"Разрушенный дворец"-Эрин Уатт (Часть 3) глава 30,31,32,33 34,35,36,37

Глава 30

Элла

Вечером в пятницу Стив везет меня к Ройалам, не переставая ворчать.

– В мои времена парень приезжал за девушкой к ней домой, а не в дом своего лучшего друга.

– Так проще. Уэйду не придется ехать за мной через весь город, – пожимая плечами, отвечаю я.

А еще мне очень хотелось взглянуть на Рида в смокинге. Но об этом я вслух не говорю.

Когда мы проезжаем через ворота Ройалов, я невольно задумываюсь о том, как круто изменилась моя жизнь с того дня, как я впервые приехала сюда. Еще несколько месяцев назад я танцевала стриптиз в злачном клубе под названием «Дэдди-Джи». Сегодня я сижу в невообразимо дорогой машине, на мне платье, которое, по словам Вэл, стоит дороже, чем год обучения в Астор-Парке, и туфли, украшенные кристаллами известного бренда. Вэл три раза произносила его название, но мне так и не удалось запомнить. Я выгляжу как Золушка, только из реального мира: при мне и бальное платье, и хрустальные туфельки. Вот только не знаю, кто в этой ситуации фея-крестная – Каллум или Стив.

Спортивная машина Стива объезжает фонтан во внутреннем дворе. Мы останавливаемся перед парадной лестницей, и я распахиваю дверь, но чертова машина такая низкая, что мне, облаченной в сотни слоев шифона, никак не выбраться.

Стив усмехается.

– Погоди. Сейчас вытащу тебя.

Он поднимает меня и ставит на мои десятисантиметровые каблуки.

– Что думаешь? – спрашиваю я, вытягивая руки в стороны.

– Красавица!

Я краснею от этого комплимента. Невероятно, что сейчас передо мной стоит мой отец и смотрит на меня с благоговением и гордостью.

Он берет меня под руку и помогает подняться по широким ступеням. Мы входим как раз в тот момент, когда Рид спускается по лестнице. Он так хорош в своем черном смокинге, что мне приходится силой заставить себя не пускать слюни.

– Привет, Рид. Отлично выглядишь, – с деланым безразличием говорю я, потому что Стив стоит рядом.

– Ты тоже, – отвечает он таким же безразличным тоном.

Но его горящие глаза говорят совсем другое.

– Я буду в кабинете Каллума, – говорит нам Стив. – Элла, зайди за мной, когда приедет твой парень.

Он исчезает в коридоре, что удивительно: отцу не нравится, когда мы с Ридом остаемся наедине, и у него есть на то причины. Стоит Стиву уйти, как Рид наклоняется и прижимается губами к моей шее. От его обжигающего поцелуя в пульсирующую венку подгибаются колени.

Рид прижимает меня спиной к стене и продолжает покрывать поцелуями кожу, которая так кстати обнажена благодаря вырезу в форме сердечка и отсутствию бретелей. Мои руки опускаются на накрахмаленную ткань его белой рубашки. С каждой секундой мысль о том, чтобы снять с него всю одежду становится все более привлекательной. Но, к сожалению, все портит доносящийся снаружи рев двигателя.

Услышав сигнал клаксона, Рид неохотно поднимает голову от моей груди.

– Твой кавалер приехал.

– А поцеловать в губы? – Я улыбаюсь, стараясь выровнять дыхание.

Он прижимает большой палец к уголку моих губ.

– Не хочу испортить твою помаду.

– Порть сколько хочешь, – разрешаю я.

Его губы изгибаются в ухмылке.

– Сейчас я бы поцеловал тебя и в другие части тела.

Рука Рида опускается на мою грудь, все еще мокрую от его поцелуев. Я ахаю, когда его длинный палец проскальзывает под тугой корсет и задевает мой сосок.

– Привет, мужик! Не помни платье моей дамы! – требует Уэйд, вваливаясь в холл без стука.

Рид вздыхает, убирает руку и, покачиваясь на каблуках, говорит:

– Я всего лишь восхищаюсь роскошным телом своей девушки.

Я делаю глубокий вдох, чтобы прийти в себя, и только потом поворачиваюсь к Уэйду. Слава богу, корсаж платья сделан из плотного шелка, и мое возбуждение не заметно.

– Раз мы сегодня пара, я надеюсь, что ты принес мне восхитительный букет. Мне сказали, что размер члена парня можно определить по количеству цветов, которые он покупает.

Уэйд замирает, его глаза опускаются на длинную белую коробку, которую он держит в руках.

– Правда? Так говорят?

Рид и Уэйд обмениваются тревожными взглядами, и я чуть не умираю со смеху, глядя на них.

– Ты злая!

Уэйд марширует мимо меня, так и не отдав коробку.

Мы дружно поворачиваемся на звук шагов по лестнице. Появляются Истон и близнецы, тоже в смокингах.

Сойер кивает, увидев нас с Уэйдом.

– Наконец-то! Ну что, двигаемся? Нам еще нужно заехать за Лорен.

Все идут к двери, мы с Истоном оказываемся в самом конце. Улыбаясь, он протягивает руку и щелкает по юбке моего платья.

– Думал, ты выберешь что-нибудь облегающее и сексуальное.

– Хватит с меня вызывающих нарядов. У меня никогда не было платья принцессы. – Я трясу платьем, в которое влюбилась сразу же, как только вытащила его из коробки.

Открытые плечи делают его в меру сексуальным, но даже если бы оно было с высоким воротником и длинными рукавами, я все равно бы взяла его из-за этой пышной юбки из сотни слоев шифона, которые шуршат в такт моим шагам.

Истон ухмыляется.

– Ты всегда делаешь то, чего от тебя меньше всего ожидают. Девчонки будут рвать на себе волосы.

– Просто я делаю то, что хочу. Им тоже стоит попробовать.

Я выбрала это платье не потому, что хотела утереть нос всему Астор-Парку, а потому что оно выглядело как платье мечты. И если это единственный Зимний бал, на который я приду с Ридом, пусть официально мы и не пара, мне хотелось, чтобы у меня было самое прекрасное платье в мире.

– Неважно. Если бы ты надела обтягивающее платье, они назвали бы тебя шлюхой, а теперь они будут звать тебя как-нибудь по-другому, но я позабочусь об этом, пока Рида не будет.

От слов Истона внутри разливается тепло. Не потому, что мне нужно, чтобы за мной приглядывали, а потому что я чувствую, что Ист взрослеет. И я вдруг понимаю, что Истону тоже нужен кто-то, кто будет приглядывать за ним и заботиться о нем. Это точно не я, но до тех пор, пока он не найдет ту самую, мы будем приглядывать друг за другом.

– Я тоже буду заботиться о тебе, – обещаю я.

– По рукам.

И мы пожимаем руки.

Когда мы уже во внутреннем дворе, из дома выходят Каллум и Стив.

– Уезжаете? – спрашивает нас Каллум.

– Да, – отвечает Истон.

Уэйд останавливается у «бугатти» Стива. Он проводит рукой над капотом, не осмеливаясь прикоснуться.

– Думаю, вы должны разрешить мне сесть за руль, мистер О’Халлоран. Ради вашей дочери.

– А я думаю, что вам пора перестать вздыхать по моему автомобилю за два миллиона долларов, мистер Карлайл, и отвезти мою дочь на бал.

Святая Дева Мария! Я смотрю на отца, открыв рот.

– Два миллиона?

Все мужчины смотрят на меня так, будто это самый нелепый в мире вопрос. Но, как по мне, то это они ведут себя нелепо. Два миллиона баксов за тачку? У этих людей слишком много денег.

– Попытка не пытка. – Ухмыляясь, Уэйд подбегает к своему собственному спорткару и открывает мне дверь. – Карета ждет, миледи.

* * *

– Слушай, – спустя пятнадцать минут говорит Уэйд, пока мы стоим в длинном ряду машин и ждем своей очереди, чтобы заехать в загородный клуб, – хочу, чтобы ты знала: ты можешь прийти ко мне с любыми проблемами.

Я хмурюсь.

– Что ты имеешь в виду?

– В следующем семестре, – поясняет он, – когда, ну, Рида не будет.

– И с какими это проблемами? Например, если я забуду тампон, у тебя в шкафчике найдутся запасные?

Уэйд резко дергается.

– Рид хранит для тебя в шкафчике тампоны?

– Нет, дурила, и таким же дурацким я считаю твое предложение. Я сама в состоянии о себе позаботиться. – Но его слова чем-то напоминают мне недавнее обещание Истона, и в душу закрадывается подозрение. – Это Рид тебя надоумил?

Уэйд смотрит в окно.

– На что Рид меня надоумил?

– Хватит строить из себя дурачка.

Его плечи опускаются.

– Ладно, может быть.

– Он собирается отдавать распоряжения из своей тюремной камеры, как босс мафии?

Чрезмерная опека Рида, наверное, станет еще сильнее, когда он не сможет видеть меня каждый день. Наверное, какая-нибудь другая девчонка на моем месте почувствовала бы, что задыхается, но мне это приятно. Я не собираюсь позволять ему контролировать всю мою жизнь, но ценю его старания.

– Не знаю, может быть. – Похоже, Уэйда это ничуть не беспокоит. Поерзав на сиденье, он бросает на меня лукавый взгляд. – Значит… тюремные свидания?

Я закатываю глаза.

– Что вам всем дались эти тюремные свидания?

– Не знаю, – повторяет Уэйд. – Необычно.

Его взгляд становится рассеянным: видимо, он погрузился в мир своих фантазий, где фигурируют тюремные камеры и сексуальные игры.

Я не хочу сидеть рядом с Уэйдом, когда он проигрывает в голове какое-нибудь порно, и поэтому спрашиваю:

– Кстати, о необычном. Как дела у вас с Вэл?

Он поджимает губы.

– Что, язык проглотил? – шучу я, но его рот словно замазали клеем.

Значит, будем говорить обо всем, кроме Вэл, да? Очень, очень интересно.

– Ладно, давай не будем говорить об этом, но знай: Вэл потрясающая. Не играй с ней.

Это не прямая угроза, но Уэйд уже должен хорошо знать меня. Ему не поздоровится, если он обидит ее.

– Значит, ты так думаешь? – вдруг взрывается он. – Что проблема во мне? Женщины… – бормочет Уэйд и добавляет еще что-то, но так тихо, что я не могу разобрать.

Я поднимаю брови, но он включает музыку. Можно оставить этот разговор: эмоциональная вспышка Уэйда ответила за него.

Когда мы въезжаем на территорию загородного клуба Бэйвью, к Уэйду возвращается его обычное веселое настроение. Скованность исчезла, и на его лице вновь сияет фирменная беззаботная улыбка.

– Прости, что набросился на тебя. У нас с Вэл… все сложно.

– И ты прости, что устроила тебе допрос. Просто я люблю Вэл и хочу, чтобы она была счастлива.

– А как же я? – с притворной обидой спрашивает он. – Разве ты не хочешь, чтобы я тоже был счастлив?

– Конечно, хочу. – Я сжимаю его руку. – Я хочу, чтобы все были счастливы.

– Даже Джордан?

– Особенно она, – отвечаю я, когда Уэйд останавливает машину перед входом в клуб. – Если она будет счастлива, то, наверное, перестанет терроризировать остальных.

Уэйд фыркает, не соглашаясь со мной.

– Сомневаюсь. Она питается страхами и несчастьями других людей.

Парковщик открывает мне дверь, прежде чем я успеваю ответить, но каким бы печальным ни было мнение Уэйда, он прав. Похоже, что Джордан становится счастливее, когда люди вокруг нее страдают.

– Поосторожнее. Это моя малышка, – говорит Уэйд парковщику и бросает ему ключи. Затем, ласково похлопав по капоту, подмигивает мне. – С машинами куда проще, чем с женщинами.

– Но с машиной не будет тюремных свиданий, – напоминаю я ему.

Он усмехается.

– Дело говоришь.

Я никогда не была в этом загородном клубе, поэтому не знаю, как он выглядит, когда не украшен в фирменные цвета Астор-Парка, синий и золотой, но сегодня здесь очень красиво. Широкие белые полоски ткани свисают из центра в разные стороны зала, делая его похожим на огромную роскошную палатку. Рядом с ними развешены маленькие рождественские гирлянды. По залу расставлены круглые столы, накрытые белоснежными скатертями, а вокруг них – стулья с огромными блестящими золотисто-синими бантами. Но, несмотря на длинную очередь машин снаружи, здесь удивительно пусто.

– Где все? – спрашиваю я Уэйда.

– Сейчас увидишь, – загадочно отвечает он и ведет меня к столу в центре.

Сидящие за столом мужчина и женщина поднимаются, как только мы подходим к ним.

– Добро пожаловать на Зимний бал частной школы Астор-Парк, – щебечет дама. – Ваши имена, пожалуйста.

– Уэйд Карлайл и Элла… – Он умолкает и вопросительно смотрит на меня. – Ройал? Харпер? О’Халлоран?

– Есть Элла Харпер.

Женщина протягивает мне мешочек из шелка и маленькую бутылочку игристого сидра, на котором написано мое имя.

– Что это? – медленно спрашиваю я.

Уэйд забирает все и уводит меня от стола, чтобы стоящая за нами пара тоже могла получить свои подарки. Он засовывает бутылки в один карман, а мешочки – в другой.

– Тебе дают фишки общей стоимостью пятьсот долларов, чтобы здесь на них можно было играть.

«Здесь» оказывается комнатой, где стоят обитые сукном игорные столы и столько народа, что мне становится нечем дышать. Повсюду красиво одетые девушки, большинство в облегающих платьях с разрезами сбоку, и парни в смокингах. Похоже на сцену из какого-нибудь фильма.

– Как бы я хотела, чтобы Вэл тоже была здесь, – шепчу я.

– И я, – по-моему, говорит Уэйд, но я не уверена.

– Значит, я пользуюсь фишками, чтобы играть во все эти игры? – Я показываю рукой на столы, как в казино, пытаясь отвлечь нас обоих от мыслей об отсутствующей подруге.

– Да, а потом выкупаешь разную фигню.

Мы проходим вглубь комнаты. Там стоят два стола. За одним ребята играют в покер, за другим – в блэкджек.

– Какую, например?

– Путешествия, ювелирные украшения, типа того.

