Евгений Иванович Листопадов – человек в Нальчике известный. Его хорошо знают, и тепло к нему относятся журналисты. Ведь он наш коллега – Евгений Листопадов работал фотокорреспондентом, кинооператором, нальчане с жизненным стажем помнят его персональные фотовыставки, созданные им документальные фильмы. Коллегой его считают и артисты, он играл различные роли в любительских спектаклях, работал конферансье. Евгений Иванович найдёт общий язык и с рабочими людьми, ведь он проработал много лет по своей основной профессии слесаря. Но, наверное, прежде всего, Евгений Листопадов - интересный, душевный человек, с которым очень интересно общаться. Ему есть что рассказать о своей жизни. Так он и рассказал в двух своих романах, вышедших в издательстве «Эльбрус» в Нальчике. С Евгением Ивановичем автору этих строк посчастливилось немало пообщаться, не замечая бега времени. И сейчас хотелось бы поделиться некоторыми фрагментами из воспоминаний Евгения Листопадова с читателями в «Яндекс-Дзен».
Меня назвали в честь Онегина
Я родился в 1936-м году в станице Семикаракоровская Константиновского района Ростовской области. Тогда ведь 100 лет исполнилось, как Пушкин роман «Евгений Онегин» написал. Вот меня в честь Евгения Онегина и назвали. В самой станице Константиновской был родовой дом отца. Отец мой, Иван Петрович Листопадов, из дворян, он вообще был аристократической натурой. По образованию он был музыкант. В двадцатые годы в кинотеатре на фортепиано играл, к «немым» фильмам тогда такой музыкальный фон делали. Его арестовали в 1937-м, за происхождение, через год после моего рождения. Потом уже, в местах не столь отдалённых, я узнал от одного человека, который знал отца, что его расстреляли. Мама моя – Ксения Федотовна Листопадова, из крестьянской семьи Щербининых.
Я помню, как началась война, и как закончилась. Мы тогда жили в Семикаракоровской, мама оттуда родом, после ареста отца домой вернулась. В конце июня уже станицу бомбили, во дворе нашего дома советские зенитки стояли. Видел, как одного зенитчика на носилках несли, всего окровавленного, бабушка меня тогда ещё развернула, чтобы я не смотрел. Несколько самолётов на Константиновку пролетели, там воинская часть стояла. А мужики на крышу МТС забрались, смотрели, что происходит. Так на обратном пути немецкий лётчик очередь из пулемёта по крыше дал. Несколько мужиков погибло. Дом наш разбомили, мы тогда к прабабушке на хутор Балабинку бежали, там потише, хутор кто бомбить будет? Там на хуторе видели, как один наш самолёт немцы сбили. Мужики побежали к месту падения самолёта, лётчика похоронили. Когда вернулись в Семикаракоровку, наш дом оказался разграблен. Всю войну в Семикаракоровке мы потом и провели.
Помню, как мама в мае 1945-го как-то прибежала с улицы, разбудила меня, обняла, говорит: «Сынок, Победа, война закончилась!». А потом через месяц мы уже встречали наших воинов, возвращавшихся домой. Офицеры с чемоданами, солдаты с котомками высаживались с пароходов на пристани. Они привозили с собой карандаши, ручки, гармошки. Я завидовал пацанам, у которых отцы с фронта вернулись, у меня-то отца уже не было. Сколько безногих после войны было, на тележках ездили, на вокзалах милостыню просили.
Дагестан – край хлебный
После войны недолго пожили в Ростове-на-Дону, а потом отправились в Дагестан. Время тяжёлое было, а маме кто-то сказал, что на Кавказе полегче, там кукуруза, мамалыга, работа есть, прокормиться проще. Поехали в Буйнакск, но по пути остановились в колхозе «Кафыр-Кумук», председатель нас принял, работу предложил. Мать работала в свинарнике. Да, не удивляйся, по указу Сталина все колхозы тогда были обязаны выполнять мясопоставки, в том числе и свининой, независимо от того, христианский это традиционно регион или мусульманский. И попробуй только что-то возрази. Ведь считалось, что мы все атеисты, строители коммунизма. Хотя свинину мусульмане не уважали. А сколько во время войны в Дагестане дичи расплодилось! Волков много было, диких кабанов, зайчики бегали вовсю, лисы, кавказских тетеревов полно. А всё потому, что до территории Дагестана война не дошла, а в то же время местных жителей обязали всё оружие сдать, даже охотничье, фамильные кинжалы и те сдавали. В 1947 году только людям разрешили охотничье оружие иметь. В 1948 году переехали в Буйнакск. Маму случайно ранили, в больницу положили, а я в детдоме оказался. А потом мы с ней в 1949 году в город Каспийск перебрались, где был крупный военный завод.
