Бывают странны сны, а наяву страннее.
А. С. Грибоедов, «Горе от ума»
Утро началось странно: Голованов проснулся от рева сирен. Очевидно, сирены выли по всему городу. Звук накатывал волнами — только приступ электромеханической истерики начинал утихать, как где-то далеко вой рождался снова, и сирены подхватывали его одна за другой, как неудержимую зевоту.
Голованов некоторое время бездумно вслушивался в тревожные и жалобные вопли, потом сел на постели и растер руками глаза и щеки. Со вздохом опустил босые ноги на холодный линолеум и прошествовал, сонно пошатываясь и прилипая подошвами к полу, на кухню. Вода показалась Голованову невкусной, какой-то чужой — такая вода бывает в поездах дальнего следования. Сирены взвыли в последний раз и умолкли. Голованов прополоскал остатками железнодорожной воды рот, вернулся в свою комнату и включил ноутбук.
Ничего особенного, как он и предполагал, не случилось, просто проверка системы оповещения населения. Голованов потянулся, теща суставами, хлопнул себя ладонью по животу и отправился умываться. Из зеркала в ванной комнате на Голованова глянул заросший седеющей щетиной мужик. Голованов молча кивнул мужику, как обычно кивают соседу у подъезда, и принялся за дело. Но тут в мозгу Голованова что-то щелкнуло, и он вспомнил свой сон.
Cон! Голованов выпрямился над раковиной, глядя, как прозрачные струйки, журча и переплетаясь, навсегда исчезают в черной дыре сливного отверстия.
Да, сон. Он был долгий, яркий и заковыристый. Странный сон.
-
Голованов не понимал, что он и кто. Казалось, он висит в пустоте. Туманное пространство вокруг Голованова слабо фосфоресцировало. Уши и виски сдавила глухая тишина, и Голованов, чтобы разогнать эту тишину, хлопнул в ладоши. Хлопок получился такой тусклый и безжизненный, что Голованов испугался.
— Эй! — оглядываясь кругом, крикнул Голованов. — Э-э-эй!
Прислушался. Ничего, даже эха в ответ.
Однако слабо светящийся туман вдруг раздвинулся, и перед Головановым предстала огромная черепаха. Если б это было какое-то другое существо подобных размеров, Голованов струхнул бы не на шутку, а так... Черепаха двигалась медленно, плавно, вид имела мирный, и Голованов быстро успокоился.
— Здравствуй! — сказал он исполинской черепахе, и та склонила голову. В глазах животного Голованов разглядел сияние безграничной мудрости. Он подошел (подлетел, подплыл) ближе к существу и с удивлением заметил, что выпуклый черепаший панцирь весь покрыт грязью. Где-то комья грязи громоздились горными хребтами, а где-то разбегались в стороны, образуя широкие долины, в которые стекали ручейки.
Руки Голованова сами потянулись к перепачканному глиной панцирю и стали придавать неровностям форму. Голованов вовсе не думал о том, что он делает, он просто помогал воплотиться тому, что уже каким-то образом было и без него. И по мере того, как Голованов работал, возвышенности под его руками твердели, превращаясь в камень и лед, а низины зеленели или покрывались песком. Голованов вычерпывал лишнюю грязь из морей и озер, углубляя их, зарывал в землю золото и уголь, припудривал снегом, как тальком, бескрайнюю новорожденную тундру. Время от времени черепаха шевелилась, вызывая осыпи в горах, но это тоже было хорошо и уместно.
Затем Голованов раскинул над преображенным панцирем синий купол неба и пустил по нему облака. И понял, что устал. Так устал, что опустился рядом с черепахой в клубы тумана и тут же забылся сном.
И в этом новом сне во сне Голованов увидел, что мир, над которым он так старательно трудился, чуть ли не мгновенно заселили очень странные существа — большие и маленькие, ползающие на брюхе, бегающие, плавающие и даже летающие по воздуху. Они суетились, чавкали и бесконечно плодились, и некоторые из существ были удивительно похожи на самого Голованова. Это было так неожиданно и странно, что Голованов протестующе замахал во сне руками и закричал:
— Нет! Не надо, пожалуйста! Не надо!
-
Голованов тряхнул головой, фыркнул и посмотрел в зеркало. Мужик в зеркале подмигнул Голованову и ухмыльнулся.
----------
Еще:
- "Сверхновая Гвинея"
- "Сказка про сыроежку"
- "Лёд"