– Кто за это платит?

– Это все пожертвования. Но за твои фишки платят родители или опекуны, я так думаю.

– Значит, поэтому тут нет танцев?

В самом дальнем углу комнаты я вижу стол, полный сумок, конвертов и корзин. Похоже на вещевую лотерею, только предметы поизысканнее.

– Почему, танцы – в обеденном зале.

Я смутно припоминаю небольшой квадрат свободного пространства между столами.

– Но там так мало места!

– Вряд ли кто-то будет танцевать.

Ну конечно, кто захочет танцевать, когда можно поиграть в азартные игры?

– Когда это началось?

– Может, лет десять назад. – Уэйд хлопает по руке одного из футболистов, мимо которого мы проходим. – Никто из парней не танцевал, и вскоре они вообще перестали приходить, почти все. И вот кто-то додумался устроить здесь казино. Бум! И парни снова в деле.

Мы останавливаемся рядом с одним из столов. Здесь есть все: от сумок до ювелирных украшений и рекламных проспектов с надписями типа «Аспен», «Лас-Вегас» или «Пуэрто-Вальярта». Теперь понятно, о чем говорил Уэйд.

– Здесь ничто не стоит пять сотен, – говорю я ему, показывая на выделенные жирным шрифтом цифры, напечатанные внизу каждого листа, с пояснениями.

– Да, но ты типа должна выиграть еще фишки, а тот, с кем ты пришла, должен отдать тебе свои.

– Совсем никакой дискриминации, – бормочу я себе под нос.

Уэйд фыркает от смеха.

– В Асторе не все свободны от предрассудков. Ты разве только сейчас заметила?

Я задумываюсь: не потому ли не пришла Вэл? Кроме платья нужно потратиться и заплатить пятьсот долларов за фишки, на которые можно купить всякое барахло.

– Отстойно быть тем, кто учится по стипендии.

Уэйд хмурится.

– Тебе необязательно играть.

Я оборачиваюсь по сторонам.

– И Лиама Хантера нигде не видно. По-моему, он тоже на стипендии, как и Вэл, да?

– Хм.

Глаза Уэйда расширяются, когда до него доходит, кто именно присутствует на всех этих благотворительных балах.

Все подстроено так, чтобы бедным детишкам было не попасть сюда, и волшебные чары мигом рассеиваются.

Я нетерпеливо поглядываю на дверь.

– Ну где же Рид?

Когда он рядом, я могу стерпеть все что угодно. Но только если он настоит на своем, скоро его со мной рядом больше не будет.

Я отгоняю эту гнетущую мысль.

Уэйд пожимает плечами.

– Он точно опоздает. Джордан любит появляться эффектно.

Глава 31

Рид

– Ты опоздал, – рявкает Джордан, распахивая передо мной дверь особняка.

Я смотрю на часы.

– Ровно на одну минуту, – закатив глаза, отвечаю я.

И хотя ее грубый тон действует мне на нервы, эта сделка с дьяволом чертовски того стоит. Я не умру, если буду более галантным.

– Ты готова? – вежливо спрашиваю я.

Джордан осматривает меня с головы до ног.

– Где твой золотой галстук?

Неожиданный вопрос. Я смотрю на свой черный.

– По-моему, у меня нет золотого галстука.

Ее глаза становятся похожи на две узкие щелочки.

– Это было частью договора. Ты должен был надеть золотой галстук, под цвет моего платья.

Я следую взглядом за ее рукой, которой она проводит вдоль тела в духе Ванны Уайт. Такое ощущение, что Джордан обернули в золотую шелковую бумагу, очень тонкую. Черт, это что, ее соски? Я пытаюсь не глазеть на них, но это непросто.

Отводя взгляд, я замечаю на лице Джордан самодовольную усмешку.

– Нравится то, что видишь?

– Ты про свои сиськи? Джордан, они есть у каждой девушки.

Ее усмешка из самодовольной превращается в издевательскую.

– Передай Элле, что сделка отменяется и она по-прежнему должна мне.

Дверь начинает закрываться прямо у меня перед носом. Упираясь рукой в деревянный проем, я протискиваюсь внутрь. Веди себя вежливо, Рид. Ты не умрешь, если будешь милым с этой девчонкой.

– Отлично выглядишь, – через силу выжимаю я из себя.

– О, ну вот, другое дело! – Демон похлопывает меня по руке, и мне приходится призвать на помощь всю свою силу воли, чтобы не передернуться. – Неужели было так тяжело?

Да, очень тяжело. И я не хочу, чтобы меня трогала она или любая другая девушка, если ее не зовут Элла Харпер. Но Джордан я этого, конечно, не говорю, а лишь повторяю свой вопрос:

– Ты готова?

Учитывая, как она разозлилась из-за того, что я опоздал, жду, что в ответ прозвучит «да». Но не тут-то было.

– Мы никуда не поедем до тех пор, пока ты не наденешь золотой галстук.

Мать твою, эта девица вообще в своем уме?

– У меня такого нет, а даже если бы и был, я не собираюсь тратить лишние двадцать минут и ехать за ним. Бери сумку или что там тебе нужно, и поехали.

Джордан упрямо выставляет подбородок.

– Нет, сначала мы сфотографируемся. Мам! – кричит она. – Приехал Рид Ройал. Мы готовы фотографироваться.

Сжав пальцами переносицу, я молю Бога дать мне еще терпения. Мне не хочется выполнять роль манекена, пока Джордан будет увековечивать в памяти этот балаган.

– На фотографии я не подписывался. Я приехал, чтобы отвезти тебя на бал. Таким был уговор.

– Как я скажу, таким этот договор и будет, – шипит Джордан.

– Мы оба знаем, что Элла единственная, кто выполнит свою часть сделки. Остальные послали бы тебя куда подальше. – Включая меня, но я стараюсь вести себя безупречно и свести оскорбления к минимуму. – Я здесь. Я хочу отвезти тебя на танцы. Я буду сидеть с тобой за ужином и отдам свой мешочек с фишками, чтобы ты купила все, что твоей душе захочется. Точка. Так что мы либо продолжаем ссориться еще часа два, либо валим на вечеринку. Если поторопимся, то даже сможем успеть к ужину.

– Я заслуживаю фотки, – настаивает она.

И как по сигналу из-за угла появляются миссис и мистер Каррингтон, у которого в руках фотоаппарат.

Я вздыхаю. Если не уступлю ей, то мы всю ночь проведем здесь.

– Ладно, делаем фотографию и едем.

– Пять фотографий.

– Одну.

На лице ее матери застыло смятение.

– Что ж, может, нам сделать пару фотографий у камина? – тихо предлагает она.

– Да, начнем оттуда, – соглашается Джордан.

– Несколько правил, – шепчу я ей, чтобы еще больше не смущать ее родителей. Они и так не понимают, что происходит. – Мы не целуемся, не обнимаемся, не делаем ничего, что делают парочки.

– Ты обнимешь меня, и тебе это понравится, – язвительно бросает она и хватает меня за рукав, чтобы притянуть к себе.

Я спокойно вытягиваю тонкую шерсть смокинга из ее хватки.

– Поосторожнее. Том Форд не дешев.

Мой смокинг пошит на заказ. Ежегодно каждый из нас получает новый. Папа глубоко убежден, что нужно иметь одежду на любой случай жизни.

– Готовы? – спрашивает миссис Каррингтон, жестом показывая своему мужу с фотоаппаратом подойти ближе.

После череды уверток и ухищрений, когда Джордан пыталась тереться своей задницей о мой член, а я старался сделать так, чтобы мы не касались друг друга даже одеждой, фотографии сделаны, и мы стоим у дверей.

Марк Каррингтон громко откашливается.

– Мистер Ройал, я не одобряю выбор моей дочери, учитывая ваше текущее положение, но хочу, чтобы она была счастлива.

– Папа, – вмешивается Джордан.

Но ее отец не обращает на нее никакого внимания и смотрит мне прямо в глаза. Я уважаю это.

– Не волнуйтесь, – успокаиваю я его. – Она будет дома к десяти.

Я протискиваюсь за дверь и сбегаю вниз по ступенькам, Джордан обиженно пыхтит у меня за спиной.

– Вечеринка не закончится до полуночи, козел.

Я открываю перед ней дверь машины.

– Как жаль! А ведь я уже сказал твоему отцу, что ты будешь дома раньше.

– А потом еще будет афтепати, – сквозь зубы говорит она.

Я жду, пока она закинет ноги в салон машины, уставившись в пустоту перед собой. У нее такое короткое платье, что будут видны трусы, а я что-то совсем не хочу на них смотреть.

– Я согласился только на один Зимний бал, – отвечаю я и захлопываю дверь.

– Ты собираешься весь вечер так себя вести? – спрашивает Джордан, когда я усаживаюсь за руль.

– Угу.

– Это противоречит духу нашей сделки.

– Ты заключила сделку с Эллой, а не со мной. Я не собираюсь лезть из кожи вон.

– Ты отвратителен. Вы с твоей нищебродкой заслуживаете друг друга.

Я ударяю по тормозам, и машина останавливается на полпути к выезду от ее дома. Мои попытки быть вежливым имеют свой лимит, и он заканчивается при первом же оскорблении Эллы.

– Еще раз обзовешь ее, и свиданию конец. Я выволоку тебя из «ровера» и оставлю на обочине.

– Ты этого не сделаешь! – с негодованием восклицает она.

– Еще как сделаю. – И, если честно, с большим удовольствием.

– Тебе следует благодарить меня за то, что люди увидят нас вместе.

– Правда? Если бы не ты, я сейчас был бы с Эллой.

– Просто… – она запинается, – просто поезжай уже.

Видимо, девица понимает, что я уже на пределе. Сняв ногу с педали тормоза, я выезжаю на дорогу. Время без десяти семь. Интересно, ужин уже подали? А Уэйд выиграл фишки для Эллы? В покер он играет дерьмово. Как, наверное, и Элла. На ее лице отражаются все эмоции. А Истон слишком неорганизованный.

Я сильнее жму на газ.

Ворота загородного клуба еще никогда не выглядели такими приветливыми. Когда я останавливаю машину, парковщик уже так заскучал от отсутствия движения, что почти спит. Услышав, как я хлопнул дверью, он вскакивает на ноги и бросается помогать Джордан выйти из машины. Судя по тому, как округлились его глаза, ему открылся отличный вид на ее промежность.

Когда мы входим внутрь, за столом регистрации никого нет.

– Поверить не могу, что не получу свои фишки! – восклицает Джордан.

Пока она не закатила истерику, я наклоняюсь через стол, нахожу коробку и достаю оттуда два мешочка с фишками.

– Вот, – сунув их ей в руки, говорю я.

А потом подталкиваю, не совсем нежно, к дверям казино. Как только Джордан входит, все головы поворачиваются в ее сторону. Но, видимо, на это и был весь расчет, потому что она распрямляет плечи, а на ее лице появляется странное выражение удовлетворения.

Я осматриваю комнату в поисках Эллы. Она в дальнему углу, смеется над тем, что шепчет ей на ухо Уэйд. Два других футболиста, Макдональд Сэмсон и Грег Анджелис, стоят слева от нее. Несмотря на отведенную мне роль пары Джордан, я не могу сопротивляться силе притяжения Эллы.

Я оставляю Джордан стоять у входа и купаться во внимании одноклассников, а сам направляюсь к самой красивой девушке в этой комнате. Заметив меня, Элла отходит от своей компании, улыбка освещает ее лицо.

Мне сразу становится лучше.

– У меня галлюцинации или я действительно вижу сиськи Джордан? – Грег искоса смотрит на ту, с кем я должен проводить весь этот вечер.

– Иди и посмотри поближе, – обнимая Эллу за талию, предлагаю я.

Было бы здорово, если бы все они убрались к чертям и я смог остаться наедине со своей девочкой. У меня в запасе не так уж много времени, и мне не хочется тратить его на кого-то, кроме Эллы и моих братьев.

Я легонько целую ее в губы. Еще чуть больше страсти – и мне придется утащить ее в ближайший темный угол, задрать эту красивую юбку и сделать как минимум шесть из миллиона распутных вещей, которые приходят на ум каждый раз, когда я касаюсь ее.

– Разве ты не должен быть парой Джордан? – спрашивает Элла.

– Не напоминай мне. Я же привез ее сюда? Привез.

Но, глядя в упрямое лицо своей девушки, я понимаю, что просто так не отделаюсь.

Уэйд сочувственно смотрит на меня.

– Может, поиграем в покер?

Я с облегчением принимаю его предложение.

– А вот это с удовольствием.

Но, прежде чем нам удается найти свободный столик, подходит Рейчел Коэн, подружка Уэйда, с которой он любит уединяться в школьном туалете. На ней облегающее красное платье с разрезами по бокам.

– Уэйд, солнышко! Я так соскучилась по тебе! – Эта симпатичная брюнетка щелкает по его галстуку и лукаво улыбается. – Не хочешь найти какое-нибудь тихое местечко и наверстать упущенное?

И мы все в изумлении наблюдаем, как парень, который никогда не говорит «нет», опускает глаза в пол. Он неловко переступает с ноги на ногу, пытаясь найти способ отделаться от этой бедняжки.

– Сейчас я не могу, милая. Мы собрались играть в покер.

– Ой, ну ладно. Тогда позже? – Похоже, Рейчел не большого ума и не умеет читать между строк.

Уэйд глазами умоляет нас помочь ему.

Отвечает лишь Элла.

– О, Рейчел, по-моему, Истон совсем не знает, что ему делать со своими картами.

Брюнетка мигом оживляется.

– Правда? Я уже подходила к нему, но он сказал, что ему не нужна помощь.

– Он просто застеснялся. Скажи ему, что это я тебя прислала. – Элла хлопает Рейчел по спине.

– Ладно, – со счастливым видом отвечает Рейчел. Сделав пару шагов, она снова поворачивается к нам. – Если потом захочешь к нам присоединиться, я не против. Пока, Уэйд.

Мы выжидаем несколько секунд и тут же поворачиваемся к моему лучшему другу.

– Серьезно? – восклицает Макдональд. – Эта телочка только что в открытую предлагала себя тебе, и ты сказал «нет»? Ты яйца, что ли, потерял?

Уэйд хмуро смотрит на него.

– Нет. Я просто не в настроении.