Там я закончил в 1952 году ремесленное училище. По комсомольской путёвке направили токарем на военно-морской завод имени Серго Орджоникидзе в Севастополе. Потом я из токаря в слесаря переквалифицировался, мне это больше нравилось. Жили в общежитии, корабли ремонтировали прямо в порту. Принимал участие в ремонте линкора «Новороссийск», крейсера «Молотов», эсминца «Бойкий» и китобойной флотилии «Слава». Помнится, на заводе в Севастополе в ОТК настоящий адмирал царского флота работал. Так и дефилировал в своём мундире старого царского образца с эполетами, ему это позволяли, старого «морского волка» уважали. Мы ходили в клуб «Строитель», там танцам учились: падеспань, падепатенер, гавот. Танго, фокстрот тогда на танцплощадках города были под запретом, а в клубе мы их танцевали. Вольф Мессинг к нам в Севастополь приезжал со своей концертной программой. Знаменитых тогда наших вождей в Севастополе видел: Ворошилова, Будённого, Кагановича. Аркадий Райкин там снимал фильм «Мы с вами где-то встречались». После завода меня взяли в Севастопольский драматический театр имени Луначарского. Всегда меня к искусству тянуло. Я участвовал в самодеятельности и в Каспийске, и в Севастополе. В театре поначалу оформили как рабочего сцены, но участвовал и в массовках.
Лагерные «университеты»
Я и сам до сих пор точно не знаю, за что меня посадили. По одной версии за то, что мы с ребятами в Севастополе «вражеские голоса» по радиоприёмнику «Рекорд-Минск» слушали. Там ведь от Крыма Турция рядом, и «Голос Америки», и «Би-Би-Си» прекрасно наши советские радиоприёмнички ловили. По другой версии кто-то из парней какие-то детали с завода вынес, особо долго разбираться не стали, нас несколько человек виновными сделали. А я лично думаю так – в 1953 году Лаврентий Берия после смерти Сталина амнистию провёл, причём политических как раз сидеть оставили, а вот уголовников всяких на волю повыпускали. Они тут и начали по стране «гулять» с полным размахом. «Холодное лето 1953 года» смотрел с Папановым в главной роли? Вот это как раз фильм о тех событиях. Вот такую амнистию провели, а кто-то ведь должен золото, уголь для страны добывать, лес валить? И при Хрущёве опять сажать начали по разным пустяковым поводам, об этом почему-то у нас сейчас мало вспоминают. Вот и я под эту кампанию попал, в 1954 году посадили. Меня взяли прямо в театре, кто-то что-то на меня написал. Сначала по 58-й статье хотели посадить, как «космополита», а потом на 77-й указ переквалифицировали, будто я что-то украл на заводе. Но это лучше было – по 58-й я бы десять лет получил, а так пять лет дали. Тюрьма в Симферополе, потом в Запорожье. Когда этап набрали, направили в Вятские лагеря, так называемый Вятлаг. Там водка зимой на морозе застывает.
В Вятлаге меня определили в культбригаду, которая обслуживала всю систему лагерей. Первый спектакль, в котором я там играл, назывался «Огненный мост», про Гражданскую войну. Белогвардейского поручика изобразил. Потом я уже концертную программу вёл, как конферансье. Меня же взяли в Севастополе в театре, потому и в лагере артистом считали. Музыкальным руководителем в культбригаде был Рехо Эдуардович Пяц, профессор Эстонской консерватории. А балетмейстером - Николай Константинович Андросов. Его посадили за то, что танцевальным ансамблем руководил на оккупированной территории. Первая скрипка Ленинградского театра оперы и балета имени Кирова Лейкин Марк Соломонович у нас в оркестре играл. За что он сидел - не знаю. Люди в лагере не часто любили откровенничать. Находился у нас и танцор, солист Воронежского хора Валентин Минасов. Литературным сотрудником в нашей бригаде, кто ты думаешь, был? «Тёмная ночь, только пули свистят по степи». Автор этой знаменитой песни Владимир Агатов, ему 25 лет припаяли. За что? Да не знаю за что. Вот такие личности там были в культбригаде. В то время многие, кто сидели, порой даже и не знали, за что осуждены. Формальное надуманное обвинение давали, или по доносу какому-нибудь. А меня в лагере обучал сценическому мастерству актёр Козлов Владимир Андреевич, по бытовой статье сидел. Он был актёр старой школы, сейчас такие вымерли, я так считаю. Он меня учил говорить, даже правильно садиться, объяснял: «Ты же совершенно неправильно на стул садишься на сцене». Внушал, что говорить надо так чётко, пусть даже и негромко, но чтобы на самом последнем ряду в зале тебя слышно было. Я в лагере читал монолог Олега Кошевого из романа Фадеева «Молодая гвардия». «Придёт час, и у могилы матери ты скажешь: «Мама, прости меня. Положи на голову руки, как в детстве, и прости». И это на фоне музыки Сарасате или Чайковского в исполнении Марка Соломоновича Лейкина. Воры кричали: «Заткнись, падла, мы тебя зарежем!». Слезу у них этот монолог прошибал. Но потом приходили, обнимали, говорили «Ну, ты, пацан, молодец!».
