Какое значение имеет боевой дух на поле сражения, продемонстрировал тиран Сиракуз Агафокл во время войны с Карфагеном.
Как рассказывает древнегреческий историк Диодор, потерпев поражение в 311 году (здесь и далее до нашей эры) от карфагенян в Сицилии, в битве при Гимере, Агафокл решил перевести боевые действия на территорию противника. Собрав небольшое, но крепкое войско он переправился в Африку. А чтобы ни у кого из его воинов не возникло мысли бежать, тиран приказал сжечь все корабли. Греки с горечью смотрели на языки пламени в половину неба и понимали: пути назад больше нет.
Карфагеняне, конечно, не ожидали такой наглости от Агафокла, они были обескуражены, испуганы, правда, довольно скоро пришли в себя. Несмотря на то, что главная армия пунийцев в это время воевала против греков в Сицилии, город было кому защитить. Хватало и пехоты, и конницы, причем силы карфагенян по численности намного превосходили войско Агафокла (по современным данным, 30 тысяч против 15). Поэтому военачальники Ганнон и Бомилькар (между прочим, злейшие враги), выступая перед советом старейшин, не жалели оскорбительных эпитетов по отношению к Агафоклу и вообще ко всем грекам:
- Не сомневайтесь, все они будут растоптаны, как отвратительные змеи из пустыни под Сиртом. А голова Агафокла скоро будет валятся перед вами!
Карфаген уверен в победе
Встреча двух армий произошла летом 310 года неподалеку от Туниса, в паре десятков километров от Карфагена. Видя, что пунийцев сильно больше (только колесниц у них насчитывалось больше сотни), Агафокл решил укрепить дух своего небольшого войска символическим жестом. Рано утром, как только греческая фаланга построилась на поле боя, тиран приказал выпустить… сов. Разумеется, заранее прирученных. Благородные птицы выпорхнули из своих клеток, долетели до греческого войска и сели - кто на шиты, кто на шлемы солдат. По рядам гоплитов и легковооруженных прошел вздох удивления, смешанного с восторгом.
- Это же сама богиня Афина дает нам знак – мол, сражайтесь, сыны Эллады, победа будет за вами, - говорили воины.
Все они, конечно, прекрасно знали, что сова является любимой птицей богини мудрости. Да и сама Афина, если захочет, конечно, может запросто обратиться совой. И, разумеется, просто так сова не прилетит и не сядет тебе на шлем.
"Такие вещи, как эта, хотя они могут показаться некоторым бессмысленный приемом, часто ответственны за большой успех, - рассуждает Диодор. - Так оно и случилось на этот раз, ибо, когда мужество вселилось в простых солдат и весть прошла вдоль рядов, что божество явно предсказывает им победу, они ожидали битву с большей стойкостью".
Историк не сообщает, приняли ли совы участие в самом сражении, вероятно, они все же улетели, как только к ощетинившейся копьями линии греков стали с лязгом и улюлюканьем приближаться карфагенские колесницы. А вот воины Агафокла, вдохновленные любовью Афины, встретили атаку неприятеля, как львы. Часть колесниц, расступившись, пропустили, другую часть заставили развернуться и в беспорядке покатить назад – чтобы смешать ряды собственного войска. Похожий итог ждал и многочисленную карфагенскую конницу, которая буквально рассыпалась, ударившись о стену закаленной в боях греческой фаланги.
А потом пришло время пехоты. Греческие гоплиты бились столь яростно, что ливийские отряды на левом крыле карфагенского войска, которыми командовал Бомилькар, не выдержали этого надрыва и начали отступать довольно быстро. Хотя есть версия, что у Бомилькара были свои планы на эту битву и на свою дальнейшую карьеру (Диодор пишет, что Бомилькар мечтал стать тираном Карфагена) и поэтому он якобы сам приказал отступать, когда насущной необходимости в этом не было. Как бы то ни было, но то, что поначалу казалось дисциплинированным отступлением, превратилось в беспорядочное бегство, и вскоре левый фланг карфагенского войска был совершенно разгромлен.