– Чувак, ты всегда в настроении, – отвечает Макдональд.

Мы с Грегом дружно киваем, а Элла широко улыбается Уэйду, как будто знает то, чего не знаем мы. Наверное, это как-то связано с Вэл. Хотя я думал, что Уэйд уже решил двигаться дальше.

– Да пошли вы все. – Уэйд хватает Эллу за руку. – Детка, сегодня я твоя пара и больше не покину тебя.

Он тащит Эллу к ближайшему столу и кричит нам через плечо:

– Эй, лузеры, вы идете или как?

– Я выхожу, – говорю я какое-то время спустя Уэйду, когда проигрываю свои последние фишки за покерным столом.

Он хмурится.

– Ты проиграл только сотню баксов.

– Остальные я отдал Джордан.

Уэйд что-то мычит.

– Оно того стоит? Быть прикованным к ней весь вечер?

– Кто прикован? Я не видел ее уже целый час.

Оказалось, у моей пары страсть к азартным играм, потому что с тех пор, как мы пришли сюда, она ни на шаг не отходит от игорного стола. Не то чтобы я жалуюсь. Наоборот, чем меньше времени я провожу рядом с ней, тем лучше.

– И даже если бы она ходила со мной как приклеенная, да, оно того стоит, – признаюсь я.

Когда мы с Эллой занимались любовью в первый раз, это была самая лучшая ночь в моей жизни. Именно эту ночь я буду вспоминать в своей одинокой камере каждый божий день уготованных мне пяти (как минимум) лет.

– Если бы ты не пошел на такое ради Вэл, значит, еще не нашел свою единственную.

– Чувак, мне восемнадцать. С чего я должен искать свою единственную?

Уэйд хмуро разглядывает свои карты, но, кажется мне, вовсе не потому, что у него плохой расклад. Он влюбился в Вэл и борется со своими чувствами.

Я оставляю его в покое. Он сам должен в себе разобраться. Да, наверное, восемнадцать лет – еще слишком юный возраст, чтобы хотеть связать себя с кем-то на всю жизнь, но я уже не могу представить свое будущее без Эллы.

Мне остается лишь надеяться, что она чувствует то же самое, особенно если учесть, что мы будем вынуждены расстаться на пять лет. Будет ли она ждать меня? Я знаю, эгоистично с моей стороны спрашивать об этом, но, по-моему, я имею на это право.

– Ты в порядке? – шепчет мне на ухо центр моего мироздания.

Наверное, я сижу с таким же хмурым видом, как и Уэйд.

– Да, все нормально, просто немного задумался.

Элла сжимает мое плечо.

– Ну ладно, я тогда пойду, немного поболтаю с Лорен. Ведь сегодня ты не моя пара, а Джордан сейчас просверлит глазами дыры в моей спине.

Элла ушла всего лишь секунд пять назад, а кто-то уже осторожно хлопает меня по плечу. Это Эбби Уэнтворт.

Я непроизвольно смягчаюсь при виде ее бледно-розового платья и струящихся почти белых волос. Меня привлекали в Эбби ее нежность и утонченность. Она так сильно напоминала мне маму, что, находясь рядом с ней, я ощущал… умиротворение.

Но сейчас я с девушкой, в которой столько огня, что едва ли вернусь к той, в которой силы как у облачка пара.

И уж точно не к той, кто наговорил про меня всякого дерьма копам.

Вспомнив об этом, я тут же напрягаюсь.

– Как дела?

– Мы можем поговорить?

Даже голос у нее мягкий. Эбби вся какая-то эфемерная до чертиков.

– Мне нечего тебе сказать, – не слишком вежливо отвечаю я, и мои друзья удивленно смотрят на меня.

Они все в курсе, что я питал слабость к этой девушке. Но это давно прошло. Единственное чувство, которое я сейчас испытываю к Эбби, – это жалость.

– Пожалуйста, – умоляет она.

Я встаю из-за стола, но только чтобы не опозорить ее перед нашими одноклассниками. Но стоит нам оказаться за пределами слышимости, я гневно смотрю на нее.

– Ты сказала копам, что я причинил тебе боль, – мой шепот похож на шипение змеи.

Бледно-голубые глаза Эбби расширяются.

– Ой, я, я…

Она сглатывает и, судя по лицу, вот-вот заплачет.

– Но ты причинил мне боль! – ноет Эбби. – Ты разбил мне сердце!

Я начинаю раздражаться.

– Мать твою, Эбби, сейчас мы говорим о моей жизни! Я читал твои показания. Ты намекала на физическое насилие, но мы оба знаем, что это чертова ложь!

Из нее вырывается очередной страдальческий стон.

– Я… прости меня. Я понимаю, что получилось некрасиво, и я клянусь тебе, что пойду в полицию, дам новые показания и расскажу им, что ты никогда…

– Не утруждай себя, – огрызаюсь я. – Я хочу, чтобы ты больше вообще ничего не говорила, ты слышишь меня? Ты уже достаточно сделала.

Эбби отшатывается, как будто я ударил ее.

– Рид, – шепчет она. – Я… я очень скучаю по тебе, понимаешь? Скучаю по нас.

О, вот же дерьмо. На сердце сразу становится тяжело. Вот что, черт подери, я должен на это сказать? Мы расстались больше года назад.

– У вас тут все в порядке?

Спасен Сатаной.

Я никогда в жизни не был так рад увидеть Джордан Каррингтон и, наверное, поэтому беру ее под руку, как будто мы сегодня действительно пара.

– Все нормально, – натянуто отвечаю я.

А вот Эбби яростно трясет головой. Впервые за все время, сколько мы знакомы, я вижу, как в ее взгляде полыхает гнев.

– Ничего не нормально! – накидывается она на Джордан, и точно так же впервые я слышу, чтобы она повышала на кого-то голос. – Поверить не могу, что сегодня ты пришла с ним! Как ты могла, Джордан?

Ее подруга даже бровью не ведет.

– Я уже объясняла тебе, почему…

– Потому что тебе так важен твой дурацкий престиж? – Эбби кипит от злости, ее щеки краснее помидоров. – Потому что ты хочешь стать королевой какого-то идиотского бала? Я сказала тебе, что не хочу, чтобы ты шла с ним, но ты просто взяла и наплевала на мои чувства! Какая подруга так поступает? И кому есть дело до твоего социального статуса?! – Сейчас она уже пронзительно кричит, и на нас смотрит почти вся комната. – Я была с Ридом, потому что люблю его, а не потому, что это помогало моей репутации!

Но Джордан снова само спокойствие.

– Ты устраиваешь сцену, Эбигейл.

– Мне плевать!

Мы все морщимся от оглушающей высоты ее голоса.

– Ты его не заслуживаешь! – Задыхаясь, продолжает верещать Эбби. – И ты тоже!

Я только через секунду понимаю, что Элла стоит рядом со мной.

– Зачем ты вообще сюда переехала? – рычит Эбби на Эллу. – У нас с Ридом все было прекрасно, пока тебя здесь не было! Но вот ты появилась, в своих дешевых шмотках, с вульгарным макияжем, и начала… начала… начала вести себя как шлюха…

Джордан усмехается.

– …и ты все испортила! Я ненавижу тебя. – Ее полный отчаяния и ярости взгляд снова останавливается на мне. – И тебя тоже ненавижу, Рид Ройал! Я надеюсь, ты будешь гнить в тюрьме до конца своей идиотской жизни!

Эбби заканчивает свою пламенную речь на одном дыхании.

В комнате повисает тишина. Все смотрят на мою свихнувшуюся бывшую. Когда она понимает это, то в ужасе ахает и зажимает ладонью рот.

А потом выбегает за дверь, подол ее розового, как у сказочной принцессы, платья развевается следом.

– Что ж, – Джордан явно позабавила эта сцена, – я всегда знала, что она лишь притворялась бедной овечкой.

Мы с Эллой молчим. Я таращусь на дверь, через которую только что выскочила Эбби, горло как-то странно сжимается от жалости к ней.

– Может, нам стоит пойти за ней? – наконец спрашивает Элла, но, судя по ее голосу, ей совсем этого не хочется.

– Нет, – отвечает вместо меня Джордан. В ее голосе появляются заносчивые нотки, и она высоко поднимает голову. А потом по-собственнически хватает меня за руку и дергает прочь от Эллы. – Пойдем, Рид. Я хочу танцевать. Нам нужно потренироваться, прежде чем нас объявят королем и королевой.

Я еще слишком потрясен неожиданной эмоциональной вспышкой Эбби, чтобы протестовать, и поэтому позволяю ей увести меня за собой.

Глава 32

Рид

– Да уж, это было… слишком, – бормочет Элла, когда пару часов спустя мы входим в мою спальню.

Я смотрю на нее. Слишком? Да это слабо сказано!

Этот вечер был полной катастрофой, начиная с того, что Джордан и ее родители заставили меня позировать для каких-то там фотографий, и заканчивая истерикой Эбби перед целой толпой народа. Я чуть не упал от облегчения, когда Джордан не стала заставлять меня везти ее на афтепати. Думаю, она удовлетворилась короной Королевы снежинок. К счастью, мне не пришлось бороться с тошнотой, танцуя вальс короля и королевы, потому что Уэйд опередил меня по голосам. Единственное, что скрасило сегодняшний вечер, – это то, как Уэйд во время танца лапал Джордан за задницу, а она шипела на него, чтобы он перестал.

Нам с Эллой удалось сбежать около десяти, и у нас есть целый час, потому что Стив приедет за ней не раньше одиннадцати. Но, опустившись на мою кровать, мы оба сидим словно в трансе.

– Черт, мне даже жаль ее, – признаюсь я.

– Эбби?

Я киваю.

– Нечего тебе ее жалеть, – резко произносит Элла. – Некрасиво так говорить, но, по-моему, Эбби немножко неадекватная.

Я вздыхаю.

– Немножко?

– Ладно, она совершенно неадекватная. – Элла сжимает мою руку. – Ты ни в чем не виноват. Ты порвал с ней, но не давал ей никаких надежд. Это она не смогла все забыть и двинуться дальше.

– Я понимаю.

Но все никак не могу стереть из памяти убитую горем Эбби.

Последние годы я если кого-то и уважал, то только себя. Даже гордился тем, что был бесчувственным мерзавцем. Значит, это карма? Я на пять лет сяду за решетку из-за парней, которых избил, и девушек, чувства которых ранил?

Я пытался вести себя так, как будто все в порядке. Я ходил на занятия, играл в футбол, пошел даже на Зимний бал. Я вел себя так, как будто каждый мой день – это обычный день из жизни старшеклассника. Но больше я не могу притворяться, что все в порядке. Эбби не в порядке. Дело по убийству Брук не в порядке. Моя жизнь не в порядке.

Каждую ночь я лежу, уставившись в потолок, и думаю о том, как выживу в тюремной камере. Ожидание – вот что самое тяжелое.

– Рид, что случилось?

Сделав вдох, я встречаю обеспокоенный взгляд Эллы. Никакие ласковые слова не справятся со жгучей болью, и я решаю сообщить о своем решении быстро, как сорвать пластырь с раны.

– Я собираюсь подписать сделку о признании вины как можно раньше.

Элла так резко оборачивается ко мне, что теряет равновесие. Я удерживаю ее, но она вырывается из моих объятий и вскакивает на ноги.

– Что ты сказал?

– Я собираюсь подписать сделку как можно раньше. Хочу попросить, чтобы приговор вступил в исполнение с начала следующей недели, а не с первого января. – Я морщусь. – Так будет лучше всего.

– Какого черта, Рид?

Я провожу рукой по волосам.

– Чем быстрее я сяду, тем быстрее выйду.

– Это чушь. Мы можем все уладить. Дина подкупила Руби Майерс, и, значит, у нас появились новые улики…

– Нет никаких новых улик, – перебиваю я ее.

Меня убивает то, с какой силой она цепляется за эту мечту: что каким-то волшебным образом появятся новые доказательства моей невиновности. Ее неспособность смириться с тем, что я сяду в тюрьму, и понять, почему я хочу, чтобы приговор вступил в силу раньше, говорит мне все, что я должен знать.

Я не буду просить ее ждать меня все эти пять лет. Даже мысль об этом делает меня эгоистичным подонком. Она лишит себя всего. Как пройдет ее последний год в школе, если все будут уверены, что ее парень – убийца? А колледж? Может, я и подонок, но не настолько. По крайней мере, не когда речь идет об Элле.

Я возвожу кирпичные стены вокруг своего сердца, этой бесполезной штуковины, и пялюсь в пол, потому что не смогу смотреть в ее побледневшее красивое лицо и произносить все те слова, что сейчас галопом скачут у меня в голове.

– Нам нужно расстаться, хотя бы на время. Пока я буду там, а ты здесь, на свободе.

В комнате становится так тихо, что я все-таки поднимаю глаза на Эллу. Она застыла на месте, прижав ладонь ко рту, ее глаза стали похожи на два блюдца.

– Я хочу, чтобы ты наслаждалась учебой в колледже. Говорят, это самое лучшее время в нашей жизни. – У этих слов горький привкус, но я заставляю себя договорить. – А если ты встретишь кого-то, то не должна думать обо мне.

И тут я умолкаю, потому что больше не в силах произносить всю эту ложь. Но, прежде чем я снова успеваю открыть рот, Элла подлетает ко мне, садится на колени и с силой прижимается своими губами к моим. Это даже не поцелуй, а пощечина. Наказание за все, что я только что сказал, и за те ужасные слова, что застряли у меня в горле.

И хотя я знаю, что не должен, но все равно обнимаю ее за талию и прижимаю к себе, позволяя целовать себя.

Слезы стекают по нашим губам. Я проглатываю их, свои слова, наше отчаяние и целую ее до тех пор, пока она не начинает плакать так сильно, что уже больше не может целовать меня в ответ. Я прижимаю ее лицо к своей груди, и моя рубашка тут же намокает.

– Я не хочу больше слышать от тебя подобный бред, – шепчет Элла.

– Я лишь пытаюсь сказать, что ты не должна чувствовать себя виноватой, если вдруг захочешь двигаться дальше, – охрипшим голосом отвечаю я.

Она тычет пальцем мне в грудь.

– Ты не будешь диктовать мне, что чувствовать. Никто не будет: ни ты, ни Стив, ни Каллум.

