Недавно я впервые посетила московский музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина. Пушкина здесь можно увидеть только в виде забавной куклы, свесившей ножки с книжного шкафа. Музей интересен прежде всего собранием подлинников живописных работ итальянских, немецких, французских и голландских мастеров. По залам музея я гуляла не бесцельно: в моем путешествии меня сопровождал аудиогид, поэтому удалось кое-что узнать о картинах.
Среди прочего мое внимание привлекли натюрморты, изображающие дорогие кубки и изысканные яства. На первый взгляд, приятные глазу и вполне подходящие для украшения столовой или гостиной. Но предназначение этих натюрмортов состояло не только и не столько в услаждении взора. Они должны были напоминать своим владельцам (а, как правило, это были зажиточные буржуа), о быстротечности и хрупкости земной жизни и смертном часе, который ждет каждое живое существо.
Натюрморты, содержащие такое напоминание в явном или символическом виде, даже были выделены в отдельный жанр, получивший название Vanitas.
Термин Vanitas восходит к библейскому стиху из ветхозаветной книги Екклесиаста: «Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, — всё суета!» (лат. vanitas vanitatum dixit Ecclesiastes vanitas vanitatum omnia vanitas).
Напоминания о смерти в произведениях искусства не были чем-то новым. С древних времен человечество использует те или иные символы, чтобы как-то обозначить свое отношение к такому важному событию, как прекращение земного существования. Самый простой и понятный символ – это череп, кости или скелет, словом, то, что остается от человека, когда истлевают мягкие ткани. Внешний вид костей (неважно, настоящие это кости или скульптура или изображение) вызывает сильный эмоциональный отклик у любого, кто на них смотрит, потому что двойного толкования быть не может. Они символизируют, что земная жизнь определенно закончена, и возможностей что-либо исправить уже нет.
В Древнем Риме, по утверждению христианского автора Тертуллиана, во время триумфальных шествий за полководцем шел раб, который должен был произносить ставшую крылатой фразу Memento Mori! (Помни о смерти). Сейчас есть сомнения в том, что так могло происходить в действительности, тем не менее древние римляне уделяли большое внимание такому событию, как смерть, и готовили для себя и своей семьи роскошные усыпальницы еще при жизни. Самая большая такая усыпальница, сохранившаяся до наших дней не в виде руин – замок Святого Ангела в Риме, перестроенный из мавзолея императора Адриана.
Черепа, кости, скелеты часто использовались в христианском искусстве, но не для того, чтобы напугать верующих своим отталкивающим видом, а лишь напомнить им о том, что земная жизнь коротка и мимолетна, и нужно прожить ее так, чтобы после смерти поступки и мысли человека получили соответствующую оценку. В католических церквях рисовали рай на потолке, куда возносятся души праведников, а у входа или в капеллах, где хоронили знатных персон, помещали изображения скелетов и черепов.
Прежде, чем приблизиться к раю, предстояло еще достойно прожить жизнь, не забывая наполнять ее добрыми делами и поступками и имея в виду, что земного времени на эти добрые дела отпущено немного. Так, по крайней мере, задумывалось в идеале. Циничные и стойкие к внешним впечатлениям люди взирали на черепа равнодушно, как на предметы интерьера. Но на кое-кого черепа все же воздействовали, заставляя задуматься о качественном наполнении собственной жизни.
Жанр Vanitas в живописи начинался с прямолинейного изображения черепов, по соседству с которыми могли размещаться цветы (символ быстротечности жизни) или догоревшая свеча (символ человеческой души). Но и в более поздние времена, вплоть до наших дней, художники не отказывались от столь мощного по воздействию символа.
Жанр был популярен на Севере, у французских, нидерландских и фламандских художников. Наибольшее развитие он получил в протестантских Нидерландах в XVI-XVII веках, в особенности в городе Лейдене, крупнейшем центре кальвинизма.
После победы Реформации потребность в изображении различных святых отпала: протестантские церкви не признают культ святых и Богородицы, они не нуждаются в таком обильном декорировании, как католические, религиозные обряды максимально упрощены и удешевлены.
Поскольку библейские сюжеты в непосредственном изображении больше не были актуальными, и церковные иерархи перестали выступать в качестве основных заказчиков, нидерландские художники начали обращаться к другим темам и искать новую клиентуру. В их творчестве свое развитие получили пейзажная живопись и натюрморт (что буквально переводится как «мертвая природа»), который ранее не существовал как отдельный жанр: изображения неживых предметов могли служить только лишь частью фона или обстановки на картинах религиозной тематики, но не вырастали до самостоятельных произведений.
