Добро пожаловать, Я Кот мизантроп. Там, где Ты в веселый бесцеремонный галоп- я в бездонный мысленный потоп. Где другому пляска и радость, мне жизнь и яркое солнце- гадость. Когда им хочется булок испечь, мне бы просто голову в печь. Это конечно временная течь, но от этого разве кому-то легче? Когда им хватает чая и друга, мне отчаяние - лучшая подруга. Когда им компания и разговор- облегчение, мне негласный приговор - от всего отречение. У них действительный повод и причина, а я? Что поделать, всегда был такой детиной. И если ты изредка юродивый….. Привет, перед тобой тот, кто неизменно чувствует себя скотиной. Думаешь, нельзя быть таким без повода? Извини, не могу привести для тебя веского довода. Может моя грузная не уходящая тревога, все равно, что для тебя -твои собственные, неотъемлемые ноги.
Там где нормальный, почешет затылок и поднимет спасающий закрылок, я забуду, как открыть парашют, и про то, что он вообще тут. И про то, что можно не чувствовать беспричинной скорби и просто любить , я тоже не всегда умею вспомнить, прошу за это простить. Когда у них атмосферный, мрачно- симпатичный наплыв, у меня черная сосущая дыра и первый вселенский взрыв. И если я преувеличиваю свой надрыв, то это не надуманная гипербола, а просто растущий душевный нарыв. И то, что у тебя тусклого настроения призыв, у меня неумолкающий ежедневно-скулящий мотив. Когда у них лицеприятный , культурно- скорбный вид, я кислотно-похоронный, замогильный, отвратный тип. Ты плачешь и выглядишь как нежная скорбящая принцесса, а я, пожалуй, как замученное драконово чучело прямо из глубин чудовищного леса.
Однако, если я до сих пор еще здесь, значит и лекарство от всего этого, хотя бы частичное есть. И пусть эта победа, завоеванная литературным тираном временна, но ей неоднократно моя темнота была застрелена.
И если вдруг, ты почувствовал укрывистую, мрачную гадость, открой эту книгу и усыпи, хотя бы временно, свою душевную вялость. Может это всего лишь немного ее обманет, зато договорится, на первых порах с твоей бестолковой манией. Во всяком случае, это лучше чем впадать в еще большую крайность и делать из своей смерти неожиданную, приглядную более- менее случайность. Я знаю, это напрягающая вас фатальность, увы, мне плевать. Такова моя непобедимая пораноидальность. Я стараюсь жить эту жизнь как беззаботный, радующийся всему вокруг идиот, но извините, друзья, сегодня в этих натужных попытках я полный банкрот. Пора взять в руки одну из этих книг, и плыть на другой берег, пока мой спасательный порыв не поник.
Федор Михайлович Достоевский «Преступление и наказание»
Она подходит больше всего, другой такой просто нет. Я не знаю, как это у него вышло, социально- психологических книг полно, еще больше книг о внутренней борьбе и выборе. Валом, о подоплеке человеческих поступков и решений. Безмерная прорва, о моральных вопросах, нравственности и совести. А такой нет, она одна. И я не хочу знать какова она для профессоров, литераторов или умных людишек, чей смысл чтения литературы заключатся лишь в том, что бы хвастаться своим знанием, опуская книгу до голых, тусклых тезисов и мелочного, ощипанного цитирования. Я всем своим существом не переношу этот сорт знатоков, или попросту болванов, которые не заслуживают иметь возможность читать книги, в которых эмоций и мук чуть больше, чем в кухонной сахарнице. Возможно, именно поэтому мне всегда больше нравились люди не читающие. В них, я видел больше правды и натуральности, больше собственной мудрости и тонкости. Больше уважения к тому, что нельзя сводить до куцего краткого содержания и эгоцентричного «да я все про эту книженцию с третьей страницы понял». Я хочу подчеркнуть, очень жирно подчеркнуть, что я вовсе не думаю так обо всех любителях литературы. Не обижайтесь заочно, пожалуйста. Я просто говорю, о том, что лично мне, как правило, попадались именно такие, натуженные, форсирующие своей осведомленностью франтики. И большей частью именно они несут в массы, весь этот многовековой ил, множащийся, вязкий, тянущий на дно чистую суть произведения. Не хочу я обсуждать, это заезженное «Тварь я дрожащая, или право имею». Какое скудоумие, скальпировать безумный, прекрасный, душевный монумент и считать одну единственную, извлеченную и обездвиженную мысль центром и апогеем всего. Иногда мне кажется, что нет ничего хуже не сомневающихся, чрезмерно рациональных людей. Во всяком случае, в любви к литературе. Если им так по душе нумеровать каждую мысль и рассовывать все это в упорядоченную картотеку своих мозгов, то мне искренне не удается понять, зачем они читают такие книги? Плачевнее этого, пожалуй, только школьная пошлина на них, в виде неизменного эссе на тему: «Что хотел сказать автор». Ну, а если называть вещи своими именами, то: « Что я, и все остальные, взрослые, рассудительные и добропорядочные люди думают о том, что он написал. Не подладишься, двояк.» Ну, вы поняли, что я всегда получал, да?)
В общем. Никаких тезисов, точных формулировок, основ сюжета, характера содержания и всего остального. Не у меня это все.
Как говорил Грибоедов: « Ей сна нет от французских книг, а мне от русских больно спится».
Он спасение, когда думаешь, что не нужно твоей реальности никому, и хочется приправить ее безразличием ко всему. Когда внутри бесцветная пустота, и кажется, что она останется навсегда. Когда не знаешь, как избавиться на совсем от себя самого, или хотя бы на время, от той части, где страшно темно. Когда не уверен, что хочешь открывать глаза или слышать все существующие голоса. Когда не знаешь, куда засунуть эту стонущую черноту, и где рассудок, когда я его так громко зову? Когда как пленник, в собственном сознании, где ад, и возвращаясь к жизни, каждый раз идешь как наугад. Когда вдруг чувствуешь, что ты то низок, то велик, или как будто из безумия возник. Когда людей дурача, выглядишь как человеческая норма, но на тебе давно должна быть психиатрическая униформа. Когда ты хочешь стереть гримасу радости на своем лице, к чему притворяться, если один на один, ты- и зеркало мрачных сволочей.
Он тот, кто нужен моему прожорливому сумасшествию, что б не начать готовиться к своему последнему путешествию.
Конечно Ваш, Разумеется Читающий, Безусловно Кот.