернія похвалиться не можетъ: больше глина, съ пескомъ перемѣшанная, попадается. Не зря-же пересмѣшники и зубоскалы о тверянахъ говорятъ, что они: «въ болотѣ купаются, а глиной отираются!» Да, на такой землицѣ не очень-то распашешься, а у невеличковскихъ хозяевъ сверхъ одной бѣды и другая не малая: надѣлы такіе, что шагнулъ мужикъ разъ, шагнулъ другой... и весь свой надѣлъ обошелъ.
Мудрено-ли, что всѣ день-ото-дня ждали того времени, когда Невеличка должна будетъ въ конецъ пропасть: либо выселятся всѣ крестьяне изъ нея, либо съ голоду перемрутъ. Анъ, вышло какъ разъ наоборотъ! и такія чудеса неожиданныя одинъ человѣкъ понадѣлалъ, а звать его Ипатъ Павловичъ Приваловъ, и посейчасъ здравствуетъ, хотя и въ годахъ уже. Вотъ онъ-то и...
— Вѣрно богатъ онъ и помогъ мужичкамъ?— неудачно перебилъ я разсказъ; отецъ-діаконъ улыбнулся и продолжалъ — теперь богатъ, да теперь невеличковцы и всѣ съ деньгами, а когда помогать началъ — богатымъ не былъ очень.
— Какъ-же это такъ?— удивился я.
— А вотъ слушайте дальше!— отвѣтилъ діаконъ. Всѣ хозяева Невелички раньше бѣдствовали, а семья Приваловыхъ пожалуй больше другихъ, велика она была очень, а напасти на нее такъ и сыпались: то послѣдняя коровенька падетъ, то сѣно дожди сгноятъ, то изъ послѣдняго подкормленную свинушку, продажей которой обернуться думали, волкъ загрызетъ... просто бѣда бѣду подгоняла. Податей платить нечѣмъ, а недоимки на шеѣ мертвой петлей висятъ. Писарь волостной бывало все отцу Ипата говорилъ: «вамъ бы не Приваловыми, а Проваловыми правильно называться слѣдовало бы!».
Бился, бился Павелъ Приваловъ, а все ничего не выходитъ, подъ конецъ и руки опустились у него! Пить съ горя началъ. Отъ этого, понятно, дѣло не лучше, а еще хуже пошло. Къ тому времени старшій сынъ у него, Ипатъ, совсѣмъ въ взрослаго мужика выросъ. И думаетъ Ипатъ: „что-же мнѣ на вершкѣ земли сидѣть? Такъ-то хорошаго ждать не приходится!" и отпросился у отца на заработки. Знаете русскаго человѣка? Сиднемъ сидитъ, а иной разъ какъ зашагаетъ, такъ его развѣ какой случай остановитъ. Такъ и съ Ипатомъ случилось; забрался онъ на Волынь и тамъ работникомъ къ чехамъ-переселенцамъ попалъ. Малый съ головой и смекалкой, онъ скоро своихъ хозяевъ чудесно понимать научился. Удивлялся онъ раньше, какъ у чеховъ — тѣ-же вѣдь мужики они были, а столы, стулья и вся домашность будто у господъ заведены.
Еще больше диву дался Ипатъ, когда разъ, случайно, услыхалъ разговоръ хозяевъ между собой; а тѣ вспоминали, какъ они у себя на родинѣ бѣдствовали и какъ скоро съ переѣздомъ въ Россію поправились. По ихъ разсказамъ нетрудно понять было, что сперва эти чехи *) горе горевали не меньше однодеревенцевъ-ипатовыхъ,
— Поди-жъ-ты!— позавидовалъ работникъ,— а теперь какъ выправились! Почище и сытѣй пожалуй самого нашего волостного старшины живутъ! Отчего-бы въ такомъ разѣ и намъ къ свѣту не выбраться?— Порѣшилъ Ипатъ и началъ старательно присматривать, съ чего хозяева его главный доходъ получаютъ. Оказалось, что вся ихъ зажиточность больше всего хмелемъ держится и мудренаго тутъ ничего не было, потому на ярмаркахъ за пудъ хлѣба копѣйками платили, а за пудъ хмеля рублями отсчитывали.
— Вотъ бы у насъ его разводить начать!— говоритъ себѣ Ипатъ,— вѣдь въ Твери, а особливо въ Москвѣ пивоваренныхъ заводовъ сколько угодно и хмель для нихъ требуется, стало быть, сбытъ вѣрный будетъ!
Началъ старательно учиться Ипатъ, какъ лучше хмель выращивать, но въ концѣ-концовъ пришлось рукой махнуть, потому спозналъ Приваловъ, что для хмеля не такая земля, какъ у нихъ въ деревнѣ, требуется.