– Знаю. Просто я хочу сказать… – Черт, да я сам не знаю, что хочу сказать. Я не хочу, чтобы она встречалась с кем-то другим. Я не хочу, чтобы она двигалась дальше. Я хочу, чтобы она думала обо мне все это время, что я буду думать о ней.

Но мне ненавистна мысль о том, что она будет одна, ждать меня и не иметь возможности быть рядом со мной, и все из-за моих идиотских поступков.

– Я пытаюсь думать не только о себе, – наконец говорю я. – Я пытаюсь сделать так, как будет лучше для тебя.

– Но ты решил, что будет лучше для меня, не спросив меня саму, – безжизненным голосом отвечает она.

Я стараюсь подобрать слова, чтобы объяснить свою точку зрения, но вдруг ее руки начинают расстегивать пряжку моего ремня, и все хорошие намерения мигом вылетают из моей головы.

– Э… Элла… – с запинкой начинаю я. – Не надо.

– Не надо что? – издевается Элла. Ее пальцы расстегивают молнию на моих брюках, и она берет в руку мой член. – Не надо касаться тебя?

– Нет.

В этот раз мне придется отступить. Мое тело дрожит от желания, но я не хочу ставить свои собственные потребности превыше всего.

– Очень жаль, потому что я уже касаюсь тебя. – Она хватает меня за запястье и прижимает мою руку к своему животу. – А ты касаешься меня. Ты и правда хочешь, чтобы кто-то другой точно так же прикасался ко мне? И ты совсем не будешь против?

Картинки, которые рисует мое воображение, просто ужасны. Я сжимаю кулаки.

– Не надо. Не произноси такие вещи.

– А что? Ты же мне сам это сказал. Я бы никогда, никогда не смирилась, что ты «двинулся дальше» с другой девушкой. Это же предательство, и оно разрушит нас. Не твои пять лет в тюрьме, не сотни Дэниелов, Джордан, Эбби или Брук. А то, что ты двинешься дальше, пусть даже на один день, на час – вот что я буду ненавидеть.

– Я пытаюсь сделать так, как будет лучше для тебя, – повторяю я.

Проклятье! Да все эти дни я только и думал, что о ней.

– Лучше для меня будет не отвергать меня. Лучше для меня будет не диктовать мне, что я должна чувствовать. Я люблю тебя, Рид. И не надо говорить мне, что я слишком молодая, чтобы разбираться в своих чувствах. Может, где-то там есть еще кто-то, кого я могла бы полюбить, но меня это не волнует. Я люблю тебя. Я хочу быть с тобой. Я хочу ждать тебя. А чего хочешь ты?

Ее пылкое признание лишает меня всех сил сопротивляться и дальше. Мое собственное признание слетает с моего языка раньше, чем я успеваю его остановить.

– Тебя. Нас. Навсегда.

– Тогда не отталкивай меня. Не указывай мне, что чувствовать, что думать, кого любить. Если ты действительно согласишься на эту сделку, тогда не смей говорить, что тебе стыдно смотреть мне в глаза. Не смей переставать писать мне. Не смей отказываться от моих визитов. Мы будем вместе вести обратный отсчет. Вместе ждать. Каждый день будет сближать нас еще сильнее. Либо мы делаем это вместе, либо не делаем вообще. – Ее голубые глаза сверкают как раскаленные сапфиры. – Ну так как?

На самом деле она пытается сказать мне, чтобы я собрался с духом, взял себя в руки и вел себя как член нашей команды, команды Эллы и Рида.

Свободной рукой я хватаю ее за подбородок и с силой целую.

– Я с тобой, детка.

А потом я срываю с нее дорогущее платье и показываю, как именно я хочу быть с ней, до конца наших чертовых дней.

Глава 33

Элла

Субботним утром Стив объявляет, что мы переезжаем обратно в пентхаус. Сегодня.

– Сегодня? – ставя стакан с апельсиновым соком на стол, тупо повторяю я.

Поставив локти на кухонную столешницу, он широко улыбается мне.

– Сегодня вечером, если совсем точно. Прекрасные новости, как считаешь? Наконец избавимся от тесноты этих пяти комнат.

Честно говоря, мне хочется уехать отсюда. Я уже прижилась в этом отеле (хотя год назад я бы ни за что так не сказала), но Стив прав: нам нужно больше пространства, чтобы отдыхать друг от друга. Стив и Дина постоянно ссорятся. И пусть вначале мне даже было немного жаль ее, сейчас меня тошнит уже от одного взгляда на нее. И не только потому, что Дина подкупила Руби Майерс, но и потому, что она каким-то образом замешана в смерти Брук. Просто я ничего не могу доказать, черт побери!

Рид рассказал Каллуму о моих подозрениях, но даже его армия частных детективов вернулась с пустыми руками. Но они должны найти хоть что-то, и поскорее, потому что если Рид не передумает, то сделка с обвинением будет подписана в понедельник утром и он окажется за решеткой, как только подсохнут чернила.

Может быть, я найду какие-нибудь подсказки в пентхаусе.

Стив склоняет голову набок.

– Что скажешь? Готова съехать отсюда?

Его заискивающая, как у щенка, улыбка напоминает мне Истона. Стив не так уж и плох. И он старается изо всех сил. Я не могу не улыбнуться ему в ответ.

– Да, я не против.

– Вот и хорошо. Может, тогда соберешь свой чемодан? Бери только самое необходимое, остальное нам доставят служащие отеля. Дина уже распорядилась, чтобы перед нашим приездом как следует прибрались.

Я собираюсь ответить ему, но жужжит мой телефон. Это звонит Рид, и я стараюсь прикрыть рукой экран, чтобы Стив ничего не увидел.

– Это Вэл, – вру я. – Готова поспорить, она хочет узнать, как прошел Зимний бал.

– О, отлично, – с отсутствующим видом говорит Стив.

– Я поговорю с ней наверху, чтобы не беспокоить тебя.

И я вылетаю из кухонной зоны.

Он кивает, погруженный в свои мысли. У Стива есть один большой недостаток: если разговор не касается его персоны, он быстро теряет всякий интерес.

Оказавшись в своей комнате, я сразу же отвечаю Риду, пока звонок не перевели на голосовую почту.

– Привет.

– Привет. – На мгновение он умолкает. – Я говорил с папой о той официантке. Решил, что тебе следует знать.

– Официантке… а-а-а. – Сначала я даже не поняла, что он имеет в виду Руби Майерс. Мой пульс тут же учащается. – И что он сказал? У нас есть доказательства, что кто-то заплатил ей?

– Она взяла кредит, – ровным голосом сообщает Рид. – Ее мать скоропостижно скончалась, но она была застрахована на небольшую сумму. Майерс использовала эти деньги для первоначального взноса за машину. Никаких следов того, что закон был нарушен.

Я проглатываю крик отчаяния.

– Не может быть! Дина практически призналась мне в лицо, что заплатила Майерс.

– Тогда она сделала это каким-то хитрым способом, потому что у меня есть копия кредитного договора.

– Боже, но я знаю, что Дина в этом замешана.

Меня охватывает паника. Почему эти детективы никак не могут продвинуться хоть сколько-нибудь вперед? Должна быть хоть какая-то зацепка, указывающая, что это не Рид.

– Если даже и так, самолет Дины приземлился только через несколько часов после смерти Брук.

На глаза наворачиваются слезы, горло сжимается. Я прикрываю рот рукой, но приглушенный всхлип все равно вырывается наружу.

– Мне нужно идти, – удается выговорить мне, хотя мой голос немного дрожит. – Стив хочет, чтобы я собрала вещи. Сегодня вечером мы переезжаем в пентхаус.

– Хорошо. Люблю тебя, детка. Позвони, когда устроишься.

– Конечно. Тоже люблю тебя.

Я быстро вешаю трубку и зарываюсь лицом в подушку. Закрыв глаза, даю волю слезам, но только на минуту, максимум две. Потом приказываю перестать жалеть себя и начинать собираться.

Брук умерла в пентхаусе. Там должны быть какие-нибудь подсказки.

И я намерена их найти.

* * *

Несколько часов спустя Стив подталкивает меня в вестибюль шикарного небоскреба. Дина уже внутри, ждет лифт. За всю поездку она едва проронила пару слов. Она нервничает, что вновь окажется на месте преступления? Я краем глаза пытаюсь отыскать на ее лице, в ее поведении хоть какие-то признаки вины.

– Ты будешь жить в гостевой комнате, – тараторит Стив, когда мы втроем входим в кабину лифта. – Но мы, конечно же, сделаем там ремонт.

Я хмурюсь.

– Разе не там… – Я понижаю голос, хотя мы в замкнутом пространстве, и Дина будет все равно слышать каждое слово, – жила Брук до того, как погибла?

Стив тоже хмурится.

– Она там жила? – спрашивает он у Дины.

Она коротко кивает и натянутым голосом отвечает:

– Она продала свою квартиру, когда Каллум сделал ей предложение, и до свадьбы собиралась пожить в пентхаусе.

– О, ясно. Не знал. – Стив снова поворачивается ко мне. – Элла, так ты не против пожить в этой комнате? Как я уже сказал, мы все равно сделаем там ремонт.

– Да, ничего страшного.

Воображение может разыграться, но она же умерла не здесь.

«Да, а вот прямо здесь», – думаю я, когда мы входим в роскошную гостиную. Мой взгляд тут же останавливается на каминной полке, и по спине пробегает холодок. Стив и Дина тоже смотрят туда.

Стив отворачивается первым. Сморщив нос, он говорит:

– Здесь воняет.

Я делаю глубокий вдох. Он прав. Воздух тут действительно спертый. В квартире пахнет странной смесью из нашатыря и старых носков.

– Может, откроешь окна? – предлагает Стив Дине. – А я включу отопление и разожгу камин.

Дина по-прежнему стоит, уставившись на камин. А потом, издав полный муки стон, убегает в коридор. Слышно, как открывается и захлопывается дверь. Я смотрю ей вслед. Это чувство вины? Черт, но откуда я знаю, как оно выглядит? Если бы я убила кого-то, то тоже спряталась бы в своей комнате, нет?

Стив вздыхает.

– Элла, а ты можешь открыть окна?

Радуясь, что мне есть чем заняться и на что отвлечься от места преступления, я киваю и быстро открываю окна. Но, когда прохожу мимо камина, по спине снова пробегает холодок. Боже, как же тут жутко. У меня такое чувство, что сегодняшней ночью я не сомкну глаз.

Стив заказывает еду на дом, и через пятнадцать минут нам ее привозят. Квартиру наполняет пряный аромат. И мне бы он даже понравился, если бы от ощущения смутной тревоги у меня не бурлило в животе. Дина так и остается в своей комнате, отказываясь отвечать на приглашения Стива к ужину.

– Нам нужно поговорить о Дине, – говорит Стив, нависая над тарелкой дымящейся лапши. – Тебе, наверное, любопытно, почему я до сих пор с ней не развелся.

– Это не мое дело.

Я гоняю по тарелке зеленый перец, наблюдя, как он оставляет следы в соевом соусе. Их брак интересует меня меньше всего. Пока что все мои мысли заняты предстоящим тюремным заключением Рида.

– Я как раз улаживаю все детали, – признается Стив. – Надо все привести в порядок, прежде чем начинать оформление документов.

– Серьезно, это не мое дело, – настойчивее повторяю я.

Мне плевать, что Стив планирует делать с Диной.

– Ты точно не против жить здесь? Ты выглядишь…

– Напуганной? – подсказываю я.

Он улыбается.

– Да, это слово отлично подходит.

– Уверена, что переживу, – отвечаю я.

– Может, нам стоит поискать другое жилье? Тебе и мне.

Через год я уеду в колледж, но отвечаю «конечно», потому что не хочу его расстраивать. Я сейчас со своими-то эмоциями справиться не могу, что уж говорить про чужие.

– Я тут подумал, ты могла бы взять год перерыва и не поступать в колледж сразу после окончания школы. Или мы могли бы нанять тебе репетитора и отправиться за границу.

– Что? – удивленно спрашиваю я.

– Ну да, – с нарастающим воодушевлением отвечает Стив. – Мне нравится путешествовать, а раз мы с Диной разведемся, то будет здорово, если мы с тобой вдвоем отправимся куда-нибудь.

Я смотрю на него, не веря своим ушам.

Стив слегка краснеет.

– Ну, хотя бы подумай об этом.

Я засовываю в рот вилку, чтобы не ляпнуть ничего обидного или, еще хуже, не ткнуть вилкой в него. Что, вообще, за нелепая идея? Я уеду из Северной Каролины только вместе с Ридом.

Поужинав, я, извинившись, собираюсь уходить. Стив из столовой показывает мне, какая из дверей в коридоре ведет в гостевую комнату. Внутри достаточно мило: все в кремовых и золотистых тонах. Дизайн и обстановка немногим отличаются от номера в отеле, из которого мы только что съехали. Но зато у меня есть собственная ванная комната.

Единственный минус – в этой кровати когда-то спала ныне покойная женщина.

Отогнав от себя эту мысль, я достаю из чемодана школьную форму, несколько футболок и джинсы. Обувь и куртка отправляются в стенной шкаф. Рядом с кроватью, за тумбочкой, обнаруживается розетка. Поставив телефон заряжаться, я ложусь на кровать и смотрю в потолок.

Завтра я собираюсь поискать фотографии для Гидеона. Но сомневаюсь, что они в этой комнате. Дина не стала бы хранить материал для шантажа вдали от своих глаз.

Но… а если бы Брук спала на них, были бы они в меньшей безопасности?

Я соскакиваю с кровати и заглядываю под каркас. Паркетный пол сияет чистотой, все планки вроде бы на месте – иначе это было бы явным знаком того, что под ними что-то спрятано.

А если посмотреть под матрасом? Матрас мне удается поднять только через несколько попыток, но под ним ничего – только пружинная сетка. Я с глухим стуком опускаю его на место.

Затем быстро проверяю тумбочку, где нахожу пульт от телевизора, четыре таблетки от кашля, бутылку лосьона и запасной набор батареек. В нижнем ящике комода мне попадаются дополнительные одеяла, в среднем – подушки, а в верхнем вообще пусто.

В стенном шкафу тоже ничего нет. Дина или копы забрали одежду Брук.

