Геннадий Мамедов, лётчик-инструктор Черниговского ВВАУЛ
Мамедов:
"Я и тут написал пародию на своё же стихотворение, сначала прочитаю его, чтобы было понятно, о чём речь.
Такое лирическое ...
************
Мы уходим туда, где весенние плещутся струи,
Где о счастье бессмысленно говорить,
В край, где кони свободны, и ходят без пут и без збруи,
Будем с росами, ветром и солнцем закатным дружить,
Мы уйдём налегке, растворяясь в объятиях неба,
В край непуганых птиц, благородных и сильных зверей,
Мы с собою возьмём только запах пшеничного хлеба
и, волнуясь, уйдём к берегам необъятных морей.
Нам раскроются розы в росе на закате алея,
Из-под белых камней заструится живая вода,
Мы забудем печаль и уйдём ни о чём не жалея,
Навсегда, навсегда, навсегда, навсегда, навсегда.
______________________________________
"Мужики сказали, что всё это сильно несбыточно, надо бы переделать.
Ну и родилась пародия. Примерно так звучит:
*******************
Мы уходим туда, где напалма горячие струи
в белый день превращают кромешную ночь,
В том краю от коней остаются копыта и сбруя,
мы уходим звеном - революции надо помочь.
Мы уходим туда, где в лесах партизанят макаки,
где над джунглями солнце свободы встаёт
Жму на кнопку - уходят кислотные баки,
где деревья росли, там теперь ничего не растёт.
Снова марку на цель, наложив, как всегда безупречно,
я из пушки свинец выпускаю в чужие войска.
С неба сею не смерть, а разумное, доброе, вечное.
Нас для этого партия сунула в кресло СК.
Разворот, выхожу боевым из атаки,
напоследок РС-ов с десяток пульну,
Замелькают в дыму обнажённые чёрные сраки,
проклиная меня, проклиная войну.
Истерично смеюсь и бомблю, без злорадства и злобы.
Я б любил этот край, этот мною растерзанный лес,
Если б не особист, небеса озирающий в оба
На трофейной заразе с названием " Найк - Геркулес ".
______________________________________________________
"Ну, мужики сказали, что это другое дело".
Пародия на песню "Господа офицеры"
Г.Мамедов.
Голубые петлицы, светло-синий просвет,
Посиневшие лица в синем небе чуть свет.
Господа офицеры, голубые князья ...
Всем князьями, наверно, нам назваться нельзя.
Господа офицеры, голубые друзья,
Кто подставился первым, тот и вышел в князья.
Большинству же - награда, что достоинство есть,
Козыряя, не надо отдавать свою честь.
Господа офицеры, голубые ... и всё.
Кто в "итоговой" первый, тот конечно козёл.
Делать умные лица - недостойный пример,
Не решайте кроссворды, ведь вы - офицер.
Господа офицеры, сильно сказано, да?
Пушкин лётчик, наверно, если мы господа.
В общем, как оказалось после комплекса мер,
От былого осталось лишь одно - офицер.
Друганы офицеры, дома множество дел,
Нету сил для карьеры, старший лётчик - предел,
Обольщаться не нужно, наше завтра - мираж,
В ногу ходим не дружно, ходим дружно в гараж.
Кореша офицеры, всех прошу зазубрить:
Если в водке знать меру - лучше вовсе не пить.
Предки делали мудро, я прошу вас учесть:
Никакого на утро! Будем пить, всё что есть!
Те, что будут в сознаньи, помереть не дадут,
Тело на опознанье по домам понесут.
Кореша офицеры пальцы сунули в рот (нам противны манеры щепетильных господ)
Рожа в миске салата - мой любимый размер, и стесняться не надо, ведь вы - офицер.
______________________1994
Понятно, что написано не в самые лучшие для ВВС времена, да и кто сказал, что эти времена кончились
Из творчества Г.Мамедова: Пародия на сочинения А.М.Горького
Над седой волной бетона, над горбатой полосою, ветром тучи разогнало за неделю до полётов.
Между небом и землёю на железном "Альбатросе" гордо реет, хвост задравши, с "Траектории" разведчик*
То стрелой летя к зениту, то к земле несясь болванкой, он вираж над "точкой" крутит,
Занося в длиннющий список тех, кто на тренаж не прибыл, или прибыл с опозданьем.
Он кричит отборным матом, вой турбин перекрывая: "Буря, скоро грянет буря!"
Под небрежно затворённой плексиглассовою крышкой смотрят все четыре глаза,
Карту с местностью сличают, замеряют слой за слоем.
Хоть ни облачка на небе, и с маршрута видно "точку", он кричит, и каждый слышит за помехами эфира:
Буря, скоро грянет буря!
Метеошник робко прячет сводки с ясною погодой, достаёт другие карты,
Там, где ветер, град и тучи, и глядит недоумённо в самый дальний элеватор:
Буря, скоро грянет буря?
"Альбатрос", блестя на солнце, словно рыба чешуёю, элеронами лениво шевеля, как плавниками,
Поднырнул под гладь глиссады, тупо вытаращил фары, и по нюху ищет землю.
"КНС,- кричит, - врубайте, и в торец прожектор надо!"
"Ни хрена,- кричит, - не вижу, заводите по системе!"
Мы, довольные, приникли, кто ещё не восстановлен, и кому не дали допуск,
К сладким шорохам эфира, и внимаем, как в гипнозе:
Буря, скоро грянет буря!
Возбуждённый перед бурей, как над морем буревестник, шумно дышит перегаром с "Траектории" разведчик,
Жадно к маске припадая, наслаждается прохладой.
Он скользит, и с "вышки" видят дикий снос в угле скольженья
В характерном довороте чуют видимость плохую.
Но когда на указаньях все уже пускали слюни, предвкушая 200 на 2,
Встал один, и оказалось, он с комиссией приехал.
Мы плевались две недели, и налёт дурной давали в ПМУ кому попало.
Мораль сей басни поищем дальше, в другом твореньи, где Гад и Сокол:
А гад известно, он будет гадом, хоть дважды сокол, хоть лётчик - снайпер,
Рождённый ползать, летать не может жестокий мизер в любой погоде!
---- Когда-нибудь мы все перестаем летать, но мы никогда не перестаем быть летчиками.