Понаучился у чеховъ многому Ипатъ и скоро себѣ въ имѣніи сосѣднемъ у большихъ господъ мѣсто высмотрѣлъ, тоже работникомъ, только жалованья больше. А имѣніе богатое и съ затѣями; и фруктовые сады въ немъ и парники, и оранжереи, въ которыхъ разные чужестранные овощи и деревья разводятъ. Главный садовникъ, какъ разъ тоже чехъ, полюбилъ Ипата за старательность въ работѣ и честность и жилось бы Ипату совсѣмъ хорошо, да чѣмъ дальше, тѣмъ больше тоска по родинѣ, по своей бѣдной деревушкѣ одолѣвать начала.
Наступила масленица, ранней она въ томъ году пришлась, къ помѣщику гости собрались. Въ домѣ всѣ въ хлопотахъ, на кухнѣ съ блинами стараются; ну, конечно, и Ипатъ не безъ дѣла. Проходитъ мимо него садовникъ и бережно въ рукахъ прикрытое блюдо несетъ.
— Ну-ка. полюбуйся!— сказалъ онъ Ипату и поднялъ покрышку.
Ахнулъ тогда Ипатъ: на дворѣ снѣгъ, холода еще держатся, а на блюдѣ свѣжіе, только, только сорванные огурцы лежатъ.
— Да, братъ!— засмѣялся садовникъ,— удалось ихъ на удовольствіе барину ко времени выростить. Вѣдь, тутъ сколько огурцовъ, столько и рублей!
— Господи многомилостивый! — не удержался Ипатъ,— да у насъ, при всей бѣдности, сколько угодно по двугривенному за сотню достать можно.
— А у насъ въ іюнѣ да іюлѣ и того дешевле, а теперь только еще февраль въ началѣ,— отвѣтилъ садовникъ и пошелъ дальше.
Задумался Ипатъ и остановился на томъ, что, коли умѣючи взяться, такъ ранніе-то огурцы позанятнѣе всякаго хмеля будутъ. Благодаря садовнику, онъ хорошо и скоро узналъ, какъ ихъ ростить и выгонять слѣдуетъ. Больше всего радовался Ипатъ, что для раннихъ огурцовъ особенно много земли не требуется, а главное она наносной можетъ быть и запомнилъ онъ это крѣпко накрѣпко.
Недаромъ тянуло Ипата домой. Сердце-то — вѣщунъ,— говорятъ старые люди; немного больше года прожилъ въ имѣніи Ипатъ, какъ получилъ письмо отъ братьевъ, что умеръ отецъ ихъ, значитъ, Ипатъ въ домѣ старшимъ становился.
Отслуживъ по покойникѣ родномъ панихиду, онъ Богу помолился и къ себѣ, домой, собрался. Больше двухъ сотенъ заработанныхъ денегъ привезъ и сейчасъ же за дѣло принялся. Рамы началъ собирать, стекла изъ уѣзда выписалъ, земли хорошей, за пятьдесятъ верстъ ѣздилъ, нѣсколько возовъ привезъ, потомъ изъ Москвы ему небольшія особыя желѣзныя печки выслали... Съ утра до вечера въ трудѣ Ипатъ. А мужики его братьевъ спрашивать стали:
— Что это у васъ Ипатъ безъ отдыха ладитъ такое?
— Вишь ты,— сами пока недовѣрявшіе Ипату братья его отвѣчаютъ съ усмѣшкой,— задумалъ онъ зимой огурцы, а потомъ и другую овощь разводить!
— Вонъ она правда-то сказывается, что одному въ прокъ, другому во вредъ будетъ. По чужимъ-то людямъ живши, одни ума набираются, а Ипатъ, видно, въ умѣ свихнулся!— захохотали сельчане, а острословы мѣстные пересмѣшками занялись и какъ бывало проходитъ по улицѣ Ипатъ, они сейчасъ бабамъ говорятъ:
— Глянь-ко! Занятно! „Зимній огурецъ" идетъ.
Однако, хотя Приваловъ все это замѣчалъ, но вниманія не обращалъ и продолжалъ свое дѣло дѣлать. Еще до Срѣтенія больше недѣли оставалось, а Ипатъ уже заготовилъ нѣсколько корзинъ, обложилъ ихъ войлокомъ, каждый выращенный огурецъ въ паклю завернулъ, чтобы дорогой не промерзли они и поѣхалъ съ товаромъ въ Тверь.