Мадонны и библейские сцены продолжали определять творчество художников Юга. Но художникам Севера в изменившихся условиях необходимо было искать новые формы для выражения библейских идей, поэтому первые натюрморты полны символизма и… отсылок к Библии. Первые из них - с черепами и догоревшими свечами - прямо напоминали своим владельцам о конечности земного пути, как в Древнем Риме это делали рабы, шедшие за спиной полководцев во время триумфальных шествий. Такие натюрморты покупали успешные люди – предприниматели, тоже своего рода триумфаторы, которым, согласно воззрениям протестантизма, благоволит сам Бог. Благоволение выражается в деловом успехе и росте благосостояния, но избранность судьбы не означает вечной жизни: смерть – великий уравнитель, настигающий богатых и бедных, глупых и мудрых, худших и лучших сынов человеческих.
Книга Екклесиаста, глава 2: «Я видел: мудрость лучше глупости, как и свет лучше темноты, и мудрый пользуется разумом, как глазами, чтобы видеть, куда он идёт. А глупый - как идущий в темноте. Но и у глупого, и у мудрого конец одинаков - оба они умирают».
Со временем жанр Vanitas эволюционировал, появились более тонкие в символическом плане произведения. Цель была все та же, изменилась подача. На картине мог отсутствовать зловещий череп, но заказчики все равно усматривали в натюрморте, которые становились все более роскошными и насыщенными по цветам, множество напоминаний, будучи осведомленными о символических значениях предметов.
Что символизируют различные предметы в натюрмортах, написанных в жанре Vanitas?
- Кошельки, украшения, дорогая посуда: богатство и власть. В земной жизни иметь их приятно, а потерять смерти подобно, но на тот свет все равно не заберешь.
- Книги, карты: грех гордыни. Знание открывает человеку мир, но также дает ложное и очень опасное ощущение превосходства над остальными.
- Игральные карты, кубки, музыкальные инструменты, курительная трубка: эфемерность и мимолетность земных удовольствий.
- Песочные часы, опрокинутые кубки, мыльные пузыри (homo bulla), фрукты с первыми признаками порчи и гнили: быстротечность жизни, конечность существования любого человека вне зависимости от его статуса.
- Бабочка: человеческая душа. Это насекомое способно трансформироваться, перерождаясь из ползающей по земле гусеницы в прекрасную бабочку, порхающую в небесах. Совсем как человек, чья душа, освободившись после смерти от оков физического тела, устремляется ввысь.
- Стекло и медицинские инструменты: хрупкость человеческого тела и здоровья.
- Зеркало и зеркальные поверхности: тщеславие, гонка за пустой славой, гордыня, роскошь напоказ.
- Очищенный лимон: плод лимона красивый и яркий на вид, но кислый на вкус - совсем как жизнь, которая состоит не только из радостей, но и горестей.
- Бутылка: грех пьянства. Одна из основных добродетелей в протестантизме – умеренность, которая несовместима со злоупотреблением спиртными напитками и чревоугодием.
- Виноград: обжорство или жадность. Также это символ бога виноделия Бахуса, что опять же указывает на грех пьянства.
Богатые и успешные люди нуждались, словно римские полководцы, в таких напоминаниях – чтобы не забывать о пороках, которых следует избегать людям, обличенных властью и богатством, и прожить свою жизнь достойно.
Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова (Ветхий Завет): «Во всех делах твоих помни о конце твоем, и вовек не согрешишь».
Жанр Vanitas не ушел в прошлое вместе с XVII веком. Он получил второе дыхание в творчестве таких художников, как Сальвадор Дали, Пабло Пикассо и Энди Уорхолл. Везде, где присутствует изображение черепа или часов, можно усмотреть напоминание о бренности бытия, преходящести красоты и богатства – всего, за чем готов гнаться человек.
Представьте, если бы подобные произведения искусства, напоминающие о смертном часе и преходящести земной славы и богатства, висели в домах чиновников и бизнесменов России. Возможно, многое бы изменилось, если бы они каждый день глядели на черепа, а их жены – на увядшие цветы и испорченные временем персики.
Хотя такие напоминания необязательно могут быть в устаревшей форме натюрмортов. Думаю, более эффективно в век цифровых технологий приложение для смартфона с трекингом дурных привычек и поступков и отсчетом биологического времени. Возможно, многое бы изменилось, и мы бы приблизились, пусть на шаг, к качеству жизни в Нидерландах.