А в спектакле «Огненный мост» по пьесе Ромашова у нас, между прочим, знаменитая тогда актриса Татьяна Кирилловна Окуневская играла, которая во многих художественных фильмов снялась. Она тогда тоже в Вятлаге срок отбывала. Женщины у нас в агитбригаде также задействованы были, их из женского лагеря на репетиции под конвоем привозили.
В культбригаде меня расконвоировали, дали пропуск с правом посещения всех лагерей во время гастролей. Дали мне пять лет, но отсидел я два года и восемь месяцев. В то время уже система зачётов была, в зависимости от работы, которую исполнял. В шахтах на свинцовых рудниках, например, один день за три считался. У нас в культбригаде поменьше, конечно, но тоже поощряли сокращением срока. Кстати, я в лагере десятилетку закончил, тогда это уже возможно было.
Я Ленина играл!
Освободился я досрочно в 1957-м году, в марте. Мне паспорт сразу выдали, справку с разрешением на проживание без ограничения. И поехал в Москву, у меня друзья-москвичи были по лагерю, которые раньше освободились. Первым делом пошёл на Красную площадь. В Мавзолей сходил, тогда ещё и Сталин там лежал. Не очень-то он похож был на того Сталина, которого нам в кино показывали. Погулял я по Москве, в Ростов-на-Дону съездил, у бабушки погостил. А потом в Каспийск подался, мама ведь там жила. Пошёл работать арматурщиком. Там великолепный Дворец культуры был, летний кинотеатр. Под Каспийском, кстати, позднее снимали некоторые эпизоды фильма «Белое солнце пустыни». Литературное объединение в городе было, в «Дагестанской правде» мой первый рассказ напечатали. И потом мои рассказы, стихи публиковали в местной прессе. Участвовал в заводской самодеятельности, предприятие огромное, артистов хватало. Тогда это очень поощрялось – на каждом крупном предприятии проводились смотры художественной самодеятельности, были свои хоры, оркестры, театры-студии. Я вернулся в местный Народный театр, между прочим, довольно достойного уровня театр был. Незнамова играл в пьесе Островского «Без вины виноватые». Тогда были популярны конкурсы чтецов. А я со сцены стихи Лермонтова, Маяковского читал. Направили меня в Москву на конкурс чтецов, стал лауреатом этого конкурса.
А в Народном театре в Каспийске мне и роль Ленина играть довелось в спектакле «Семья» по пьесе советского драматурга Попова. Мы её ставили в 1960-м году к октябрьским праздникам. А в то время артистов на роль Ленина специальная комиссия в Москве утверждала, даже если спектакль ставил провинциальный театр. Руководство завода отправило меня в творческую командировку в Москву. Там мне устроили несколько экскурсий в Мавзолей, Исторический музей, кинохронику, на которой Ильич запечатлён был, показывали. Все художественные фильмы о Ленине пересмотрел, работы Ленина читал. Но больше помогли разговоры со специалистами, старыми революционерами, которые, как говорится, Ленина «живьём» видели. Старые актёры мне говорили: «Ты только не делай Ленина картавым. Он грассировал, как многие интеллигенты тех лет, знавшие по несколько иностранных языков». Я ещё и в Нальчике потом Ленина играл на заводе СКЭП, в заводском театре-студии, сцены из пьесы Погодина «Кремлёвские куранты» ставили. К выходу на сцену я серьёзно готовился. Часа за три до спектакля в образ входил, одевался, гримировался, ходил, как он, жестикулировал. Но из образа потом легко выходил, манией величия не страдал. А вот за что страдал, так это, наверное, за свой язык. Я ведь всегда был человеком весёлым, компанейским, анекдоты политические любил рассказывать. А на меня «телеги» писали. То, что Ленина играл, может, и помогло, что опять не посадили. Ещё в Каспийске как-то вызывает меня один раз секретарь парткома, а рядом строгий человек в сером костюме сидит. Секретарь говорит:
- Ты вчера анекдоты про Никиту Сергеевича рассказывал?
