В храме Титовна работала давно, и все её старушки - подружки, сестры во Христе, собрались у неё, чтоб в последний час ей не было одиноко. Правда, следует отметить, что этот самый последний час ей обещали врачи намного раньше, чем она позвала к себе сначала подруг, а потом и священника для напутствия. Дело в том, что много лет назад так дивно все совпало: кошмарные новости о состоянии её здоровья настигли Титовну как раз в то время, когда начал работать отстроенный собранным строгим ктитором храм возле бывшего пионерского лагеря МВД. Иногда мне кажется, что это прям для неё лично сердцеведец Господь все устроил, чтобы ей было куда ринуться в минуту душевного смятения. Она познакомилась с настоятелем и матушкой, исповедалась и начала причащаться. Но помимо этого в храме она стала работать. Потому что она так устроена - помирай, а поле засевай, нечего сложа руки сидеть - и проработала, вопреки мрачным прогнозам лет десять. Эх, что бы они все без неё делали, как говориться. Она принадлежала к поколению небезучастных - всегда видела, какая помощь нужна, и умела не то, что бы ее предложить, а как-то ультратактично встроиться в процесс, будто дел этих без неё никогда и не делали. Но всему предел положен, особенно хрупкой человеческой жизни. В её простой до аскетизма квартире к приходу батюшки был сервирован чай. Не без изящества и вязаных вручную салфеточек, надо сказать. Чудесно пахло свежей выпечкой. Духами. Мылом. Благородной старостью. Смертью не пахло. Нарядно было. Торжественно. Все старушки - подружки воцерковились в очень уже пожилом возрасте и не знали, что делать, когда христианин почуял свой смертный час. Поэтому сделали то, что умели лучше всего. Например, пирожки с луком с яйцами. Да, именно так: С луком С яйцами..
Собрались у Титовны в спальне. Титовна улыбалась своей симпатичной сдержанной улыбкой - уголками рта и чёрными, живыми, как у ребёнка глазами. Её маленькие, изломанные артритом руки, покоились на покрывале. Батюшка предложил помолиться вместе. Раздул кадило, и аромат ладана смешался с запахом выпечки - соединилось обанятельно земное с небесным. Стало совсем спокойно и уютно. Воздух в комнате звенел от готовности собравшихся принять Его святую волю. Сначала отче их всех соборовал. Всех, потому что все старые, у всех свои болячки, все уже реально и сугубо под Богом ходят. Ну и потому, что от старости, как дети уже - почему это только подруге соборование? А нам что? Мы тоже хотим. Молились все с чувством, пели «Помилуй на Боже, помилуй ны, Владыко, помилуй ны - Святый» своими старыми робкими голосами. После соборования читали молитвы, которые готовят душу человека к переходу в иной мир. К слову сказать - таковы все христианские молитвы. Все они приоткрывают нам мир пакибытия. Потом чаю попили с потрясающими Алевтиниными пирожками. Зинаида - старушка с внешностью пожилой графини с изящной чёрно-золотой мантильей на густых седых волосах, пошла проводить Батюшку.
- Я когда буду умирать, сказала она, просительно улыбаясь, - хочу, чтобы и мне вы тоже все как у Верочки устроили! Очень мне понравилось: так хорошо, так мило и благодатно!
Батюшка пообещал.
На следующий день, поднимаясь по крутой деревянной лестнице, ведущей в верхний храм, батюшка заметил согбенную фигурку, заходящую в церковный двор. Это Вера Титотвна шла заступать на своё дежурство по храму. На удивленный батюшкин взгляд она махнула рукой и сказала, подходя под благословение:
- Передумала...
Как всегда весьма емко и немногословно. А батюшка недоумевал, кто именно передумал: ангел смерти её забирать или она сама передумала с этим ангелом идти.
- Не готовая я пока - ничего не упростив этим объяснением, добавила Титовна и прошла в сарайчик под лесенкой, за ведром и тряпкой, наверное...