Беседа с писателем Д.И. Шейнбергом
27 октября 2020 года исполняется 93 года Давиду Исааковичу Шейнбергу – советскому и российскому писателю, редактору, критику, журналисту, члену Союза журналистов СССР (с 1957 г.) и Союза писателей СССР (с 1959 г.). В преддверии дня рождения писателя я, пользуясь давним с ним знакомством, имел долгую беседу о его литературной судьбе, о фантастике, о жизни вообще.
Давид Исаакович – неимоверно интересный человек, который помнит целую эпоху. Судьба Давида Исааковича, как судьбы многих людей в нашей стране в XX веке, насыщена крупными событиями и неимоверно многогранна. Ломались многие привычные стереотипы, ломались жизни, многое решалось не вполне справедливо (а когда справедливость главенствовала хоть где-либо на этой земле?), но часто именно в таких сложных условиях рождались настоящие личности – люди, которые стояли выше сиюминутных перипетий судьбы, выше предвзятости чиновников, выше несправедливости. Люди, которые становились знаковыми фигурами в истории.
Именно такой фигурой для советской и русской литературы (а #русская литература – это абсолютно наднациональное понятие) стал Давид Шейнберг, возможно, более известный любителям фантастики, особенно тем, кто начал читать её ещё в Советском Союзе, как Исай Давыдов. Его роман «Я вернусь через 1000 лет» – без преувеличения #культовое произведение своего времени, во многом актуальное и ныне. Даже если бы у Исая Давыдова в фантастике не было написано ничего более, то за один этот #роман он заслуживает вхождения в Пантеон славы отечественной фантастики, что и подтверждено литературной премией «#Аэлита ».
С Давидом Исааковичем можно говорить долго и о многом – это человек, который помнит Эпоху. Увы, невозможно пересказать всё, о чём мы говорили, но часть нашей с ним беседы публикуется на страницах «Уральского следопыта».
Дорогой Давид Исаакович, ваша биография – материал для огромной книги, но, будьте добры, расскажите сейчас хотя бы немного о себе читателям «Уральского следопыта». Как Вы начинали в литературе – в каких жанрах, когда?
Начинать нужно, наверное, с того, что я – москвич: это задавало определённую планку всей моей жизни. Вообще нужно сказать, что Москва – город большой. Он и во времена моего детства был большим. Рос я в центре, и жизнь в центре Москвы в те годы сильно отличалась от жизни на окраине – когда я попадал на окраины, мне казалось, что я попал в далёкую провинцию. Например, у нас всегда было электричество, а там – не всегда. Совсем другая жизнь.
Книжником я стал с детства – благодаря своим дяде и тёте. У них был книжный шкаф, явление тогда редкое, и я вовсю пользовался этими книгами. Также эти люди заметили, что я бережно отношусь к книгам, подклеиваю надорванные, и они мне подарили переплётный пресс. Благодаря им я стал профессиональным переплётчиком, и все мои мысли с детства были связаны с книгой. Ну разве что ещё я увлекался астрономией, что, наверное, меня и подтолкнуло позже к фантастике.
Школу я заканчивал не обычную дневную, а так называемую «школу рабочей молодёжи», потому что после 8 класса пришлось уйти в электромеханический техникум при заводе «Динамо»: техникум давал рабочую карточку на хлеб, а как простой школьник я получал хлеба вдвое меньше. Это было #военное время – мне пришлось поработать и слесарем, и токарем. Но я понимал, что это – не моё, и когда появилась возможность прожить без карточек (я подрабатывал переплётами растрёпанных книг), то я ушёл из техникума. Хотел поступать в университет – я к этому сознательно готовился и параллельно с техникумом целый год посещал лекции по западной литературе в МГУ. Подал документы в 1946 году в МГУ, но получилось, что подал чуть позже основного приёма, так как в школе рабочей молодёжи аттестаты выдавали на две недели позже, чем в обычной школе. У меня была серебряная медаль, но мне сказали, что все места для медалистов уже заняты (тогда шёл большой поток фронтовиков, а их принимали без конкурса), и предложили сдавать экзамены на общих основаниях.
