История противостояния Советского Союза и Израиля уходит своими корнями в сталинскую эпоху, когда вождю, приложившему немало усилий для образования обетованной земли на Ближнем Востоке, не удалось превратить это государство в преданного союзника.
С тех пор наша страна традиционно поддерживала арабов, вкладывая колоссальные средства в вооружение и обучение персонала.
Каждый раз, если речь заходила о системе противовоздушной обороны, советские генералы гордо расправляли плечи и бодро докладывали в Политбюро о полной готовности дать достойный отпор супостату с шестиконечной звездой.
Поэтому, в тот день, когда израильские ВВС «вероломно» напали на своих вечных врагов, в Генштабе ожидали победного рапорта об уничтожении всех самолетов противника.
Известия, прошедшие по каналам ЗАС (засекреченная аппаратура связи) 5 июня 1967 года, повергли в шок все руководство Министерства Обороны.
Израильская авиация нанесла ряд точечных ударов, посеяв панику и понеся незначительные потери.
Все пять стран, в одночасье лишились не только парка боевых машин, радиолокационных станций, но и всей системы противоракетной обороны.
Учитывая, что защитный пояс Москвы, состоял из аналогичного оборудования, сигнал был более чем тревожный.
Такого разгрома не ожидал никто. (фото из открытых источников)
В Кремле срочно созвали внеочередное совещание, на котором, в числе первых, слово взял первый секретарь Московского горкома Н.Г. Егорычев.
Николай Григорьевич, за месяц до этих событий побывал в Египте, отразив неблагоприятные впечатления об этой поездке в докладной записке, не нашедшей отклика у главы государства.
Готовясь к пленуму, Егорычев поделился своими соображениями с ближайшим окружением, которое настойчиво отговаривало его от такого решения, предрекая неминуемую опалу.
Первый секретарь МГК не счел возможным уклониться от обсуждения наболевших вопросов и подробно рассказал присутствовавшим и об устаревших средствах ПВО, и непомерных тратах на содержание объединенных сил арабских государств.
О неуемных аппетитах отечественного военно-промышленного комплекса он тоже обмолвился.
Зал проводил оратора бурными аплодисментами только потому, что никому в голову не могло прийти, что такая речь может являться частной инициативой, не санкционированной с самого верха.
Леонид Ильич, подчиняясь партийной дисциплине, тоже хлопал в ладоши, судорожно обдумывая, сколько еще сторонников у первого лица Москвы, за пределами кремлевского зала.
Дело в том, что тов. Брежнев, будучи опытным аппаратчиком, прекрасно знал, что любая неожиданная критика, есть не что иное, как конечная стадия заговора против главы государства.
По схожему сценарию, всего лишь три года назад, сместили его предшественника.
Поэтому, слушая Егорычева и внимательно следя за реакцией в зале, Леониду Ильичу было глубоко наплевать на евреев, мусульман, миллиарды народных денег, потраченных впустую (благо страна богатая) и, вообще, на всю ближневосточную кутерьму.
Уязвимость московского региона, равно как и всей страны в целом, на данный момент, генсека тоже не волновала.
Усилием воли, леонид Ильич сохранил лицо. (фото из открытых источников)
Все его мысли сосредоточились на выявлении скрытой опасности, угрожающей собственной власти.
По окончании совещания, он стал вызывать по одному, всех потенциальных мятежников, аккуратно зондируя почву.
Когда, наконец, выяснилось, что Егорычев всего лишь сказал правду и сделал это только от собственного лица, генеральный секретарь облегченно вздохнул, но понял, что отступника придется примерно наказать.
К тому же, Николай Егорычев надоел Леониду Ильичу еще за месяц до этих событий, когда настоял на создании памятника Неизвестному Солдату, у кремлевской стены (то ли дело тов. Медунов, открывший мемориал на Малой Земле).
Дальнейшее было делом техники – ответственные товарищи, следуя инструкциям, жестко раскритиковали градоначальника и ему быстро оформили пенсионное удостоверение, с лишением всех номенклатурных благ.
Особенно усердствовали, осуждая Егорычева, те товарищи, которые накануне вечером звонили ему домой, чтобы поздравить с блестящей речью.
Им было необходимо загладить вину перед «партией и народом». Справившись с поставленной задачей, они получили повышение.
Первыми слово взяли военные, над лучшими чувствами которых, надругался Егорычев. (фото из открытых источников)
Увольнение чиновника такого ранга, было экстраординарным событием в жизни правящей элиты и послужило хорошим уроком для прочих «вольнодумцев».
С тех пор, никто не осмеливался внести сумятицу в стройные ряды партийного аппарата.
Брежневскую эпоху ошибочно называют «застоем».
Остановка в развитии, то есть движение назад, началось задолго до этого – с того момента, как единоличная власть стала абсолютным смыслом жизни для «единогласно» избранного лидера.