Дашенька была невеста всем на загляденье. Красотой она пошла в мать, а уж оправу для такой красоты организовали достойную. Когда она вышла в длинном белом платье, Глеб просто ахнул. Даша кокетливо повернулась перед ним, и в свете дня ярко вспыхнули бриллианты в ее ушах.
Серьги притягивали взгляд. Массивные, из настоящего золота, не какая-то там заводская штамповка! Такие вещи делают только индивидуально, настоящие мастера ювелирного дела. И бриллианты! А ведь алмазы в Якутии были официально открыты только в 1949м, добыча началась в 1957м, а их огранкой занимались только за пределами республики. А тут была явно более старая работа, что помимо восхищения вызывало немало вопросов, главным из которых был самый простой вопрос – откуда? Но Глебу было не до вопросов. Он любовался невестой, думая, как же ему повезло, пусть весь мир ему завидует!
На свадьбу съехалось большое количество родственников, знакомых и «нужных людей», многих из которых молодые вообще видели первый раз в своей жизни. Для празднования сняли ресторан «Лена», расположенный в самом центре города. Когда молодые приехали после катания по памятным местам, там уже практически все собрались. Гости восхищенно ахали, рассматривали платье и украшения Даши, девушка так и светилась от счастья.
Праздник шел своим чередом, когда Даша почувствовала беспокойство. Одна гостья слишком уж пристально смотрела на нее, просто глаз не отводила. Даше это надоело, она дерзко посмотрела в глаза странной женщине. Тут ей стало страшно, потому что в этих глазах она вдруг увидела даже не злобу, не досаду, а просто жгучую ненависть. Она отвернулась, и тихо спросила у своего молодого мужа:
- Глеб, это кто? Смотрит и смотрит, хоть беги! Такая неприятная женщина…
- Которая? В синем платье? Не знаю, надо у отца спросить. Чья-то жена, наверное.
В перерыве женщина сама подошла к молодым. Она держала под руку высокого седого мужчину, при виде которого отец Глеба расплылся в широчайшей улыбке:
- Николай Никифорович! Анна Дмитриевна! Рады, что почтили своим вниманием наше скромное торжество! Позвольте, вам представить наших детей, Глеб, Дашенька… А это наши сваты, Егор Андреевич и Варвара Михайловна…
- Здравствуй, Егор. Уж не думала, что свидимся когда-нибудь, - женщина в синем платье, которую отец Глеба назвал Анной Дмитриевной, улыбнулась странной ледяной улыбкой, - Красивые у тебя серьги, деточка. Жених подарил?
- Папа…- Даша растерянно смотрела на внезапно побледневшего отца. У Егора был вид человека, который только что увидел привидение.
- Ах, папа! – женщина в упор посмотрела на Егора, - А позволь поинтересоваться, бывший мой родственник, откуда у твоей дочери серьги моей покойной матери? Ведь их тогда не нашли!
- Я купил, купил! С рук! Я не знал, чьи они!
- Да что ж ты врешь?! Ты же сам их столько раз рассматривал, смеялся, что, мол, Акулина Петровна, в ушах кооперативную квартиру носит?! – голос Анны становился громче, она уже почти кричала, - Откуда у тебя эти серьги, Егор?!
- Папа? Что происходит, папа?! – Даша почти плакала, вокруг собирались привлеченные громкими криками гости.
- Не знаю, дочка! Я эти серьги честно купил! Чем угодно поклянусь! Твоим здоровьем, здоровьем Максима! Да, мне нравились серьги ее матери, - он кивнул в сторону Анны, - Потому когда увидел похожие, сразу купил, не задумываясь. Ты тогда только родилась, думал, доченьке моей будет подарок!
- Егор… Но… Я же видела эти серьги у тебя задолго до рождения Дашеньки! Думала, ты мне подарок приготовил, но ты не дарил. Я и решила, что это память для тебя, может, о матери твоей покойной…- тихий голос Варвары прозвучал для Егора громче криков Анны.
- На какие деньги ты тогда мог купить такие серьги?! – Анна в изнеможении присела на стул, голос ее сорвался, дрожал, но все, что она говорила, было слышно даже в углах ресторанного зала, - У тебя же не было денег, Егор… Остальные драгоценности нашли тогда у картежника… Ты ведь знал его, постоянно бегал туда играть, твой брат тебя однажды избил за это. И двери! Мать никогда бы не открыла двери чужому! А они ведь даже не были взломаны, значит, мама сама открыла!
- Я не трогал твою мать! Когда я пришел ее убивать, она уже была мертвой! – хотя все уже поняли, что происходит что-то страшное, слова Егора прозвучали как гром среди ясного неба.