И тогда я вспомнил о Полиграфическом институте и о том, что там есть редакционно-издательский факультет. Дело в том, что в школе я несколько лет был редактором стенгазеты, так что эти понятия были мне знакомы. Я пошёл туда, принёс аттестат с медалью, но мне сказали, что нужна резолюция проректора. Напишет «Принят» – мы примем. Проректором оказался Былинский Константин Иокинфович (как я узнал позже, это был тогда самый авторитетный составитель всех справочников корректора). Это был мужчина большого роста, в толстых очках. Увидев, что у меня за спиной школа рабочей молодёжи, он почти отшвырнул моё заявление со словами: «Да вы вылетите после первой же сессии!» Я сунул ему заявление обратно, сказав, что вот пусть после первой тройки и отчислит меня. Былинский заявил, что я крайне самоуверен, но, видимо, не без оснований, и заставил тут же написать диктант. Что и было сделано. Былинский прочитал написанное и сказал: «Хм, одна ошибка. Пожалуй, я вас возьму». Так я стал студентом Полиграфического института.
Надо сказать, что на старших курсах я был фактически руководителем студенческого научного общества (СНО). Вообще руководить должен был наш декан, товарищ Мочульский, но он не сильно этим загружался, хотя давал мне полную свободу действий. За это я всегда в периодических материалах и выступлениях отмечал, что большую поддержку нам оказывает наш декан, что мне в дальнейшем помогло при распределении на работу по окончании института. Дело в том, что в советское время существовало именно распределение: обучение являлось бесплатным, но дипломированные выпускники обязаны были отработать определённый срок (как правило, 3 года) там, куда пошлют. Распределение на пятом курсе шло следующим образом: «Иванов – Москва; Бронштейн – Тбилиси; Петров – Москва; Зильберг – Владивосток» и т.д. – в общем, имела место определённая «предвзятость» по национальному признаку: евреев старались в Москве не оставлять. Ни меня, ни мою жену на распределение не вызывали. Мы три дня болтаемся в коридоре, а потом, когда всё уже закончилось, нас вызвали к декану и объявили, что мою жену направляют на работу в «МашГИЗ», а меня – в «Политиздат». Это всё было в Москве, то есть мои реверансы в сторону декана сработали в правильном направлении.
В «Политиздате» мне пришлось сначала поработать корректором, поскольку вакантных ставок младшего редактора не было. Это стало серьёзной школой для меня, поскольку издательство «Политиздат» было главным издательством ЦК КПСС и там нельзя было пропустить ни единой ошибки. Однако меня продолжали довольно долго держать корректором, но мне же хотелось работать редактором! И я пошёл к заместителю начальника «Главиздата РСФСР», который располагался двумя этажами выше в этом же здании, и попросился куда угодно, но только бы по моей специальности – редактором. «В Тюмень поедете? Там создают новое издательство, будете первым редактором» – «Поеду!». И так я оказался в Тюмени.
А как Вы пришли к литературе?
Нас во время учёбы учили анализировать тексты. У нас учился такой юноша – Аркадий Мильчин (это современный последователь Белинского; сейчас есть много его справочников по редакторской работе) – он, ещё будучи студентом, великолепно анализировал тексты. Учился этому и я – и в какой-то момент почувствовал, что вот такой прозаический текст я тоже могу написать. И где-то на третьем курсе, на лекции о русской литературе, когда нам рассказывали о творчестве Пушкина, я вдруг стал писать рассказ о Пушкине вместо конспекта. После этого я уже стал сознательно учиться писать рассказы. Долго я учился. У меня был написан даже роман в студенческие годы – где-то эта #рукопись валяется: начало я написал хорошо, но потом сам почувствовал, что далее там ну «не то». Но начало романа потом всё-таки пригодилось: я использовал его почти целиком для рассказа «Сентиментальный вальс». Позже, уже в Тюменском издательстве, мы вместе с директором издательства, Горбуновым Петром Михайловичем, пытались писать прозу – рассказы в основном. Вот такими были мои первые опыты в художественной литературе. А ещё я очень много работал в журналистике и публицистике, но это, разумеется, специфическая и отдельная тема.
