Послѣ телеграммъ Государя Императора къ Президенту Сѣверо-Американскихъ Штатовъ Рузевельту и къ нашему Главнокомандующему генералу Леневичу уже не остается никакихъ сомнѣній въ томъ, что миръ заключается. Въ телеграммѣ къ Леневичу Государь Императоръ изволилъ высказать: „Я и вся Россія вѣримъ въ силу доблестной арміи и въ ея готовность жертвовать собою для пользы Родины. Но долгъ Мой передъ совѣстью Моею и передъ ввѣреннымъ Мнѣ промысломъ Божіимъ народомъ Моимъ велитъ Мнѣ не испытывать вновь мужества дорогихъ Моему сердцу русскихъ людей и не подвергать ихъ новымъ безконечнымъ ужасамъ войны ради сохраненія половины отдаленнаго острова" (Сахалина). Изъ этихъ словъ мы видимъ все то безграничное миролюбіе, которое всегда было свойственно нашему Государю, истинному поборнику мирнаго процвѣтанія не только Своего народа, но и человѣчества вообще.
Припомнимъ, что еще незадолго до начала русско-японской войны Государь нашъ первый изъ Царей подалъ мысль о прекращеніи войны вообще, находя, что человѣчество должно жить по-братски и не проливать крови людской; это предложеніе Государя нашего обсуждалось на международномъ мирномъ совѣщаніи въ городѣ Гаагѣ въ Голландіи, но, къ сожалѣнію, люди вообще и даже цари не всегда вольны въ теченіи міровыхъ событій; вслѣдъ за Гаагскимъ совѣщаніемъ, очень сочувственно отнесшимся къ почину нашего Государя, Россія тѣмъ не менѣе была вынуждена принять участіе въ усмиреніи Китая, а затѣмъ противъ воли и желанія была вызвана на войну съ Японіей. Война эта была тяжкой необходимостью, неизбѣжнымъ зломъ, горькимъ историческимъ предопредѣленіемъ. Никто ей не былъ радъ и больше всѣхъ нравственно страдалъ нашъ Государь, вынужденный, ради защиты Россіи, воевать, т. е. дѣлать то, къ чему не лежало Его человѣколюбивое сердце. И не готовы-то мы были въ началѣ войны потому, что никто ея не желалъ и не ждалъ, по крайней мѣрѣ задолго до ея начала.
Въ теченіе всей войны мы не нападали, а только защищались и защищались далеко неравными силами; достаточно припомнить, что, когда война вспыхнула, у насъ на Дальнемъ Востокѣ была весьма немногочисленная армія и русскимъ войскамъ приходилось отбиваться отъ вдесятеро сильнѣйшаго непріятеля. Послѣ къ нимъ подошли сильныя подкрѣпленія, но подходили они не сразу, за десятокъ тысячъ верстъ нельзя было вдругъ перекинуть нужное число войскъ, Японія же, по сосѣдству лежащая съ мѣстностями войны, выдвинула всю свою силу сразу.
Такъ и шла эта война все время при неравныхъ силахъ, тяжка и неудачна она была намъ, но конечно не надъ Россіей брала перевѣсъ Японія, а только предъ небольшой частью русскихъ войскъ, а потому никто не можетъ считать побѣжденной въ этой войнѣ нашу страну. Вѣроятно и сами японцы, по крайней мѣрѣ просвѣщенная часть этого народа, едва ли въ глубинѣ души не сознаютъ, что успѣхъ, ими достигнутый, есть не что иное, какъ частичная удача, а не окончательная побѣда надъ русскимъ народомъ, поэтому-то, надо полагать, что благоразуміе подсказало японскимъ уполномоченнымъ согласиться на скромныя для нихъ условія мира; Россія же по своему неизмѣнившемуся миролюбію не пожелала продолжать кровопролитіе, разъ къ этому не вынуждали ее какія-либо исключительныя тяжести мирнаго договора, нынѣ заключаемаго.
Изъ Японіи получаются извѣстія, что народъ тамъ недоволенъ миромъ, что недовольство это выразилось чуть ли не въ возстаніи народномъ противъ властей. Это, во-первыхъ, доказываетъ, что условія мира, въ дѣйствительности, для насъ русскихъ, необременительны, ибо, еслибы миръ былъ японцамъ выгоденъ, то не стали бы они волноваться, а радовались бы ему, а во-вторыхъ, это свидѣтельствуетъ также о неблагоразуміи народныхъ массъ, охваченныхъ какимъ-либо страстнымъ желаніемъ и потерявшихъ способность разсуждать спокойно. Вѣдь, еслибы война продолжалась, то еще далеко нельзя сказать съ увѣренностью кто въ концѣ-концовъ побѣдилъ бы, и вполнѣ возможно, что Японія не получила бы даже и тѣхъ выгодъ, коими она нынѣ воспользуется.
Намъ, русскимъ, слѣдуетъ быть довольными хотя бы потому, что чѣмъ скорѣе оканчивается какое либо грустное, неудачное событіе — тѣмъ лучше.
Многіе, пожалуй, говорятъ, что заключаемый нынѣ миръ не можетъ быть прочнымъ, что въ скоромъ времени нужно ждать новой войны съ Японіей. Трудно это сказать съ увѣренностью, ибо если войнѣ и суждено когда либо снова вспыхнуть, то Россія, наученная опытомъ прошлаго, не будетъ застигнута этой войной врасплохъ, она подготовитъ на Дальнемъ Востокѣ грозную силу, а при такихъ условіяхъ Японія едва ли рѣшится на столь рискованное предпріятіе, какъ борьба съ настоящей грозной русской арміей. Тогда, вѣдь, нельзя будетъ надѣяться на благопріятныя случайности, да на временный численный перевѣсъ въ войскахъ. Если же, наконецъ, и суждено когда либо вновь встрѣтиться русскимъ и японскимъ войскамъ на полѣ брани, то эта будущая встрѣча не можетъ быть похожа на только что минувшую войну — тогда Россія несомнѣнно сокрушитъ своего противника.
Вѣдь было же время, когда насъ одолѣвали наши сосѣди, турки и шведы, а въ концѣ концовъ и тѣ и другіе были вдребезги разбиты русскими; та же участь постигнетъ и Японію, если она и впредь пожелаетъ враждовать съ нами.
И такъ минувшая война не пораженіе Россіи — это только непріятный историческій случай, долженствующій въ концѣ концовъ намъ же на пользу послужить.
В. Черноземовъ.
[Сельскій Вѣстникъ, 1905, № 57, стр.2]
Подписаться на канал Новости из царской России
Оглавление статей канала "Новости из царской России"
YouTube "Новости из царской России"