Я провожу рукой по стене и останавливаюсь, чтобы осмотреть безвкусную абстрактную картину, которая висит на противоположной от кровати стене, над консолью. Но сейфа за картиной нет. Раздосадованная, я плюхаюсь на кровать. В этой комнате нет ничего, кроме обычных вещей. Если бы никто не сказал мне, что Брук жила здесь, я бы ни за что не догадалась.

Обыскав все, что только можно, я мыслями возвращаюсь к Риду. Большая комната вдруг кажется удушающей, как будто внутри повис густой туман.

Все будет в порядке, убеждаю я себя. Пять лет – это не срок. Я бы прождала и больше, только бы Рид вернулся. Но мы сможем писать друг другу письма или даже разговаривать по телефону. Я буду навещать его так часто, как он позволит. И еще я верю, что он может контролировать свой вспыльчивый характер, когда хочет. У него будет огромный стимул: хорошее поведение позволит ему выйти досрочно.

В каждой темной туче всегда есть просвет. Так всегда говорила мама. Правда, чаще всего, когда мы собирались переезжать на новое место. Но я верила в это. И даже когда она умерла, я знала, что выживу. И выжила.

Рид не умирает, хоть я и чувствую, что снова теряю близкого человека. Он просто… уезжает в продолжительный отпуск. Или как будто переезжает учиться в Калифорнию, а я остаюсь здесь. И у нас что-то типа отношений на расстоянии: все эти телефонные звонки, сообщения, электронные письма, обычные. Ведь это почти то же самое, правда?

Почувствовав себя немного лучше, я встаю и иду за телефоном. Вот только чемодан с дороги я убрать забыла и запинаюсь о него. Взвизгнув, я падаю на консоль. Лампа, что стоит сверху, покачивается. Я тянусь к ней, чтобы подхватить, но чертова штука слишком далеко и падает на пол.

– У тебя там все в порядке? – обеспокоенно спрашивает из коридора Стив.

– Да.

Я смотрю на то, что осталось от лампы.

– Вообще-то, нет. – Вздохнув, я подхожу к двери и открываю ее. – Я запнулась о чемодан и разбила твою лампу.

– Нашла из-за чего переживать. Мы же задумали ремонт, помнишь? – Он поднимает вверх палец. – Не двигайся, я принесу метлу.

– Ладно.

Я наклоняюсь и начинаю убирать большие осколки. Из-под одного из них выглядывает что-то белое. Озадаченно нахмурившись, я вытаскиваю кусок бумаги. Судя по тому, как поспешно он был сложен и как лежал под осколком, кто-то намеренно засунул его в основание из белого фарфора. Может, это инструкция к лампе? Ну да, наверное.

Моя рука уже занесена над мусорной корзиной, когда в глаза вдруг бросается слово «Мария».

Сгорая от любопытства, я разворачиваю лист бумаги и начинаю читать.

Потом ахаю.

– Что это у тебя там?

Я резко поворачиваюсь к двери, где с метлой в руках стоит Стив. Мне хочется соврать ему и сказать «ничего», но я утратила дар речи. Лист бумаги я спрятать тоже не могу, потому что все мое тело оцепенело.

Забеспокоившись, Стив прислоняет метлу к дверному косяку и шагает ко мне.

– Элла, – приказывает он. – Скажи хоть что-нибудь.

Я смотрю на него большими, испуганными глазами. А потом протягиваю лист бумаги и шепчу:

– Что это, черт побери?

Глава 34

Элла

Бумага хрустит в моих дрожащих пальцах. От этих нескольких прочитанных абзацев у меня кружится голова – а ведь я даже не дочитала до конца. В мгновение ока Стив выхватывает у меня письмо и пробегает глазами первые строчки, кровь отливает от его лица.

– Где ты это взяла? – сдавленно спрашивает он.

От шока и ужаса у меня во рту пересохло так сильно, что даже больно говорить.

– Оно было спрятано в лампе. – Я продолжаю ошарашенно смотреть на него. – Почему ты спрятал его? Почему не уничтожил?

Наверное, Стив такой же бледный, как и я.

– Я… я не прятал его. Оно было в сейфе. Оно… – Вдруг он начинает ругаться. – Чертова пронырливая стерва!

Мои руки по-прежнему дрожат.

– Кто?

– Моя жена. – Он снова грубо ругается, его глаза темнеют от горечи. – Наверное, после моей «смерти» адвокаты отдали Дине коды к сейфу.

Он непроизвольно мнет в руке лист бумаги.

– Должно быть, она увидела его и… Нет, это была Брук. – Он, явно потрясенный, оглядывает комнату. – Она жила здесь. И она спрятала это письмо. Наверное, выкрала его у Дины.

– Да плевать мне, кто спрятал это письмо! – кричу я. – Я хочу знать, правда это или нет!

У меня сбивается дыхание.

– Это правда?

– Нет, – отвечает Стив и после короткой паузы передумывает: – Да.

Я начинаю истерически смеяться.

– Так все-таки «да» или «нет»?

– Да. – Его кадык дергается. – Это правда.

Меня охватывают отвращение и гнев. Боже мой! Я поверить не могу в то, что слышу. Это письмо меняет все, что я знала о Стиве, Каллуме, всей семье Ройал. Если это правда, то Дина имеет полное право ополчиться на Марию, даже ненавидеть ее.

– Позволь я прочту до конца, – требую я. Стив делает шаг назад, но я успеваю выхватить письмо у него из руки. Уголок отрывается и остается в его обессиленных пальцах.

– Элла, – слабым голосом начинает он.

Но я уже слишком увлеклась чтением.

Дорогой Стив!

Больше не могу жить со всей этой ложью. Она разрывает меня на части. Каждый взгляд Каллума камнем опускается на мое сердце. Не такой жизнью я мечтала жить и больше не могу продолжать это существование.

Мои сыновья – свет моей жизни, но даже им не под силу разогнать тьму, что поселилась в моей душе. Она всегда будет запятнана тем, что мы с тобой сделали. Я не знаю, как мне быть.

Если я признаюсь во всем, наши семьи будут разрушены. Каллум уйдет от меня, а вашей дружбе придет конец.

Если я буду продолжать молчать, то не смогу жить. Клянусь тебе. Я так больше не могу.

Зачем ты соблазнил меня? Ты знал мои слабости! Знал и воспользовался ими.

Я больше не верю в то, что Каллум изменял мне, а даже если и изменял, то я должна была научиться жить с этим. Стив, мы больше не можем продолжать скрывать правду от Каллума.

Я должна рассказать ему. Мне придется. Иначе я не смогу примириться сама с собой.

Я не могу жить без Каллума, но и не знаю, как смогу жить без тебя. То, что ты делаешь со мной, что пробуждаешь во мне, – я никогда не думала, что такое возможно. Каждую ночь, закрывая глаза, я вижу твое лицо, чувствую твои прикосновения.

Когда рядом с тобой другая женщина, я сгораю от ярости. Зачем ты женился на ней? Она недостойна тебя. Мне омерзительно то, что после меня ты идешь к ней. Ты просил меня уйти от Каллума. Но тебе я тоже не доверяю, Стив. Я не верю тебе. Я больше никому не верю.

У меня нет выбора. У меня отняли право его сделать. Не пытайся остановить меня.

Мария

Закончив читать, я позволяю письму упасть на ковер рядом с моими ногами. Это какое-то… безумие. Как мог Стив так поступить с Каллумом? А Мария?

– Я должна рассказать Риду.

Стив бросается вперед и перехватывает меня, прежде чем я успеваю схватить с тумбочки телефон.

– Нет, – умоляет он, – ты не должна ничего ему рассказывать. Это уничтожит их. Они боготворят свою мать.

– Как, видимо, и ты когда-то, – с горечью произношу я. – Как ты мог так поступить? Как ты мог?!

– Элла…

Внутри меня смешались и страх, и надежда, и отчаяние. Из комнаты как будто высосали весь воздух, и стало трудно дышать и думать.

– Ты спал с женой Каллума, – продолжаю я обвинять Стива.

Он на мгновение стискивает челюсти, а потом с вдруг осунувшимся лицом коротко кивает. Ему даже не хватает мужества сказать это вслух.

– Почему?

– Я всегда любил ее, – признается он охрипшим голосом. – И она любила меня, по-своему.

– Судя по письму, этого не скажешь.

– Она любила меня, – настаивает Стив. – Мы увидели ее в одну и ту же минуту, но Каллум подошел к ней первый.

Я смотрю на него, открыв рот. Боже мой, он похож на маленького мальчика, у которого отобрали игрушку.

– Значит, пока Каллум из шкуры лез вон, спасая вашу компанию, ты рассказывал Марии, что он изменял ей? – Мои мысли все еще путаются, одна наскакивает на другую, но, по-моему, я уже начинаю понимать, что к чему. – Так ты затащил ее к себе в постель?

Его глаза смотрят куда-то поверх моего плеча.

– Каллум действительно изменял ей? – продолжаю допытываться я. – Это было правдой?

Стив не может посмотреть мне в глаза, и я понимаю, что нет. Те хрупкие отношения, которые мы с ним строили, разбились на части. Я не смогу больше уважать его. Уже сейчас он мне противен. Стив переспал с женой своего лучшего друга. Хуже того, он говорил Марии, что ее муж изменял ей. И она убила себя! Выходит, что Стив О’Халлоран довел эту бедную, запутавшуюся женщину до самоубийства!

Мне кажется, что меня вот-вот вырвет.

Наклонившись, я поднимаю письмо и крепко сжимаю его в руке.

– Мы отдадим это Каллуму. Он думает, что его жена покончила с собой из-за него. А мальчишки – каждый из них винит себя! Ты должен рассказать им всем правду.

Глаза Стива злобно вспыхивают.

– Нет! – рявкает он. – Это останется между нами. Я же сказал тебе, правда уничтожит мальчиков!

– А ты не думал, что они уже морально уничтожены, потому что их мать убила себя? Единственный человек, которого это письмо точно уничтожит, – это ты. И, если честно, Стив, мне на это плевать. Ройалы должны узнать правду!

Сказав это, я хватаю телефон и, проскочив мимо него, вылетаю из комнаты.

– Куда это ты, мать твою, собралась?

От его свирепого голоса меня пронзает страх. Я перехожу на бег и оказываюсь в гостиной, но меня вдруг дергают назад. Я падаю на задницу и приземляюсь на ковер, в какой-то паре сантиметров от камина, где умерла Брук… И вдруг мне в голову приходит совершенно дикая и кошмарная мысль.

– Это был ты? – спрашиваю я.

Стив не отвечает. Он нависает надо мной, тяжело дыша, на его лице отражается безнадежность.

– Это ты убил Брук? – Сейчас мой голос звучит слабо и дрожит от страха.

– Нет, – рычит он. – Это не я.

Но я вижу: в его глазах мелькает чувство вины.

– О господи, – шепчу я. – Это ты. Ты убил ее, а потом свалил все на Рида. Ты убил ее…

– Это был несчастный случай! – орет Стив.

Я вздрагиваю от его оглушающего голоса. Потом, пошатываясь, встаю на ноги и стараюсь отойти как можно дальше от него. Но Стив шагает вперед, и мне приходится отступать назад, до тех пор пока моя спина не прижимается к камину.

– Это был чертов несчастный случай, ясно?

Дикий взгляд сузившихся, покрасневших глаз отца меня пугает.

– К-как? – запинаюсь я. – Зачем?

– Я только что слез с проклятого самолета, проведя полгода на забытом богом острове! – Он перешел на крик. – А когда пришёл домой, то увидел, как из пентхауса выходил чертов Рид! И что, черт подери, я должен был подумать? Я уже знал, что моя женушка трахается с самым старшим сыном Каллума. – Его дыхание стало частым. – А теперь еще и Рид? Думаешь, я собирался и дальше мириться со всей этой ложью? Особенно после всего того, что мне пришлось пережить?

– Рид даже не прикасался к Дине, – хрипло отвечаю я.

– Но я же этого не знал! – Стив задыхается от охватившей его паники. – Я поднялся в пентхаус на служебном лифте и собирался выяснить правду у этой дряни, своей неверной жены! Жены, которая пыталась убить меня.

От него исходит такая ярость, что в моей крови начинает пульсировать страх. Я стараюсь бочком покинуть комнату, но он снова шагает вперед. Теперь я заперта в ловушке между трясущимся от злости Стивом и твердой облицовкой камина.

– Когда я вошел, она стояла прямо здесь – смотрела на нашу чертову фотографию!

Он хватает с каминной полки фотографию в рамке и швыряет ее о стену над моей головой. Стеклянные осколки падают прямо на нас, и несколько их застревает у меня в волосах.

Мое сердце колотится так быстро, что я начинаю опасаться, выдержит ли оно. Мне придется как-то выбираться отсюда. Мне нужно выбираться. Стив признается в убийстве. Он рассказывает всю правду прямо мне в лицо.

Но мне нельзя здесь оставаться: скоро он совершенно выйдет из себя.

– И я разозлился, как любой другой нормальный, живой человек. Как твой драгоценный Рид. Я схватил ее за волосы и ударил лбом о каминную полку. Я в жизни не поднимал руку на женщину, но, черт побери, Элла, эта заслуживала хорошей порки. Она должна была заплатить за все, что сделала со мной.

– Но это была не Дина, – шепчу я.

На охваченном гневом лице Стива проступает стыдливое выражение.

– Я этого не знал. Я думал, это она. Черт, со спины они так похожи. Они… – Кажется, что ему трудно дышать. – Я увидел ее лицо, только когда она повалилась вперед, но было уже поздно. Я не смог поймать ее. И она ударилась головой о каминную полку. – Ужаснувшись содеянному, Стив начинает задыхаться. – Сломала свой проклятый позвоночник!

– Я… – Я громко сглатываю. – Ладно. Раз это был несчастный случай, ты должен рассказать полиции, что именно прои…

– Никакой полиции! – орет он и поднимает руку, как будто собирается ударить меня.

Я уже мысленно готовлюсь к удару, когда большая рука Стива падает вдоль его тела.

– Не смотри так на меня, – требует он. – Я никогда не обижу тебя! Ты же моя дочь.

А Дина – его жена, и это не помешало ему захотеть ударить ее. Пульс снова учащается. Я больше не могу оставаться здесь. Не могу.