Раз уж мы коснулись темы художественной литературы, то, наверное, многим современным молодым людям, которые пробуют писать и издавать свои произведения, будет интересно услышать, как вообще можно было издать книгу во времена СССР? Кто мог тогда издать свою книгу? Должен ли человек был быть членом Союза писателей СССР и т.п.?
В принципе, кто угодно мог издать книгу – не имело значения, был ли автор членом Союза писателей (тогда это был единственный писательский союз в стране). Рукопись нужно было принести в #издательство , и там уже редакторы решали, насколько рукопись хороша. Являлся ли #автор членом Союза писателей, формально не имело значения. При этом существовали единые государственные ставки гонораров, которые всегда платили. Конечно, присутствовали определённые моменты идеологии, и это контролировал редактор издательства при первичном рассмотрении рукописи, а далее, если рукопись проходила редактора, то уже смотрел главный редактор издательства, да и то, как правило, только тогда, когда возникал какой-то конфликт. А обычно, если конфликтной ситуации не возникало, главный #редактор получал заключение редактора, работавшего с рукописью, и передавал материал директору издательства. И далее всё решалось уже в плановом порядке – существовали издательские планы – если рукопись включали в план, то выходила книга.
Интересно, я вот думал, что члены Союза писателей имели какое-то преимущество перед нечленами.
Нет – главное, чтобы текст был хороший, интересный. Например, у нас в Тюменском издательстве первично рукописи рассматривал я. Вот пример – у нас там был поэт Михаил Лецкин. Он как-то пришёл ко мне и говорит: «Я тут своей дочке написал стихотворение – «Мишкина шапка». Стихотворение о том, как девочка мальчику сшила шапку, чтобы у него не мёрзла голова. Он мне прочитал стихотворение. Я говорю: «Миша, вот лист бумаги, запиши». «А зачем?» – «Будет книжка!» И вышла книжка – детская, цветная, с картинками.
А если редактор считал, что в тексте присутствуют какие-то недопустимые в идеологическом и политическом смысле нюансы?
Вы знаете, когда я работал, непотребные политические нюансы в текстах возникали у авторов только от безграмотности.
То есть у авторов всегда присутствовала определённая самоцензура?
Нет, у авторов самоцензуры часто вообще не было, но для этого имелись мы, редакторы. Редакторы и отвечали, если пропускали что-то, недопустимое по советским нормам. Например, иногда доходило до смешных мелочей. Скажем, недопустимо было сделать перенос слова «контрреволюция» так, чтобы «контр-» оказалась на одной строке, а «революция» на другой. Вообще контроль был серьёзный, и сейчас многое порой выглядит дико. Например, был такой случай: директор Тюменского издательства П.М. Гобунов даёт мне рукопись одной местной поэтессы – Майи Сыровой. Я посмотрел – хорошие детские стихи. Можно печатать, говорю. Горбунов ахнул: как, она же ссыльная! Оказалось, поэтесса из болгар, высланных из Крыма, поскольку болгарская армия частично имела отношение к оккупации Крыма во время Великой Отечественной войны. Но стихи были хорошие и пришлось брать заключения о текстах у двух специалистов по детской литературе, а потом ещё согласовывать в Обкоме партии, где сказали: «Печатайте, но – под Вашу ответственность, а если будете сильно рекламировать эту книжку, то могут возникнуть неприятности». Так что дали понять, что если книжка выйдет тихо-мирно, то ничего и не будет. Вот такие были времена. Но хорошие тексты всё-таки, как правило, издавали. А Майя Сырова потом стала членом Союза писателей – первым членом Союза писателей в Тюмени.