- Нет, это ты! Ты убил мою маму! Напугал до смерти, а у нее было больное сердце. Ты знал об этом!
- Папа! Нет!!! Ты не мог!!! Скажи, что это все неправда!!!
- Егор! Как ты мог поклясться здоровьем детей?!
- Ты – убийца!
Многочисленные голоса сплетались в один, Егор слышал только отдельные фразы… А перед глазами вдруг встало давно забытое: Кузьмич берет его за руку, делает надрез, кровь капает… Как же он забыл? И ведь был уверен, что он тогда вырвал руку и убежал, а небольшой шрам на руке, это просто случайная плохо зажившая царапина…
Свадьба была окончена. Гости быстро разошлись, стыдливо пряча глаза. В углу плакала Даша, которую утешал Глеб:
- Дашенька, ты ни в чем не виновата. Я люблю тебя и не брошу. Пойдем отсюда!
К молодым подошел отец Глеба, сникший и как будто бы постаревший:
- Даша, Глеб правильно все говорит. Ты теперь член нашей семьи, дочь за отца не отвечает. Поехали, нам нечего здесь больше делать!
Девушка встала, вынула из ушей проклятые серьги и протянула их Анне:
- Это Ваше, возьмите. И простите меня, я ничего не знала…- и, не глядя на отца, она повернулась к мужу. – Увези меня отсюда.
К Анне подошел муж:
- Поехали домой, дорогая.
Та устало подняла голову:
- А этот? Ты милицию вызвал?
- Какая милиция? У тебя никаких доказательств нет, кроме этих серег. И если буквально, то он твою мать действительно не убивал. За кражу все сроки давности вышли. Поехали…
В ресторане остались только Егор, Варя и Максим. Парень смотрел на богато накрытые столы, за которыми всего какие-то полтора часа назад сидели нарядные люди и пили за здоровье сестры и ее мужа. Он встал, налил себе полный стакан водки, что никогда ранее не позволял себе в присутствии родителей:
- Да, папаня! Я, конечно, знал, что ты человек суровый, но чтобы вот так! Знаешь, я даже восхищен тобой, надо же! Здоровьем моим поклялся, и тут же «когда я пришел ее убивать», - Максим передразнил отца, - Ну, за мое здоровье, недолго мне, видать, осталось!
Максим залпом выпил стакан, но тут же поперхнулся, закашлялся, лицо его покраснело, глаза налились кровью. Он упал на пол, задыхаясь, через несколько минут у него начались судороги. Приехавшая «Скорая» констатировала смерть:
- Надо же, такой молодой! Водка не в то горло попала. Сразу помощь оказали, живым бы остался. Куда смотрели-то, эх вы!
После похорон Максима возвращаться с мужем домой в район Варвара отказалась. Даша взяла ее жить к себе, жили в той самой квартире, которую Егор перед свадьбой переоформил на дочь.
Слухи о произошедшем быстро добрались до района. Николай Никифорович, муж Анны, занимал высокий пост в городе. Он и посодействовал, что из директоров Егора скоро сняли, равно как и из депутатов.
В один из дней Егор приехал в родное село. Сейчас он уже не напоминал того вальяжного моложавого человека, которым был какие-то несколько месяцев назад. Ноги сами понесли его в сторону знакомого дома на отшибе. Дом был на месте, но совершенно пустой. Видно было, что хозяин отсутствует здесь очень долго. Егор добрел до ближайших соседей.
- Кто? Кузьмич? Да Бог с тобой, давно уже помер старик! Ему небось 100 лет было! Родственники? Да нет вроде, одинокий был… Что? Изба? Спроси в сельсовете!
В селе новости распространяются быстро. О том, что в доме покойного Кузьмича поселился бывший опальный директор совхоза, узнали быстро. Из Егора Андреевича он очень скоро стал просто Андреичем, а через год обернулся, когда кто-то из стариков обратился к нему «Кузьмич»…
***
Когда дядя Прокопий рассказывал мне эту историю, он говорил:
- В селе нашем говорили, что Кузьмич живет вечно, потому что с чертом дружбу водит. Почему-то быстро забыли, что Кузьмичи-то разные, до того старика, который заключил сделку с Егором, еще один был. И не удивлюсь, если звали его вовсе каким-нибудь Митрофаном Аристарховичем!
Я весело смеялась над этим именем, уж больно оно было вычурным. Но когда мы с папой и дядей Прокопием составляли наше генеалогическое древо и дошли до имени одного из прямых родственников «Аристарх» и его сына «Митрофана», то мне почему-то стало уже не до смеха…
Судьбу Даши и ее матери я не знаю. Придумывать не хочу, но надеюсь, что они смогли все это пережить. Дядя Прокопий, когда я его об этом спрашивала, тоже пожимал плечами