- Нет, не рассказывал.
- Как же не рассказывал, вот товарищ говорит, что там-то, в такое-то время, в такой-то компании.
- А товарищ у нас кто такой, откуда?
- А это пусть тебя не волнует, товарищ откуда надо! А ещё Ленина у нас в театре играешь!..
Но когда я Ленина на сцене играл, я был искренен. Хотя ещё в молодости слышал, что Ленин подписывал приказы о расстрелах, с его санкции жестоко подавлялись мятежи рабочих, крестьян. Всё то, о чём потом много в нашей прессе писалось. Но тогда не хотелось этому верить, казалось, что это неправда, выдумки. Вот к Сталину я всегда плохо относился – мало людей он, что ли, угробил? К Ленину у меня отношение иное было. А сейчас насчёт истории нашей страны академикам разобраться непросто, что уж тут о молодых людях говорить. А теперь ведь у нас как – в одной школе, например, на уроках истории говорят, что «красные» были молодцы, а «белые» подлецы. А в соседней школе – наоборот. Потому-то и вопрос встал о едином учебнике истории.
Хороший город Нальчик
В Нальчик я переехал по предложению своей супруги, Алиты Викторовны, мы ещё в Каспийске поженились. Она в Нальчике побывала и очень уж ей город понравился. Перебрались сюда, сначала на частных квартирах жили, во времянках, потом квартиру дали. Работал я поначалу на заводе «Телемеханика», в бригаде слесарем был. У нас, кстати, лучшая бригада была. Потом на «СКЭП» пригласили. На этих крупных заводах тогда в Нальчике тоже и самодеятельность была, и свои театры-студии. Не мог я жить без искусства! Творчеством и здесь занимался, в самодеятельности выступал, в спектаклях играл. Стихи со сцены читал, концерты вёл, как конферансье, даже в Доме Советов. В народном театре на «СКЭПе» также поставили спектакль «Без вины виноватые», и вновь я Незнамова играл. Но вначале на «Телемеханике» стал заведующим радиоузлом, руководил самодеятельностью и руководил киностудией. Начали понемногу снимать какие-то свои сюжеты из заводской жизни. На республиканском телевидении их стали иногда показывать. А потом наша киностудия в 1972-м году приняла участие во всесоюзном кинофестивале любительских киностудий. Мы представили небольшой фильм «Именем вождя» о заводском апрельском субботнике. Тогда каждые два года проходили фестивали таких любительских киностудий. Всё на серьёзном уровне было. Между прочим, из этого движения кинолюбителей многие профессиональные режиссёры, операторы вышли. Меня на месяц командировали от завода на учёбу в Бакинскую киностудию, в Таганроге был на учебном семинаре. А всего мы около 20 фильмов сняли, лауреатами фестивалей становились. Ну, и как признание наших заслуг - присвоение нашей заводской киностудии звания народной.
Вот вы сейчас удивляетесь, а ведь тогда на предприятиях такая культурная жизнь была! Считалось, что рабочим людям ещё что-то нужно, надо себя и творчески реализовывать. Директор «Телемеханики» Анатолий Хажимусович Ахохов большое внимание этому уделял. На заводском радио новости давали, с днём рождения коллег поздравляли. Внештатные корреспонденты у меня были
А вообще, чем я только не занимался! Моя любовь к фотоискусству воплотилась в то, что я стал с газетами сотрудничать. Позже стал внештатным фотокорреспондентом газеты «Известия», ответственный секретарь Анатолий Шеленков удостоверение сотрудника «Известий» мне выдал. Тогда собкором по Северному Кавказу от «Известий» был Али Казиханов, впоследствии главный редактор газеты «Северный Кавказ», мы с ним много где побывали в нашем регионе. А один раз довелось мне и на Белом море побывать, В Инте, Воркуте, фоторепортажи для газеты делал.