А как принимали в члены Союза писателей? Сколько нужно было представить книг?
Не имело значения – в принципе, можно было представить и одну книгу. Так, например, принимали меня – по сборнику рассказов «Сентиментальный вальс». Хотя до этого у меня выходили уже две книги – одна, в частности, о тюменских ковровщицах (то есть не обязательно, чтобы книга была в чистом виде прозаическая, можно было представить и публицистику). Главным было то, чтобы людям, которые выносили оценки в Союзе писателей, понравилось написанное. Мой «Сентиментальный вальс», как помню, произвёл хорошее впечатление, и меня приняли.
Хорошо, а как происходил процесс издания книги? Ну вот, например, издательство рукопись одобрило – но печать осуществляется в типографии. Был какой-то план у издательства – кто утверждал этот план? Имели ли члены Союза писателей преимущества по срокам издания по сравнению с нечленами?
Все планы на издание составлялись в издательствах и утверждались в соответствующем Главке и в Обкоме партии (Прим. редакции: Главк – «Главный Комитет» – подразделение министерства в СССР по территориальному или «профильному» принципу). Такое было время – тогда всем КПСС руководила. Конечно, в типографиях потом эти планы ещё корректировались, но это уже зависело только от типографии. Кого-то в планах отодвигали – как правило, поэзию, т.к. это и тогда был убыточный для издания жанр. Но гонорары всё равно всем платили. Члены Союза писателей преимуществ перед нечленами в смысле скорости издания формально не имели – график давало издательство, ориентируясь на интересность книги. Конечно, тут могли быть и субъективные моменты – как без этого? Но единственное формальное преимущество, которое имели члены Союза писателей, – размер гонорара: у члена Союза он был в два раза больше, чем у нечлена (3000 р. за авторский лист против 1500 р., а лауреат Сталинской/Ленинской премии получал даже 4000 р.).
Да, неплохо – всё-таки, надо отдать должное коммунистам в СССР: они поддерживали литературу. Конечно, имела место идеология, но с точки зрения государства это было абсолютно правильно: писатели работают на государство – писателей надо поддерживать. Ныне, увы, наши власти писателей не поддерживают совершенно – выживайте, как хотите, но, правда, писать можно любую чушь, увы.
Ну да ладно. Вопрос, очень интересный для меня лично как человека, занимающегося именно фантастикой: а что привело Вас к написанию фантастических произведений?
Понимаете, меня всегда интересовала психология подвига – как человек идёт на подвиг, порой зная, что погибнет, но идёт? Что он думает, что переживает? В общем, мне захотелось исследовать психологию подвига. А почему именно фантастика? Дело в том, что к тому моменту я не знал ни одного типа или конкретного случая подвига, о котором бы уже не написали. И мне пришлось такой подвиг выдумать – например, рассказ «Он любил вас» (этот рассказ выходил в сборнике «Девушка из Пантикапея»). Суть рассказа: к Земле движется астероид, и космонавт ведёт несколько атомных ракет, чтобы астероид уничтожить (ситуация была такова, что точное наведение ракет должен осуществить пилот). И он знает, что не вернётся – в рассказе даны переживания и мысли этого человека.
На этом примере я исследовал психологию одиночного подвига, а потом пришла мысль исследовать психологию коллективного подвига. Опять же, я не знал ни одного коллективного подвига в реальности, про который бы уже не написали. Например, тогда гремела история о «Молодой гвардии», описанная в книге Фадеева (кстати, была подобная организация в Одессе, называлась «Партизанская искра», и сделала она больше «Молодой гвардии», и погибли эти ребята все, но о ней не написали книгу – только несколько брошюр выходило). И я придумал коллективный подвиг – это роман «Я вернусь через 1000 лет». Там же о молодых людях, которые идут на освоение далёкой планеты, и они знают, что на Землю уже не вернутся. Как они живут, что думают, что чувствуют? А они же молодые люди – значит, в таких ситуациях всегда присутствует любовь. То есть это был придуманный коллективный подвиг со всеми переплетениями житейских и бытовых ситуаций. И когда я закончил первую книгу, то понял, что необходимо писать продолжение. Но, к сожалению, из-за определённых процессов в среде писателей (довольно открытого антисемитизма некоторых местных влиятельных членов Союза) мне в те времена сильно помешали нормально работать, и создание продолжения затянулось на долгие годы.