– Тебе придется рассказать правду, – умоляю я своего отца. – Если ты этого не сделаешь, то Рид сядет в тюрьму.

– Думаешь, я этого не понимаю? Я неделями ломал себе голову, пытаясь придумать, как помочь ему. Я, конечно, не хочу, чтобы он спал с моей дочерью, но и видеть, как он попадет за решетку, мне тоже не хочется.

«Тогда почему ты не спас его?» – хочется закричать мне. Но я уже знаю ответ. Что бы он сейчас ни говорил, Стив совершенно точно не собирался мешать Риду взять на себя вину за гибель Брук. Потому что Стив О’Халлоран заботится только о себе. Его всегда волновала только собственная персона.

– Ты и я, – вдруг говорит он, и его глаза оживают. – Мы вместе что-нибудь придумаем. Пожалуйста, Элла, давай сядем, поговорим и найдем способ спасти Рида. Может, мы даже сможем свалить все на Дину…

– Черта с два ты сможешь!

Стив разворачивается на голос Дины. А я еще никогда не была так рада видеть эту блондинку. Стив отвлекся, и я пользуюсь этим, чтобы отбежать от камина. Я бросаюсь к Дине с такой скоростью, как будто от этого зависит моя жизнь. Хотя, может быть, так оно и есть. – Ты убил Брук? – Дина словно выплевывает каждое слово, ее полный ужаса взгляд прикован к мужу.

Рука дрожит. Я вижу блеск черного металла, и до меня доходит, что именно она держит.

Маленький черный револьвер.

– Опусти пушку, – с раздражением говорит ей Стив.

– Ты убил Брук, – повторяет она, но в этот раз это не вопрос.

Я прижимаюсь к Дине, и она удивляет меня, когда мягким голосом говорит:

– Встань за меня, Элла.

– Опусти пушку! – снова приказывает Стив.

Он бросается было вперед, но Дина взмахивает револьвером.

– Даже не думай приближаться.

Стив останавливается как вкопанный.

– Опусти пушку, – в третий раз повторяет он, и его голос звучит почти нежно, размеренно.

– Элла, позвони девять-один-один, – говорит мне Дина, не отрывая глаз от Стива.

Но я слишком напугана, чтобы двигаться. Я боюсь, что она случайно уронит оружие и я окажусь на линии огня.

– Ради бога, Дина! Вы обе ведете себя просто смешно! Смерть Брук была несчастным случаем! А даже если бы и нет, кому, черт побери, есть дело?! Она была ядом, мусором!

Он снова бросается в нашу сторону.

И Дина жмет на курок.

Все происходит так быстро, что я едва успеваю понять. Секунду назад Стив стоял перед нами, а сейчас он лежит на полу, стонет и сжимает свою левую руку.

В ушах звенит, как будто я оказалась среди аттракционов в парке развлечений. В реальной жизни мне ни разу не доводилось слышать звук выстрела, и он оказывается таким оглушительным, что я боюсь, как бы у меня не лопнули перепонки. Меня тошнит, сильно, как будто вот-вот вырвет прямо на ноги. И мое сердце еще никогда не билось так быстро.

– Ты подстрелила меня, дрянь, – пронзая взглядом Дину, ворчит Стив.

Не обращая на него внимания, Дина как ни в чем не бывало поворачивается ко мне и повторяет:

– Элла, позвони девять-один-один.

Глава 35

Рид

– Что случилось? – Это мои первые слова, когда я отвечаю на телефонный звонок.

– Тебе нужно приехать в пентхаус! – сильно задыхаясь, говорит Элла. – Прямо сейчас. И возьми с собой Каллума. Возьми всех. Но особенно Каллума.

– Элла…

Но связь уже оборвалась.

Проклятье! Она повесила трубку. Но я не теряю ни секунды. Она позвонила и сказала, чтобы я приехал, чтобы мы все приехали.

Я в то же мгновение соскакиваю с кровати и выбегаю из комнаты. Колотя кулаком в дверь Истона, потом Себастиана, я кричу папе, который внизу:

– Пап! У Эллы что-то случилось. – Я нажимаю кнопку набора последнего номера, но она не берет трубку.

– Что происходит? – Истон вываливается из своей комнаты, когда я как раз пробегаю мимо.

– Элла звонила. Что-то случилось.

Перепрыгивая сразу через пять ступенек, я слетаю вниз. На обоих этажах хлопают двери, слышны звуки быстрых шагов.

Папа уже ждет меня внизу.

– Что такое? – с беспокойством спрашивает он.

– Элла в беде. Мы нужны ей.

– Мы? – Он выглядит растерянным.

Я трясу перед ним телефоном.

– Она только что звонила. Сказала, что мы все должны приехать к ней прямо сейчас.

Папины глаза расширяются, и он тоже начинает суетиться.

– Возьмем мою машину. Поехали.

Мы выбегаем на улицу и залезаем в папин «мерседес». Я сажусь на место рядом с водителем, а Истон и близнецы втискиваются на заднее сиденье. Папа выжимает педаль газа, на полной скорости несется по подъездной дороге и вылетает через ворота, даже не дождавшись, чтобы они полностью открылись. Я же тем временем снова и снова пытаюсь дозвониться до Эллы.

После пятой попытки она наконец отвечает.

– Я не могу говорить, Рид. Здесь полиция. Вы где?

Я напрягаюсь.

– Полиция?

– Кто это? – строго спрашивает папа.

– Это Элла, – говорю я ему, а потом спрашиваю у Эллы: – Что там делает полиция?

Ее голос звучит неестественно.

– Я объясню все, когда вы приедете.

И она опять кладет трубку.

– Проклятье! – Я бью телефоном по ноге. Меня уже начинает раздражать, что она постоянно вешает трубку.

Ист наклоняется вперед, просунув голову между двумя передними сиденьями.

– Что она сказала?

Отец проезжает на красный свет, на скорости не меньше восьмидесяти километров в час резко поворачивает направо и продолжает нестись как сумасшедший по следующей улице. Я прижимаюсь к двери и смотрю на часы. Мы минутах в десяти от города. Я быстро набираю сообщение Элле.

«Будем через десять минут».

– Что она сказала? – повторяет Ист в мое ухо.

Я бросаю телефон на центральную консоль и поворачиваюсь к братьям. Побледневшие близнецы сидят тихо, а вот Ист сам не свой.

– Она сказала, что мы должны приехать в пентхаус – все мы… – Я умолкаю и поворачиваюсь к отцу. – И подчеркнула, что обязательно должен приехать папа.

– Интересно, зачем я ей понадобился? – не отрывая глаз от дороги, спрашивает он. На очередном крутом повороте нас бросает влево.

– Понятия не имею.

– Стив, – подает голос Ист. – Наверное, это как-то связано с ним.

Папа стискивает челюсти.

– Позвони Гриеру. Скажи, чтобы тоже ехал в пентхаус.

Неплохая идея. Я набираю номер адвоката, который, в отличие от Эллы, сразу же отвечает на звонок.

– Рид, чем могу быть полезен?

– Вам нужно подъехать в пентхаус Стива, – передаю я ему приказ отца.

После секунды молчания он спрашивает:

– Боже, что ты опять натворил?

Я убираю телефон от уха и ошарашенно смотрю на него.

– Чертов мужик думает, что я опять что-то сделал.

Папа издает какой-то гортанный звук.

– Ты собираешься признаться в убийстве по неосторожности. Конечно, он думает, что ты опять что-то сделал.

Я хмурюсь, но снова подношу телефон к уху.

– Это Элла. Что-то случилось, и папа думает, что вам тоже следует приехать.

Но тут я вешаю трубку, потому что мы уже подъехали к многоквартирному дому, вокруг которого стоят полицейские машины.

Папа изумленно смотрит на них.

– Что за черт?

У меня сердце уходит в пятки, и я выскакиваю из машины, прежде чем папа успевает затормозить.

– Рид, вернись! – кричит он. – Черт, погоди хоть секунду!

Хлопки дверей говорят о том, что мои братья уже бегут за мной. Я пролетаю мимо людей в вестибюле и несусь прямо к лифту. Словно по волшебству металлические двери открываются, и мне приходится отступить назад.

Еле дождавшись, когда из кабины выйдут двое полицейских, я вваливаюсь внутрь. Мои братья успевают заскочить в лифт, когда двери уже начинают закрываться.

– С ней все в порядке, – немного задыхаясь, пытается успокоить меня Ист.

– Думаешь? – Я пристально смотрю на него. – Сейчас половина одиннадцатого. На улице около дюжины полицейских машин. Элла позвонила в панике и сказала, что мы все должны приехать.

– Но она же сама позвонила, – напоминает брат.

Наверное, мир перевернулся, потому что Ист излучает спокойствие, в то время как мое сердце колотится так быстро, что, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди. Я провожу рукой по волосам и смотрю на огоньки в кабине, умоляя лифт двигаться быстрее.

– Как думаете, что случилось? – подавленным голосом спрашивает Сойер.

– Может, это Дина, – высказывает предположение его близнец.

Я бью кулаком по двери. Именно этого я и боюсь.

– Сделаешь так еще раз – и мы застрянем здесь, – предупреждает Ист.

– Ты прав. Но тогда мне придется ударить тебя.

– И Элла на тебя разозлится: ей нравится мое красивое личико. – Он похлопывает себя по щеке.

Близнецы сдавленно хихикают. Я сжимаю кулаки и думаю, что неплохо бы вмазать всем троим. Но, к их счастью, лифт, заскрежетав, останавливается, и я выскакиваю из кабины.

В небольшом коридоре, который ведет к двойным входным дверям пентхауса, стоят двое полицейских. Один из них, высокий и тощий, кладет руку на дверь, а второй – женщина – тянется к пистолету.

– Куда это вы собрались? – спрашивают они нас.

– Мы здесь живем, – вру я.

Офицеры переглядываются. Я чувствую, как за спиной напряглись братья. Мне плевать, если нужно, я силой пробьюсь мимо этих двух копов. Меня и так уже скоро посадят. Я делаю шаг вперед, и в эту же секунду из дверей показывается знакомое лицо.

Детектив Шмидт обводит нас взглядом, потом распахивает дверь.

– Все нормально. Они могут войти.

Мне не хочется испытывать удачу, которая вдруг повернулась ко мне лицом. Я торопливо вхожу внутрь, пробегаю мимо огромных портретов Дины и несусь в гостиную, не переставая выкрикивать имя моей девочки.

– Элла!

Наконец я нахожу ее. Она сидит на софе, повернутой к дверям террасы, и прижимается – кто бы мог подумать! – к Дине.

Я подбегаю к ней и поднимаю ее с дивана.

– Ты в порядке?

– Со мной все хорошо, – уверяет она меня. – Где Каллум?

И с чего она так зациклилась на папе? Я провожу ладонями вверх-вниз по ее рукам и оглядываю с головы до ног. Похоже, с ней действительно все в порядке. Кроме того что она бледная и холодная. Ее волосы спутались и торчат в разные стороны, но в остальном с ней все хорошо.

Я притягиваю ее к своей груди, прижимая лицом к бешено колотящемуся сердцу.

– Детка, ты точно в порядке?

– Да, точно.

Она обнимает меня в ответ.

Я смотрю поверх ее головы на Дину. На ее обычно идеальном лице видны следы от слез. Глаза красные, волосы тоже в беспорядке.

– Какого черта, – говорит Ист, и, судя по его голосу, он так же растерян, как и я. – Ты… кто-то из вас подстрелили Стива?

Я разворачиваюсь и понимаю, что пробежал мимо Стива. Он сидит у камина, привалившись спиной к камням.

На нем наручники.

Эллу передергивает.

– Что, черт побери, здесь происходит? – грохочет папин голос. Печаль на лице Дины тут же исчезает, в глазах появляется расчетливый блеск. Она откидывается на низкую спинку дивана и вытягивает поверх нее руку.

– Стив пытался заставить Эллу замолчать, когда она выяснила, что это он убил Брук. Я спасла ее. Можете поблагодарить меня потом.

Я слышу, что кто-то ругается, но смотрю на Эллу.

– Это правда?

Она медленно кивает.

– Все до последнего слова.

Дина сказала много важного, но единственное, что крутится у меня в голове, – это то, что Стив пытался убить Эллу. Мой усталый мозг уже не в силах все это переварить.

– Ты ранена? – снова спрашиваю я и осматриваю ее тело, чтобы убедиться, что у нее нет никаких повреждений.

– Я в полном порядке, клянусь. – Она сжимает мою руку. – А ты? Ты как?

У меня голова идет кругом, и поэтому я просто киваю в ответ как идиот. Но вдруг улавливаю, насколько серьезно звучит ее голос. Кусочки информации вертятся в беспорядке, но потом один за другим встают на свои места.

Слезы Дины.

Отчаянная просьба Эллы, чтобы я… чтобы все мы приехали.

Стив пытался убить Эллу.

И тут до меня доходит.

– Стив хотел повесить убийство Брук на меня?

Элла ежится, а я чувствую такую ярость, что глаза застилает красная пелена. Я прихожу в себя только на полпути к камину.

Где-то вдалеке кто-то выкрикивает мое имя, но все мое внимание сфокусировано на одном человеке. Он помогал мне учиться кататься на велосипеде, играл в футбол со мной и с моими братьями. Черт, именно он дал мне мой первый презерватив!

Рядом с ним сидит на коленях медик, измеряя давление, с другой стороны стоит детектив Казинс.

Вдруг около меня появляется Элла и, положив на мою руку свою теплую ладонь, шепчет:

– Не надо.

И я каким-то чудом нахожу в себе силы не броситься на Стива. Мне хочется избить своего когда-то любимого крестного до кровавых соплей, но я закрываю глаза, и ко мне возвращается самообладание.

– Зачем? – только и могу выдавить я. – Зачем ты это сделал?

Братья встали стеной у меня за спиной. Папа тоже подходит и встает рядом. Стив смотрит на Себа и Сойера, потом задерживает взгляд на Истоне, затем на мне и наконец останавливается на отце.

– Это был несчастный случай, – хрипло отвечает он.

– Что именно? – спрашивает папа, в его голосе слышится боль. – То, что ты пытался убить собственную дочь? Или то, что хотел повесить убийство на моего сына? Как давно ты вернулся на самом деле? Ты тоже спал с Брук?