С завода я ушёл в 1991-м году. Уже не то было время, я критически отношусь к так называемой перестройке, пользы она нам мало принесла. Некоторое время поработал в Институте кукурузы, а потом вышел на пенсию. Но и на пенсии я всё время работал, сотрудничал с республиканскими газетами, радио, телевидением. Были у меня личные фотовыставки. Большую фотовыставку, которая выставлялась в Национальном музее около 300 моих работ, в Пятигорск возили. Поучаствовал в создании различных фотоальбомов. Один в Москве выпустили, назывался «Кавказ. Вечность в камне», другой в Ростове-на-Дону издали. Ещё у нас совместный с Алексеем Шахмурзаевым фотоальбом о художниках Кабардино-Балкарии вышел. И коллективный фотоальбом «Кабардино-Балкария» с работами разных наших фотографов - там мои снимки тоже поместили.
«Он один творческую бригаду заменит»
Разное было в моей жизни, и плохое, и хорошее, как, пожалуй, у каждого человека. Но я на свою судьбу не ропщу – хорошего, наверное, было больше. Я ведь и поездил немало, и по стране, и за рубежом бывал. Даже в США был, представляешь, это в советское-то время! В 1974 году побывал в большом круизе, путёвки на него людям со всей страны в качестве поощрения давали. И меня тогда от завода делегировали. Мы посетили Турцию, Марокко, Грецию, Италию, Испанию, Францию. В Испании, в Малаге меня восхитили андалузские танцы! На Канарские и Азорские острова заходили. Во Франции посетили Монте-Карло, Канны, Ниццу. В Каннах есть один собор – настоящая копия нашего Собора Василия Блаженного. В Ницце посетили русское кладбище. Там интересный эпизод был. Подошла ко мне одна весьма пожилая, но статная женщина. Говорит: «Сынок, прикоснуться к тебе можно? Это всё равно, как к земле родной прикоснуться». Потом до меня дошло, что она из русских эмигранток и поняла по нашему разговору, что мы из СССР.
А в 1985 году СССР и США обменялись круизами для своих граждан – американцы к нам приехали, а из Советского Союза в США большую туристическую группу направили. И я в неё попал, как раз помогло моё увлечение фотографией, киносъёмками. Меня так порекомендовали, что «он один целую творческую бригаду заменит». Ну, и действительно, я 4 фильма из той поездки сделал. Я по магазинам не любитель ходить был. И когда нашим туристам давали время покупки сделать под присмотром соответствующих лиц, я всё время отпрашивался, а то и просто убегал в свои творческие отлучки. Мы Нью-Йорк тогда посетили, Балтимор, Вашингтон, Бостон. В США мы на теплоходе добирались, а обратно уже на самолёте летели. Помню, в самолёте стюардесса с улыбкой объявляет: «Пролетаем над Бермудским треугольником». Но ничего, благополучно долетели.
А в 1987-м году побывал в круизе по Дунаю: Болгария, Австрия, Югославия, Венгрия, Чехословакия, Румыния. Симфонические оркестры слушали в Бухаресте, Будапеште. В Ясной Поляне, бывшем имении графа Толстого у меня друг живёт, в 1969 году побывал там. Познакомили меня с одной дамой преклонного возраста. Она была фрейлиной императорского двора, закончила Институт благородных девиц. Про то, что граф Толстой в Ясной Поляне школу для крестьянских детей открыл, она так говорила: «Потому и открыл, что это его дети и были».
Со многими интересными людьми в своей жизни мне посчастливилось встретиться. Ещё в литобъединении в Каспийске с Расулом Гамзатовым познакомился, он к нам приезжал. С Кайсыном Кулиевым знаком был, с переводчиком Яковом Козловским общались. С Махмудом Эсенбаевым интервью делал. Я снимал его приезд в Нальчик в нашем аэропорту. Есть у меня сюжеты о приезде в Нальчик Фазиля Искандера, Сергея Михалкова, автора «Дяди Стёпы» и советского гимна, космонавтов Алексея Леонова и Валентины Терешковой. У Леонова мы всё про инопланетян расспрашивали, есть они или нет. Но он в шутку всё перевёл. А Терешковой почему-то решили колхоз «Аргудан» показать, который тогда урожаями кукурузы славился. Я ей на память с поля кукурузный початок сорвал.
О многом из своей жизни я написал в двух своих романах. Первый «Поезд идёт во все стороны», вышел в Нальчике в издательстве «Эльбрус» в 2007 году. А второй роман «С памятью не расставаться» вышел недавно в этом же в издательстве. Во многом, это автобиографические романы, хотя главного героя зовут Виктор. Но я, разумеется, не только о своей жизни писал, а ещё о людях, с которыми встречался, о времени, в котором жил.
Жалею ли я о чём в своей жизни? Ну, жизнь ещё продолжается. И творческие задумки ещё есть. Было много чего в моей жизни, и плохого, и хорошего, грустного и смешного. А вспоминается всё-таки больше хорошее.