Слыхалъ я, что и теперь любители зимой по сорока копѣекъ, а то и по полтинѣ за свѣжій огурецъ даютъ, вотъ и прикиньте какую уйму денегъ Ипатъ получилъ, да и зеленьщики городскіе въ убыткѣ не остались: къ Привалову съ почтеніемъ и просятъ и впредь ихъ не забывать. Черезъ небольшое время Ипатъ опять въ городъ съ ранней овощью отправился и пошло у него дѣло это ходко. Семья Приваловыхъ съ нищетой простилась, со всѣми долгами покончила и зажила припѣваючи.
Спохватились невеличковцы, увидѣли, что рано смѣяться начали и стали, вмѣсто пересмѣшекъ, передъ Ипатомъ шапки ломать, а самый догадливый изъ хозяевъ поскорѣе къ нему навѣдался и слезно проситъ научить, какъ съ нуждой справиться можно.
— Изволь!— говоритъ Ипатъ,— съ удовольствіемъ готовъ и научить, и помочь тебѣ, но только прежде съѣздимъ къ батюшкѣ и дай ты ему, какъ твоему отцу духовному, зарокъ при мнѣ, что бросишь водку пить.— Согласился мужикъ и у него дѣло, по совѣтамъ и съ помощью Привалова, налаживаться стало. За однимъ и другіе хозяева къ Ипату обращаться начали и онъ всѣмъ такой же отвѣтъ, что и первому давалъ. Скоро всѣ невеличковцы въ огородниковъ обратились и главную выгоду отъ ранней зелени, да вотъ еще отъ земляники получать начали.
Ну, а какая отъ этого у нихъ жизнь пошла, разсказывать нечего; сами видѣли. Развѣ, вотъ еще что добавить нелишнее: всѣ невеличковцы Ипата Павловича во всемъ слушаются, благодѣтелемъ своимъ признаютъ и вмѣсто прежняго насмѣшливаго прозвища „зимній огурецъ" съ большимъ почтеніемъ его настоящимъ „корнемъ невелички" называютъ, потому говорятъ, какъ безъ корня дерево гибнетъ, такъ безъ Ипата Павловича вся наша деревня пропала-бы — пропадомъ.
Легко и радостно было у меня на душѣ, когда я, распростившись съ о. діакономъ, ѣхалъ въ слѣдующую деревню, но по пріѣздѣ въ нее, вмѣсто радости, смута и грусть залегли на сердце, когда мнѣ стало ясно, что мѣстные крестьяне еле-еле концы съ концами сводятъ, а въ иныхъ домахъ и хуже того: страшная нищета такъ и рѣзала глаза.
Пока выкармливали лошадей, я разговорился съ мужиками и спросилъ: почему они не хотятъ брать примѣръ съ невеличковцевъ?
— Эвона!— отвѣтилъ мнѣ одинъ изъ хозяевъ — намъ по ихнему жить не приходится. Хитры они: на обухѣ рожь молотятъ и по обычаю своему будто и не православные, а какъ бы изъ нѣмцовъ, что-ли. Въ избахъ разныя разности ненужныя, на манеръ, какъ у купцовъ, у нихъ понаставлены, опять же водки никто у нихъ не пьетъ, вишь ты образованные какіе?
— Да чего тутъ!— вмѣшался въ разговоръ другой мужикъ,— отъ котораго сильно припахивало виномъ,— извѣстно имъ легко, коли чорту душу продали, потому около Приваловыхъ болото безъ дна, а въ немъ, въ болотѣ-то, водяной, онъ на нихъ и старается. Этакъ-то всякій бы сумѣлъ по кубышкамъ деньги раскладывать...
— Господи! Господи!— съ грустью подумалъ я,— велика еще мѣстами на матушкѣ Руси темнота крестьянская: за то, что люди въ чистотѣ зажили и водки не пьютъ, ихъ изъ православныхъ въ нѣмцы произвели, а трудъ и сметку, черезъ которые они отъ нищеты отбились, не имъ въ заслугу ставятъ, а какого-то дурацкаго, несуществующаго водяного поминаютъ.
И чуденъ русскій человѣкъ: то богатыремъ смотритъ, кажется, горами и тѣми двигать можетъ, то опустится — ни руками, ни мозгомъ шевельнуть не желаетъ и годами готовъ сиднемъ сидѣть, да у моря погоды ждать, точно въ надеждѣ, что хорошій кусокъ самъ ему въ ротъ вскочитъ...
П. Герасимовъ.
*) Чехи, по крови наши соплеменники, принадлежатъ къ славянамъ. У себя на родинѣ сильно страдали отъ малоземелья и придирокъ австрійскихъ чиновниковъ, почему многіе выселились въ Россію, гдѣ живутъ довольно зажиточно.
[Сельскій Вѣстникъ, 1905, № 65,стр.2-4]
Подписаться на канал Новости из царской России
Оглавление статей канала "Новости из царской России"
YouTube "Новости из царской России"