Стив качает головой.

– Все не так, старина. Она же была настоящей дрянью, настраивала вас с Ридом против друг друга.

Папина рука вдруг взлетает вверх, и о камни недалеко от головы Стива разбивается лампа. Мы все вздрагиваем.

– Мы никогда не стали бы врагами. Никакая женщина не смогла бы встать между нами.

– Брук смогла бы. Дина – тоже. – Он презрительно усмехается блондинке, которая сидит в десяти метрах от него. – Все эти женщины, с которыми мы были, Каллум, хотели уничтожить нас. Черт, даже твоя жена!

Элла издает слабый стон. Мы с папой смотрим на нее, но она старательно избегает встречаться с нами взглядом.

– Что такое? – резко спрашиваю я.

Элла глубоко вздыхает.

– Элла, – умоляет ее Стив. – Им необязательно знать.

Она снова вздыхает.

– Проклятье! – ругается Стив, а потом с бешенством смотрит на детектива Казинса. – Уведите уже меня отсюда. Рана поверхностная, медицинская помощь мне не нужна. Заприте меня в тюрьму. Черт, вы уже зачитали мне мои права!

И тут я начинаю понимать, чего так боится Стив. Того, что, видимо, узнала Элла.

– Это как-то связано с мамой, да? – охрипшим голосом спрашиваю я.

Только сам не знаю, кого именно: Эллу, Стива, папу или космос. Но стоит мне упомянуть маму, как лицо Стива бледнеет.

Элла сжимает мою руку, но по-прежнему отказывается смотреть мне в глаза.

– У Стива был роман с твоей мамой, – шепчет она.

В комнате повисает тишина. Даже детектив Казинс, кажется, ошарашен этой новостью, хотя он вообще не был знаком с моей матерью.

– Элла, – продолжает умолять ее Стив. – Прошу тебя…

Но она не обращает на него никакого внимания и смущенно поворачивается к папе.

– Мария написала ему письмо, где говорится, что она больше не может жить с чувством вины. Я нашла его в комнате, где жила Брук. Она попыталась спрятать его. – Ее печальные глаза смотрят сначала на меня, потом на моих братьев. – Это не ваша вина.

Элла ставит ударение на последнем слове.

Папа пятится назад и, чтобы не упасть, опирается на край стола.

Слова, которые только что произнесла Элла, никак не укладываются в моей голове. Это просто набор звуков. Они недоступны пониманию. Сойер и Себ словно приросли к выложенному плиткой полу. Я тоже в оцепенении и в ужасе от того, что только что узнал.

Только Истон не утратил способности двигаться. – Ублюдок! Скотина! – кричит он и бросается на Стива.

Детектив Казинс встает между ними. Близнецы оттаскивают Истона. Папа выпрямляется и выходит вперед.

Каждая частичка меня хочет снова накинуться на Стива. Выбить из него все дерьмо за то, что он сделал со мной, с мамой, с моей семьей. Но худенькая рука Эллы перышком лежит на моем плече, удерживая меня на месте.

Как-то я пошутил, что она держит меня на поводке, – и это правда. Рядом с ней я становлюсь лучше: более собранным, более сто́ящим. К тому же после всего того, что ей пришлось сегодня пережить, я не хочу причинять Элле еще бо́льшую боль, избив ее отца.

– Как долго это продолжалось? – Полный ярости взгляд отца сосредоточен на его лучшем друге.

Стив дрожащей рукой вытирает рот.

– Она сама пришла ко мне.

– Как долго? – рычит папа.

Казинс вызывает по рации подмогу.

– Мне нужно подкрепление, срочно. У меня здесь пять Ройалов, и каждый жаждет крови.

Стив смотрит прямо в глаза отцу.

– Только один раз. Она соблазнила меня.

Застонав, папа поворачивается к Элле.

– Как долго?

– Я не знаю. Вот письмо.

Она протягивает ему помятый лист бумаги с оторванным левым уголком.

Я сразу же узнаю́ его. У мамы был набор именной бумаги и конвертов. Она говорила, что каждая истинная леди напишет благодарственное письмо от руки, а не станет звонить по телефону. И уж тем более никогда не отправит сообщение или электронное письмо.

Папа выхватывает листок из рук Эллы и читает его. Затем аккуратно складывает его пополам (что явно дается ему с трудом) и отдает обратно Элле. Я толкаю ее локтем, и она кладет письмо в мою руку.

– Ты заслуживаешь гореть в аду, – шипит папа на Стива, его тело вибрирует от сдерживаемой ярости. – Я всегда поддерживал тебя, заступался за тебя, когда кто-то сомневался в твоей чести, в твоей преданности. – Он делает глубокий, тяжелый вдох. – Мне невыносимо даже смотреть на тебя.

Я бросаю быстрый взгляд на письмо, но даже от вида маминого почерка у меня начинает болеть сердце. Все это время я считал себя виноватым в смерти мамы. Истон тоже винил себя. Близнецы несколько месяцев были как зомби. Наша семья распадалась. Мы ненавидели отца, самих себя. Когда вдруг в нашем доме появилась Элла, мы стали ненавидеть и ее. Мы обращались с ней как с мусором.

Как-то ночью мы с Истоном даже высадили ее на обочине дороги, вынудив идти домой пешком. Конечно, мы следовали за ней на расстоянии, потому что не конченые подонки, но все равно заставили ее поверить, что она одна.

Я не знаю, не понимаю, как она смогла простить меня и полюбить.

Пока я думаю о своем, папа отталкивает Иста, обходит Казинса и с такой силой бьет Стива в челюсть, что звук удара эхом прокатывается из одного конца огромной гостиной в другой. Стив вытирает рот рукой, размазывая по лицу кровь.

– Достаточно. Он находится под стражей, – рявкает детектив Казинс.

Папа продолжает смотреть в глаза Стиву.

– Ублюдок! Ты спал с моей женой, убил женщину и пытался повесить это убийство на моего сына!

– Папа, – хрипло говорю я, – он этого не стоит.

Да, не стоит. Стив вообще больше ничего для нас не значит. Главное – что я жив, что все, кого я люблю, тоже живы, целы и невредимы. Я не сяду в тюрьму. Элла возвращается домой с нами, в семью, частью которой стала. Мы справимся со всем этим точно так же, как справились с самоубийством нашей матери, с развалом нашей семьи, с нашими собственными демонами.

Крепко держа Эллу за руку, я говорю:

– Пойдем.

– Куда? – спрашивает она.

– Домой.

Она на секунду затихает.

– Хорошо.

– Ага, – подходя к Элле с другой стороны, говорит Истон, – в твоей комнате такой бардак!

– Потому что ты все время смотришь там футбол, – ворчит она, следуя за нами. – Я хочу, чтобы ты убрался там, как только мы приедем.

Истон останавливается в дверях пентхауса и в изумлении смотрит на нее.

– Я же Истон Ройал. Черта с два я буду убираться!

Папа вздыхает. Близнецы фыркают. И даже у полицейских такой вид, как будто они изо всех сил стараются не рассмеяться.

Я еще крепче сжимаю руку Эллы в своей и выхожу из пентхауса. Мои братья догоняют нас. За нами – мучительное и ужасное прошлое. Перед нами – чистое, как белый лист бумаги, будущее.

Я больше не собираюсь оглядываться назад.

Глава 36

Рид

Хальстону Гриеру требуется целых сорок восемь часов, чтобы добиться для меня очередного слушания. В этот раз меня даже не раздражает, что судьей снова назначен Делакорт. В этом даже есть какая-то фантастическая ирония: ему придется вынести официальное решение по снятию с меня всех обвинений, хотя до этого он пытался подкупить моего отца. – Учитывая ваше с этим судьей прошлое, я советую тебе во время процесса вести себя скромно и серьезно, – говорит Гриер, пока мы ждем, когда Делакорт выйдет из своего кабинета.

Слушание должно было начаться пятнадцать минут назад, но судья все сидит у себя, пытаясь оттянуть неизбежное.

В предостережениях Гриера нет необходимости. После звонка Эллы в субботу вечером я нечасто улыбаюсь.

– Всем встать, дело слушает почетный судья Делакорт.

– Почетный, ну как же! – громким шепотом говорит Ист, сидящий позади меня.

Гриер смотрит прямо перед собой, но его помощница, Соня Кларк, поворачивается и сердито смотрит на моего брата.

Краем глаза я вижу, как Истон показывает, что застегивает губы на молнию. Элла сидит рядом с ним, но придвинулась ближе к Дине. Та ночь, когда Стив признался в том, что убил Брук, связала их друг с другом, и, думаю, в большей степени потому, что Стив по ошибке принял Брук за Дину.

Я по-прежнему считаю Дину змеей, но чертовски благодарен ей. Да, она шантажировала моего брата, но зато спасла жизнь Элле. Если бы она не достала из сейфа револьвер и не пришла на помощь Элле, вся эта история могла закончиться совершенно по-другому. Но благодаря Дине Элла жива, а Стив О’Халлоран окажется за решеткой по обвинению в преступлении, которое, как все думали, совершил я.

Стоит мне подумать об этом, как я хочу кого-нибудь ударить. Этот ублюдок действительно мог позволить мне гнить в тюрьме за то, чего я не делал. Знаю, Стив – отец Эллы, но я никогда не смогу простить его за все это. И, думаю, Элла – тоже.

Гриер тянет меня за пиджак, чтобы я встал. Я встаю, как приказано, и жду, когда пристав разрешит всем сесть.

В черной мантии и сером парике судья Делакорт только выглядит почтенным, но все мы знаем, что он лишь очередная мразь, которая откупалась от преступлений, совершенных его сынком, подонком и насильником.

Делакорт занимает свое место и начинает листать документы, поданные юристами. И все это время весь зал суда стоит на ногах. Ну и говнюк!

Через десять долгих минут пристав откашливается. Он даже покраснел от смущения. Но он же невиноват, что его босс – настоящая скотина. Нам лишь остается пожалеть беднягу.

Кашель привлекает внимание Делакорта. Он поднимает голову, оглядывает нас, а затем кивает.

– Вы можете сесть. Желает ли сторона обвинения выступить с ходатайством?

С громким шорохом все садятся на свои места. Окружной прокурор остается стоять. Наверное, это непросто: признать, что они ошиблись и чуть не отправили в тюрьму невинного парня.

– Да, желает.

– И в чем дело? – Делакорт даже не пытается скрыть свое нетерпение. Ему не нравится быть здесь, хотя это его работа.

Окружной прокурор стоически продолжает:

– Окружной прокурор просит снять все обвинения.

– На каких основаниях?

Все это изложено в документах перед Делакортом. Но лишь потому, что судья ненавидит свою жизнь, он делает все, чтобы окружающие были в равной степени несчастны.

– На основании новых доказательств, которые указывают на то, что обвинение было предъявлено ошибочно. Мы арестовали еще одного подозреваемого.

– И новыми доказательствами служат показания подруги прежнего обвиняемого и отдельно проживающей супруги нового обвиняемого?

– Да.

Делакорт что-то ворчит.

– И сторона обвинения считает эти показания достоверными?

Он явно не хочет позволить мне соскочить с крючка.

Я бросаю встревоженный взгляд на Гриера, но тот едва заметно качает головой. Ну ладно, раз Гриер спокоен, я тоже не буду зря нервничать.

– Считает. У нас есть аудиозапись, на которой зафиксировано, как мистер О’Халлоран сознается в преступлении. Заявления жертв подтверждаются первичными вещественными доказательствами, найденными на месте преступления, а также заявлениями, выслушанными после инцидента детективом Казинсом, детективом Шмидт и офицером Томасом, где мистер О’Халлоран признается, что ошибочно принял погибшую за свою жену.

– И вы абсолютно уверены, что в этот раз задержали истинного виновника? На последнем заседании по этому делу вы клялись, что лицом, совершившим это насильственное преступление, является мистер Ройал. Более того, было даже назначено слушание с вынесением судебного решения, потому как он собирался признать себя виновным. Так когда вы ошиблись, тогда или сейчас? – с сарказмом говорит Делакорт.

Юрист вспыхивает.

– Мы ошиблись в прошлый раз, – несмотря на столь неловкое положение, голос его звучит твердо.

Это очевидно, что судья Делакорт не хочет выносить решение в мою пользу. Он хочет, чтобы я гнил в тюрьме. Но, к несчастью для него, сегодня он будет ложиться спать, ощущая во рту горечь поражения.

Делакорт поднимает свой молоток.

– Ходатайство удовлетворено, – рявкает он. – Вы что-то еще хотели, прокурор? – Да, еще кое-что. – Окружной прокурор поворачивается к своему помощнику и что-то шепчет ему.

Гриер начинает собирать свои бумаги.

– Мы закончили? – спрашиваю я.

Адвокат кивает.

– Да. Мои поздравления. Теперь ты официально свободен от всего этого.

Впервые с тех пор, как вошел в зал суда, я вздыхаю полной грудью.

– Спасибо.

Я пожимаю руку Гриеру, хотя тот человек, кого я действительно должен благодарить, сидит позади меня. Гриер же считал, что мне следует договориться с обвинением, несмотря на мою невиновность.

Ист наклоняется над небольшим ограждением, но его пятерня так и зависает в воздухе, когда прокурор произносит:

– Мы хотим предъявить обвинения Стивену Джорджу О’Халлорану.

Я вздыхаю, когда из смежной комнаты в сопровождении охраны выходит Стив. Он входит в зал суда и идет к столу защиты, бесстрастно глядя перед собой и ни разу не посмотрев ни на меня, ни на свою дочь.

– Зачитайте их, прокурор, – скучающим голосом произносит судья Делакорт, словно это какое-то обычное явление. Может, для него так и есть, но точно не для нас.

Не для Эллы.

Обернувшись через плечо, я вижу на ее лице смесь ужаса и невообразимой грусти. Поэтому я шепчу Исту:

– Уведи ее отсюда.

Брат кивает, явно согласный с тем, что Элле не стоит выслушивать все эти обвинения, которые выдвигают против ее отца.

– Элла, пойдем. Мы закончили, – тихо говорит он.

Но Элла отказывается уходить. Она берет Дину за руку. А Дина, эта охотница за богатыми мужиками и шантажистка, в ответ сжимает ее руку. Прижавшись друг к другу, они слушают, как окружной прокурор зачитывает обвинения.