Многие любители фантастики знают Вас именно как автора этого культового романа «Я вернусь через 1000 лет». Это была книга, на которой, в частности, вырос и я сам. Это – своего рода программа действия человечества. Вы тоже считаете, как и К.Э. Циолковский, что будущее человечества – в космосе, во Вселенной, а не на Земле?
Я полностью солидарен с Циолковским – он во всём прав. Ведь Земля уже сейчас перенаселена. Уже сейчас! А навязываемая психология общества потребления не позволит всем потреблять так, как хочется – чтобы все имели яхты, виллы, личные самолёты. Значит, неизбежны серьёзные социальные проблемы, напряжённость, столкновения. И у человечества выбор невелик: либо сокращать население – а это страшно, так как не может произойти безболезненно, без больших жертв. Либо жёстко нормировать потребление для основной массы – а это практически жизнь, как в концлагерях. Либо – организовать свою космическую экспансию. Третий путь самый безболезненный, но самый трудный и сложный, так как тут необходимы усилия всего объединённого человечества, ведь отдельные страны этого сделать не смогут. Экспансия ведь должна иметь место не в пределах Солнечной системы – здесь просто нет удобных планет для жизни сотен миллионов людей. Экспансия требуется межзвёздная. А это – грандиозные научные исследования, новые космические двигатели, новые технологии. Вот в это необходимо вкладывать деньги, а не в военные разработки.
Скажите, сейчас, спустя много лет после написания романа «Я вернусь через 1000 лет», изменились ли Ваши взгляды на возможности и методы освоения космоса? Ведь стало понятно, что полёты с субсветовыми скоростями вряд ли могут быть эффективными в принципе и вряд ли смогут помочь в расселении больших масс людей по вселенной. Дело даже не в сроках таких полётов или в размерах кораблей, а в том, что космос – не полный вакуум и будет происходить разрушение обшивки звездолёта космическим мусором. Как мы реально можем расселиться по вселенной? Нам нужны корабли иного типа, чем мы пока себе можем представить, ведь так?
А корабли иного типа уже летают вокруг нас давным-давно – это НЛО. Нам нужно и самим вести разработки – и учиться у них. Понимаете, это же явный факт, это некая #цивилизация , которая нас наблюдает и изучает уже давно. Причём при всех ошибках – а они ошибки тоже допускают – они явно ведут себя по отношению к нам очень даже прилично и мирно. Ведь захоти они, то могли бы нас давно уничтожить, а они нас не трогают. Более того, я вполне допускаю, что в чём-то они нам помогают – взять ту же астероидную угрозу: ну не упало же пока на Землю ничего страшного, а могло бы! И нам надо искать пути контакта, учиться у них.
То есть вы считаете, что пока человечество тратит слишком много усилий впустую, направляя свои усилия не на то, на что нужно?
90% тратит впустую! И знаете, почему? Вот есть такое утверждение: большинство всегда неправо. Толпа всегда неправа. А почему так? Да потому, что толпу, большинство составляют дураки. Если не созданы соответствующие условия, если общество не воспитывает целенаправленно именно умных людей, то дураки всегда размножаются быстрее умных. Вот в этом ужас человечества. И человечество, чтобы выжить, должно формировать условия, чтобы большинство населения становилось образованным и умным, чтобы дураки оставались в меньшинстве! Всего только и надо. С дураками мы ничего не достигнем, с дураками человечество обречено на прозябание и на власть олигархов, преследующих только свои сиюминутные выгоды.
