Книга Елены Харьковой «И все-таки я люблю тебя!» -отдельное явление в такой сфере, как российская бульварная литература. Автор, выпускница Университета путей сообщения, когда-то решила, что «общения с разными людьми» и впечатлений от трогательных телепередач хватит для того, чтобы писать книги. Конечно, беда не в отсутствии профильного образования, в конце концов категория «Писательницы России» на Википедии более чем наполовину состоит из певиц, телеведущих, победительниц конкурсов красоты и прочих, кому и умение писать не особо требуется. Но с теми все понятно, литературная деятельность для них лишь еще одно капиталовложение, наряду с браками, разводами, рекламой спа-салонов и пластическими операциями.
А вот чем руководствовалась госпожа Харькова? То, что она не разбирается в вещах, которые взялась описывать, вроде мошенничества и мафии (это ее личное признание), не ладит с датами и историей, не умеет выписывать мало-мальски симпатичных героев и не понимает, что фантазиям нужен предел, - еще полбеды. Хуже всего то, что она не имеет представления о литературной речи, считая, по-видимому, что книга — это нечто вроде громадного поста в бьюти-блоге или на мамском форуме, и словарный запас первоклассника вполне сойдет, вместе со словами-уродцами наподобие «книженция», «старушенция», «посольша» (имеется в виду дочь посла) или «передовица» (а это, представьте себе, передовик производства женского рода).
Да, многие известные «дамские» книги производили неожиданный и не всегда объяснимый выстрел. Тут уместно вспомнить и о Джоан Роулинг, и о Стефани Майер, и о загадочной Э. Л. Джеймс, а из отечественных, конечно же, о Дарье Донцовой (речь не о качестве литературы, а именно о резонансе и плодовитости). Все они, возможно, не планировали становиться культовыми писателями.
Но у Харьковой выстрел так и не получился - ее чтивом заинтересовались почти исключительно те, кто посмотрел экранизацию Сергея Гинзбурга, вышедшую на экраны весной 2008 года, и я в том числе.
Телесериал вызвал очень неоднозначную реакцию в Интернете - оказалось, что среди нашей аудитории реально много любителей хэппи-энда, который должен быть просто «потому что». Мол, чернухи так много в жизни, что на экране хочется чего-то светлого. Особо активные зрительницы возмущались, что им испортили женский праздник, что их вынудили плакать и сидеть на успокоительных, а затем начали сочинять альтернативные концовки, где главная героиня не умирает, а становится успешной «бизнес-вумен», и писать в различные инстанции с призывом переснять и переделать. Отдельно звучали здравые и даже язвительные отклики, в которых «И все-таки я люблю...» был назван первым по-настоящему честным фильмом за долгое время.
И теперь, по прошествии более чем десяти лет, можно констатировать, что он же стал и последним в своем роде, в своей жуткой, беспощадной, обезоруживающей честности, которая вызвала такое отторжение . Видимо, кто-то все же прислушался к этим воззваниям, и сериал, конечно, никто не стал переделывать, но больше ни один режиссер мелодрам не рискнул и не рискнет снять ничего подобного. Его честность не в соответствии приметам какой-то эпохи — с этим там такая же беда, как в первоисточнике, - и конечно, он был подвергнут такому остракизму не за исторические ошибки и «ляпы», а за то, что нарушил неписаную этику, диктуемую не только целевой аудиторией, но и государством. А тому, поверьте, совсем не все равно, что его граждане смотрят в прайм-тайм по главным телеканалам.
В итоге теперь мы имеем несметное количество сериалов-клонов, дурно поставленных и сыгранных, но свято следующих заповедям, в которые обязан верить послушный обыватель. Правда, поток зрительского возмущения не иссякает и теперь звучат жалобы на однообразие и неправдоподобие, но в свете истории с «И все-таки я люблю...» Гинзбурга это выглядит дико абсурдным — ведь дамы получили ровно то, что просили в 2008 году! Только к судьбе Верки Ивановой, главной героини нестандартного сериала, которую сыграла Татьяна Арнтгольц, это уже не имеет никакого отношения.
Продолжение анализа во второй части.