Стойкость Священного отряда
Другая картина наблюдалась на противоположном крыле. Здесь с греками по-геройски сражались воины знаменитого Священного отряда, которыми командовал лично Ганнон. В этот отряд, численностью от тысячи до 2,5 тысячи человек (оценки тут разнятся даже у Диодора), набирали крепких и отважных парней из лучших семей Карфагена. Они непрерывно тренировались, оттачивая воинское мастерство, кстати, по спартанским лекалам, и были, несомненно, лучшим подразделением пунийцев. Элитой армии Карфагена. Поэтому бой получился кровавым, упорным, долго ни одна из сторон не хотела уступать. Исход же противостояния, как это нередко бывает, решила смерть военачальника.
"Началось упорное сражение, и Ганнон, который бился со своим Священным отрядом отборных людей, и был полон решимости добыть победу лично, нажал сильно на греков и убил многих из них, - пишет Диодор. - Даже тогда, когда все виды снарядов метались в него, он не уступал, но наступал несмотря на страдания от многих ран, пока он не умер от истощения".
После этого боевой дух у Священного отряда поостыл, а у греков наоборот. Но воины Ганнона по-прежнему сопротивлялись и лишь только, когда увидели, что вся остальная карфагенская армия позорно бежала, покинули поля боя и бойцы Священного отряда. Победа Агафокла была полной - совы Афины, самоотверженность гоплитов и раздрай среди карфагенских командиров сделали свое дело.
"В той битве пало двести греков, а карфагенян не более тысячи, но, как некоторые писали, более шести тысяч", - уточняет Диодор.
В Карфагене думали, что Агафокл после этой победы направится к самому городу и начнет осаду. Но тиран решил, видимо, что хорошо укрепленный Карфаген ему не по зубам, все-таки войско у греков было весьма скромным, и поэтому удовольствовался грабежом пунийского лагеря. Там греки, кроме всевозможного добра, хранящегося обычно в военных лагерях, нашли двадцать тысяч кандалов, которые предназначались для пленных эллинов – так Ганнон и Бомилькар были уверены в своей победе. Но кандалы пришлось надеть не тем, для кого их выковали.
Владыка жара требует жертв
Несмотря на то, что Агафокл не пошел на Карфаген, в городе началась паника. Самые малодушные кричали, что война проиграна и стали требовать побыстрее заключить мир с греческим тираном. Те, что посмелее, им отвечали: очнитесь, у нас еще целая армия находится на Сицилии (она, эта крупная и боеспособная армия под командованием Гамилькара как раз в это время осаждала Сиракузы). А третьи, те, что постарше, считали, что поражение у Туниса произошло неспроста, причина его в том, что карфагеняне забыли заветы и традиции своих предков. Великий и ужасный Баал-Хаммон, говорили старцы, гневается на Карфаген, вот и поражение. К старцам прислушались, и поэтому в срочном порядке было решено возродить древнюю традицию - леденящий душу обряд детских жертвоприношений.
"Был в их городе бронзовый образ Крона (в греческой мифологии Крон или Кронос соответствует финикийскому Баалу - Авт.), простирающий свои руки ладонями вверх и наклонно к земле, так что каждый из детей помещенный на это самое место, скатывался и падал в специальные зияющие ямы, заполненные огнем", - пишет Диодор.
Чтобы задобрить "Владыку жара", отобрали 200 детей, причем все они были из богатых и благородных семей, и сожгли их заживо. Еще 300 взрослых легли на ладони бронзового бога добровольно.
И, тем не менее, несмотря на такие обильные жертвы, Агафоклу удалось одержать в Африке еще несколько побед, разграбить пару-тройку подчиненных Карфагену городов, в том числе богатую Утику, однако самого главного он не достиг. Карфаген не был взят и не был разрушен. Потерпев в конце концов поражение и потеряв всю армию, в 307 году тиран бежал на Сицилию.
Источник: Диодор Сицилийский. Историческая библиотека
Алексей Денисенков
Подписывайтесь на канал История и истории!
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:
Доблестный Ксантипп — спартанец, разгромивший римлян и спасший Карфаген
Карфаген под катком македонской фаланги. Что не успел закончить Александр