А ведь мы в Советском Союзе начинали двигаться в этом направлении! Да, там были ошибки, но советская система воспитывала умных, образованных и эрудированных людей. Во всяком случае, средний уровень «образованности и эрудированности» тогда был куда выше, чем ныне. Ведь так?
Да, так и было. Но, к сожалению, вот такой парадокс: мы пошли вперёд во главе с дураками. Ведь как решались многие дела в СССР на самом верху, если в целом посмотреть на весь тот период? Ведь слишком много дел решали не умно, и если говорить честно, то единственным умным человеком во всей этой правящей банде был Сталин. Простой и чисто «житейский» пример. Вот был такой Сергей Образцов, знаменитый кукольник. А папа у него был академик и считал, что сын занимается глупостью, и у них сложились очень плохие отношения – они не общались! Дошло это до Сталина. Он позвонил папе и сказал: «Вот я узнал с огорчением, что вы недооцениваете работу своего сына. Он делает очень много для нашей страны, он – наша гордость». И конец этого разговора: «И если моё мнение для вас что-нибудь значит, то я бы просил вас помириться». И в тот же день сын обедал у папы. Эта фраза «И если моё мнение для вас что-нибудь значит…» свидетельствует, что Сталин был очень умный человек. Да и многое другое тоже говорит об этом. Конечно, он был тиран, конечно, в определённый момент много возомнил о себе, но ведь все остальные вокруг были совсем шавки, мелочь (ну, разве что ещё 1-2 человека, например, Орджоникидзе). И с дураками во власти далеко уйти не получилось.
С дураками, увы, не уйти никуда. Но вот ещё какой момент: очень многие люди сегодня, несмотря на всё развитие технологий, считают, что цивилизацию спасёт вера в бога. Ваше мнение относительно этого: может ли вера в бога вообще спасать цивилизацию, перед которой стоят проблемы, которые богом явно не решаются?
Вы знаете, что я написал книгу об астрономе Клавдии Александровне Бархатовой? Астрономия была вообще моей любовью с детства, и если бы я не стал редактором, то стал бы астрономом. Так вот, для писателя, который не астроном, я знаю астрономию очень хорошо. И я не вижу во всей вселенной, нас окружающей, места для бога. Где он? Если бы я знал, что он есть где-то во вселенной, то я бы поверил в бога. Но я его там не вижу.
Но понимаете, апологеты религиозной концепции как раз и утверждают, что бога нет в какой-то конкретной точке. Он, якобы, везде, он составляет саму суть вселенной…
А что составляет суть вселенной? Суть вселенной – газы и частицы твёрдой материи, элементарные частицы, электромагнитные поля, гравитация. Не всё до конца изучено, но изучено многое. Где тут бог? Покажите мне его, скажите его адрес – я буду в него искренне верить. Но вот при тех вводных, что есть сейчас – не могу!
Честно скажу: я совершенно тут с вами солидарен – я так же всё это вижу. Но в продолжение этой темы: при всём моём уважении к «традиционным» религиям и вере – а какая форма общественного устройства, по-вашему, является наиболее оптимальной именно в современных условиях? Ведь сегодня многие ратуют за то, чтобы «вернуться к богу», то есть строить общество на основах религиозной веры, и тогда всё станет правильно и хорошо. Ваше мнение?
Да нет, конечно, такой путь – это путь в никуда, это путь в прошлое. Но при этом мне кажется, что стоит помнить о том, что мы имели. Мне кажется, что за всю свою историю человечество выработало только две стоящих социальных идеи: это 10 заповедей Иисуса Христа и идея коммунизма. 10 заповедей Христа – это моральный кодекс, обязывающий людей жить как люди, а не как животные. А идея коммунизма – это принцип вечного движения вперёд, идея бесконечного развития человека – как материального, так и морального. Мы это начали, но у нас не получилось, потому что дураки руководили. Умные бы руководили – получилось бы. Всё решает подбор кадров! Думаю, ещё всё получится, но потребуется время.
