Я вырос под стройный шаг моряков. Если случался какой-нибудь праздник, то с утра, обнимая пакет с баранками, я занимал место на подоконнике.
Вдали была бирюзовая Балтика, где располагалась пришвартованная к стенке эскадра отца. Миноносцы, торпедоносцы и какие-то броненосцы брутально вращали антеннами и болтали друг с другом металлическими голосами. Огромный крейсер издавал утробные звуки, всасывая в себя морских пехотинцев, а монструозный линкор защищал от солнца стоящую в его тени маленькую подводную лодку.
Когда на горизонте возникала черная точка, я понимал, что шоу началось. Точка росла и колыхалась. Она вытягивалась в гусеницу, блестела и приближалась.
Потом возникала музыка.Что-то четырехтактное. Гусеница ритмично подпрыгивала и понемногу мутировала в маленьких нарядных моряков, которые махали руками на слабую долю такта. С каждым шагом моряки неумолимо росли.
Впереди под белым морским флагом шел мой отец. Рядом держали шаг другие офицеры. Они имели такой вид, как если бы те учения, о которых они странным голосом по телефону поведали прошлой ночью своим женам, проходили за столом флагманской кают-компании. Было видно, как им сейчас тяжело. Было ясно, что ночью они не ложились. И было очевидно, что флот они вчера не опозорили.
Моряки приближались и делались все больше, и наконец становились огромными. Солнечные зайцы от их кортиков плясали у меня перед носом. Оркестр гремел басами. Знамя закрывало горизонт, напряжение нарастало. А дорога, прежде чем свернуть влево, почти упиралась в мой подоконник, и казалось, что сейчас весь строй вломится в моё окно и, прошагав сквозь мою комнату, окажется в коридоре, чтобы, протопав по кухне и разбив тарелки, выйти на лестницу. Но спешенная эскадра совершала резкий маневр на зюйд-ост и во главе с пахнущими вчерашним коньяком офицерами отворачивала в сторону двора.
Двор состоял из трёх домов, стоящих каре, и дорога шла по кругу, образуя посередине плац, в центре которого была песочница, в которой я играл с утра и до вечера. И следовательно, весь местный военно-морской флот парадным шагом обходил ее, как бы символизируя то, что стоит на страже моих вчерашних куличиков и забытого пластмассового самосвала. Под резонансным шагом тысячи ног мои песочные цветы мгновенно рассыпались в пыль, а самосвал катился в ручей. Испуганные чайки переставали кричать, а бакланы камнем падали замертво. Местные коровы переставали доиться, а беременные женщины становились слишком активны.
После того, как блестящий строй удалялся, я оглохший, гордый и потрясенный сползал с окна. Было очевидно, что эта черная стена дружественных бушлатов никогда не покинет меня, никогда не перестанет защищать и будет маршировать тут до самой моей смерти. И потому я должен, с толком используя редкую минуту затишья, успеть вытащить из канавы самосвал, успокоить коров, похоронить чаек и навести порядок в своей маленькой песочной стране.
#Игорь_Коровкин