Ваше мнение о современной демократии? Не кажется ли Вам, что сегодня особенно в политтехнологиях оранжевых революций понятие «демократия» подменяется понятием «охлократия» («власть толпы»)? Кто вообще должен управлять обществом?
Вот именно – толпой манипулируют. У толпы нет своего «мозга», она в основном состоит из дураков, и даже умные люди, попадая в толпу, зачастую становятся дураками. Демократия в нашем мире с большинство необразованных дураков работает только на тех, кто дураками манипулирует. Эта же самая демократия в другом мире, в мире людей, где подавляющее большинство составляли бы люди умные, образованные, – там она работала бы совершенно иначе! И самый важный момент в развитии человечества – добиться того, чтобы сформировать умное большинство. Вспомните мой роман «Я вернусь через 1000 лет» – лагерь «Малахит», как туда отбирали людей для строительства инопланетной колонии? Один дурак пролез по своим связям – и сколько он потом беды сделал! Но если этот дурак в подавляющем меньшинстве и не может собрать вокруг себя «критическую массу» дураков, то его влияние легче нейтрализовать. Если каждый может принародно встать и сказать: «Люди, это – сволочь! Его нельзя пускать к власти!» Потому и в той колонии люди живут по-человечески. А в нашей нынешней жизни такое сказать нельзя, поскольку сволочь уничтожит того, кто это скажет, – и вроде бы, действуя по совершенно «демократическим» принципам: обвинят в клевете и так далее.
Умные люди в массе своей имеют какой-то талант, которому они следуют. Этот талант – если это реальный талант, не позволяет им делать гадости, прыгать по головам других. А дураки и сволочи прыгают по головам других, потому что таланта у них нет, а есть им тоже хочется. Вот они и кооперируются, и давят умных, увеличивая количество дураков вокруг.
Похоже, что современная цивилизация вряд ли протянет долго, поскольку пошла по пути формирования человека, который должен потреблять, а не творить. Скажите, какие пути Вы видите, чтобы спасти современную цивилизацию? Есть ли у человечества шанс сегодня, когда из него вся машина современной пропаганды делает «потребителя», а не «творца»? То есть, говоря вашими словами, делает дурака. И если шанс есть, то что нужно сделать, чтобы этот шанс реализовать?
Шанс есть: нужно выработать механизм, чтобы государством руководили по-настоящему умные люди. К сожалению, даже глядя на современных мировых лидеров, мы видим сильную деградацию. Если когда-то были такие лидеры, как Рузвельт, то сегодня их не видно. Но если не организуют процесс так, чтобы умные люди выходили на руководящий уровень, то дело будет плохо. Но шансы остаются – пока человечество живо, шансы остаются.
Будем верить, что шансы у нас ещё не все потеряны. Ну и тогда итоговый вопрос: что бы Вы пожелали современным молодым авторам и молодым людям вообще? Как вести себя, что делать?
Учиться, развивать себя и – пробиваться! Пробиваться всегда сложно, но нужно! Но пробиваться нужно, соблюдая мораль, стремиться не к личному благополучию за счёт кого-то, а к тому, чтобы миром не руководили дураки. Для это надо обязательно писать, пытаться издавать свои книги доступными способами, вступать в Союз писателей – чтобы Союз писателей не руководился дураками. И делать всё для того, чтобы человеческим обществом не руководили дураки!
- Оригинал статьи размещен в октябрьском номере журнала Уральский следопыт за 2020 годhttp://uralstalker.ru/2020/10
Автор Борис Долинго
✅ Подписывайтесь на материалы, подготовленные уральскими следопытами. Жмите " 👍 " и делитесь ссылкой с друзьями в соцсетях