– Стивен Джордж О’Халлоран, далее именуемый обвиняемым, действуя против народа города Бэйвью и штата Северная Каролина, преднамеренно совершил убийство второй степени, в результате которого погибла Брук Анна Дэвидсон.

– Обвиняемый, подойдите к суду.

Я отодвигаюсь в сторону и ошеломленно наблюдаю, как Гриер вытаскивает очередную папку. Вот это да! Он не собирался уходить. Адвокат убрал документы по моему делу и сейчас готовился защищать Стива.

Стив, подходя к скамье, застегивает пиджак. Он выглядит уверенным и собранным, но по-прежнему избегает смотреть мне в глаза.

– Вы признаете себя виновным? – спрашивает Делакорт.

– Не признаю, – громким, четким голосом отвечает Стив.

Я сжимаю кулаки. Тоже мне, нашелся невиновный! Мне хочется прикончить его прямо здесь, вбивать его лицо в деревянный стол до тех пор, пока оно не превратится в кровавое, неузнаваемое месиво. Я хочу…

Чья-то рука сжимается вокруг моего запястья. Я поднимаю глаза, вижу прекрасное, хоть и несчастное лицо Эллы и понимаю, что был на грани. Закрыв глаза, я прислоняюсь лбом к ее лбу.

– Готова поехать домой?

– Да.

Я беру ее за руку, и мы выходим из зала суда, оставляя Стива позади. Моя семья следует за нами. На улице к нам сразу подбегает несколько репортеров, но мы, Ройалы, – парни большие и умеем вселять страх. Окружив Эллу в кольцо и отогнав стервятников, мы покидаем здание суда.

Папа уже ждет нас рядом со своим «мерседесом».

– Элла, ты едешь домой с нами.

– Насовсем? – настороженно спрашивает она.

Он улыбается.

– Насовсем. – Пока мы разговариваем, Гриер заполняет все необходимые бумаги. – Но папина улыбка исчезает. – Мы хотим воспользоваться текущим положением Стива перед законом как основанием для принятия экстренного судебного решения.

От меня не ускользает печаль, появившаяся в глазах отца, но она тут же исчезает. Предательство Стива ударило по всем нам, но папе больнее всего. Стив был его лучшим другом, но это не остановило мерзавца повесить на меня свое преступление, за которое мне грозил тюремный срок.

И еще…

Горло сжимается, когда я вспоминаю еще одно его предательство.

У Стива был роман с моей мамой.

Меня начинает тошнить даже от одной мысли об этом, и я почти жалею, что все мы прочитали то письмо. Хотя, если посмотреть с другой стороны, так лучше для всех нас. Я так долго винил себя в маминой смерти! Только и думал о том, не моя ли тяга к насилию и безбашенность довели ее до края. А Ист считал, что ее убили он и его зависимость от таблеток.

Зато теперь мы хотя бы знаем правду. Мама убила себя из-за чувства вины за то, что спала с папиным лучшим другом. И еще она думала, что папа ей изменяет. Стив внушил ей это.

Гребаный Стив. Я надеюсь, что больше никогда его не увижу.

– Элла!

Наверное, у этого ублюдка начали гореть уши, потому что он вдруг появляется на лестнице, ведущей из здания суда.

– Вот дерьмо, – бормочет Истон.

Близнецы тоже ругаются себе под нос, только более цветисто. Я обдумываю, не перекинуть ли мне Эллу через плечо, прыгнуть в машину и умчаться прочь. Но я слишком долго сомневаюсь, потому что Стив уже идет к нам через парковку. Папа с грозным видом шагает вперед, загораживая собой Эллу.

– Тебе лучше уйти, – велит он.

– Нет. Я хочу поговорить со своей дочерью. – Стив выглядывает из-за папы и обращается к Элле: – Элла, послушай. Той ночью я был под чем-то. Наверное, Дина что-то подсыпала мне в напиток. Ты же знаешь, я никогда бы и пальцем тебя не тронул. И Брук я тоже не трогал. Ты неправильно истолковала все, что я тогда говорил.

В глазах Эллы мелькает боль.

– Правда? Значит, теперь ты будешь рассказывать нам эту сказку?

– Ты должна поверить мне.

– Поверить тебе? Ты издеваешься? Ты убил Брук и пытался подставить Рида! Я не знаю, кто ты, и не хочу тебя знать.

Она рывком открывает дверь машины и залезает внутрь. Хлопок двери заставляет нас двигаться. Близнецы и Истон забираются в «ровер» Сойера, а я сажусь с Эллой в папину машину.

Папа остается со Стивом, но за закрытыми окнами «мерседеса» нам почти не слышно, о чем они спорят. Да мне и плевать, если честно. Я уверен, что папа пошлет Стива в ад, где он совершенно заслуженно будет гореть до скончания времен.

Я обнимаю Эллу за плечи, и она поднимает на меня свои грустные глаза.

– Когда я только приехала, вы вели себя со мной очень грубо, – начинает она.

Я морщусь.

– Знаю.

– Но потом все изменилось, и я… у меня впервые появилась семья.

Элла плачет и так сильно сжимает свои руки, что костяшки побелели.

Я накрываю их своей ладонью и чувствую, как на нее падают горячие слезы.

– Когда появился Стив, нам было сложно, особенно ему со мной, но в глубине души я даже радовалась, что он так хочет стать мне настоящим отцом. Его правила были совершенно дурацкими, но девчонки в школе сказали, что это нормально, и порой благодаря им я чувствовала, что он действительно заботится обо мне.

Я проглатываю ком в горле. В ее словах так много боли, но я не знаю, как ей помочь.

– Я думала, – хватая ртом воздух, продолжает Элла, – иногда я думала, что мама была неправа, таская меня по всей стране и убегая от одних неудачных отношений к другим. Я думала, что будет даже лучше, если я вырасту со Стивом. Буду О’Халлоран, а не Харпер.

О черт. Я притягиваю ее к себе на колени и прижимаю ее мокрое лицо к своей шее.

– Знаю, детка. Я люблю свою маму, но иногда тоже думаю о ней плохо. Я понимаю, она не могла жить в разладе с собой, но почему не захотела хотя бы постараться? Ведь она была нужна нам. – Я глажу Эллу по волосам и прижимаюсь губами к ее виску. – По-моему, даже если мы злимся и обижены, что наши мамы подвели нас, это не делает нас предателями.

Она тяжело вздыхает.

– Я хотела, чтобы он любил меня.

– Ой, детка, это со Стивом что-то не так. Он не в состоянии любить кого-то кроме себя. И это его проблемы, не твои.

– Я знаю, но мне все равно больно.

Дверь со стороны водителя открывается, и в машину садится папа.

– Как вы там? Все в порядке? – тихо спрашивает он.

Мы встречаемся взглядами в зеркале заднего вида. Но я молчу: его вопрос был адресован Элле.

Судорожно вздохнув, она поднимает голову.

– Да, сейчас я порядком расстроена, но скоро буду в норме.

Элла слезает с моих колен, но ее голова остается у меня на плече. Папа выезжает задним ходом с парковки и везет нас домой.

– Как-то раз я сказала Вэл, что мы как зеркала, – шепчет мне Элла, – что каким-то странным образом подходим друг другу.

И я понимаю, о чем она говорит. Те сложные чувства, которые мы испытываем к своим матерям, их слабости и хрупкости, внутренней силе и любви, что они дарили, к их эгоизму, который повлиял на нас, – все это запутало, сломало нас изнутри, но случилось так, что узелки распутались, и мы снова стали целым.

Элла помогает не сломаться мне. А я помогаю не сломаться ей.

Раньше я боялся будущего. Не знал, найду ли я себя, уйдут ли из меня навсегда злость и горечь, смогу ли когда-нибудь ощутить себя достойным и найду ли ту, которая сможет увидеть меня настоящего, а не подонка, которым меня считает весь остальной мир.

Но теперь я больше не боюсь: я нашел ту, которая видит меня, истинного. И я тоже вижу ее. И больше не хочу знать никого, кроме Эллы Харпер, потому что она и есть мое будущее. Она – мой стержень, огонь во мне, мое спасение.

Она – это все.

Глава 37

Элла

Неделю спустя

– Что это? – спрашиваю я, когда выхожу из ванной, одетая в свои любимые домашние вещи: футболку Рида и шорты.

Сегодня тренировка группы поддержки затянулась, и я сказала Риду ехать домой без меня. А когда вернулась, то заставила его ждать, пока приму душ, хотя он заявил, что ему все равно, потная я или нет.

И вот я выхожу из ванной и вижу на своей кровати россыпь красочных буклетов. На многих из них изображены молодые люди, прижимающие к груди учебники.

– Выбирай, – говорит Рид, не отводя взгляда от телевизора. Я подхожу ближе. Это рекламные проспекты колледжей, около десяти штук.

– Что выбирать?

– Выбирай колледж, где мы будем учиться.

– Мы?

Из любопытства я открываю одну брошюру. Она гласит: «Университет Северной Каролины был основан в восемнадцатом веке».

– Ага.

Рид переворачивается, подминая под себя половину блестящих проспектов.

– Мы выбираем вместе? – удивленно спрашиваю я.

– Да. Ты говорила, что хочешь танцевать, так что там есть парочка колледжей, где можно получить степень магистра искусств. – Порывшись в куче, он достает красно-белую брошюру. – Так, значит, ты можешь получить диплом по танцам в Университете Северной Каролины в Гринсборо и в Университете Северной Каролины в Шарлотте. Оба имеют аккредитацию Национальной ассоциации танцевальных школ.

По телу разливается знакомое тепло.

– Ты сам все это узнал?

– Еще бы!

Я прикусываю нижнюю губу, чтобы не расплакаться. Он такой милый и рассудительный! Никто и никогда не делал для меня ничего подобного. Но, видимо, мне плохо удается совладать со своими эмоциями, потому что Рид встает с кровати и притягивает меня к себе.

Он пристально смотрит мне в глаза.

– Ты расстроилась?

– Нет, просто это так мило, – всхлипываю я.

Улыбаясь, Рид садится на кровать и ставит меня между ног. Он выглядит одновременно смущенным и гордым собой.

– По-моему, это самое меньшее, что я могу для тебя сделать. Чем ты хотела заниматься до того, как папа похитил тебя?

– Ага, значит, ты все-таки признаешь, что он меня похитил?

Рид широко улыбается.

– Я только что так и сказал.

– Ладно. Я собиралась поступить в муниципальный колледж и получить бизнес-образование, потом два года учиться на курсах по бухгалтерскому учету, затем найти стабильную работу и целыми днями считать цифры. Я планировала носить много одежды цвета хаки, питаться в столовой и, возможно, завести собаку, чтобы было к кому возвращаться домой.

Его улыбка становится еще шире.

– Ну что ж, а теперь ты можешь получить диплом искусств и жить на свой трастовый фонд.

– Но ты же хотел получить бизнес-специальность?

Он пожимает плечами.

– Я могу получить эту степень где угодно. И вряд ли отец не примет меня на работу. Он ждет не дождется, когда мы войдем в семейный бизнес. Но Гидеону это не по душе. Ист любит быстрые тачки. Близнецы больше похожи на… – Он внезапно обрывает фразу, едва не сказав имя Стива. – Близнецы любят самолеты, но коммерческая сторона им неинтересна.

Я высвобождаюсь из его объятий и подхожу к комоду, откуда достаю флаер, который нашла вчера на доске объявлений в Астор-Парке, – вернее, на него мне указала Хейли. Повернувшись к Риду, я меняю брошюру университета на флаер.

– Что это? – Он переворачивает его.

– Сеть клубов любительского бокса. Тебе же нравится все бить, а так больше не нужно будет ездить в доки. Можешь драться здесь сколько хочешь, и это совершенно законно. Тебе необязательно заниматься этим до конца жизни, но…

– Мне нравится, – объявляет Рид.

– Правда?

– Я могу заниматься боксом, ходить на занятия и приходить домой к тебе, правильно?

Я прижимаюсь к нему.

– Правильно. – Мои губы растягиваются в улыбке. – О, и Вэл просила передать тебе, чтобы ты захватил с собой Уэйда. Она считает, что ему не помешает чаще получать по его красивому личику.

Рид усмехается.

– Я думал, что они все-таки вместе!

– Они вместе. – Подумав о своих лучших друзьях, я начинаю смеяться. Они официально стали парой неделю назад, а Вэл уже устанавливает свои порядки. – Просто она еще мстит ему за ту интрижку.

Рид закатывает глаза.

– Вы, девчонки, сумасшедшие!

– Неправда! – Я щипаю его за бок на будущее. – О, и, кстати, я решила, что буду ходить на занятия балетом. Это единственное, в чем я завидую Джордан. Конечно, за год занятий я не смогу научиться танцевать так же круто, как она, но все равно это не помешает.

– Папа оценит.

Рид притягивает меня к себе, и я трусь о его восхитительно мускулистое тело. Наши губы встречаются в нежном и сладком поцелуе. Он проскальзывает руками под ткань моих шортов и прижимает к себе еще крепче. Мы целуемся до тех пор, пока не начинаем задыхаться, и тогда я отстраняюсь от него. Если мы будем продолжать в том же духе, то через считаные секунды останемся без одежды. Но скоро ужин, а мы изо всех сил стараемся начать ужинать все вместе, как настоящая семья.

К тому же сегодня приезжает Гидеон, и у меня есть для него подарок.

– Как ты переживаешь все это?.. – Рид снова умолкает посреди фразы. Как обычно, он предпочитает не называть имя Стива, а оставить лишь намек на него.

– Со мной все в порядке, – заверяю я его. – И не надо бояться произносить при мне имя Стива. Просто не называй его моим отцом, потому что он мне не отец и никогда им не был. – Да, – соглашается Рид. – Он тебе не отец. И в тебе почти нет ничего от него.

– Надеюсь.

Но вот только, сколько бы я ни отрицала этого, Стив – мой отец, и тот трастовый фонд, о котором говорил Рид, – это все деньги Стива, которые он отписал на мое имя, а попечителем сделал Каллума. Правда, я уже сократила этот фонд где-то наполовину, но все ради благих целей.

По-моему, Гидеон сегодня будет невероятно счастлив узнать о сделке, которую я заключила с Диной. В обмен на половину денег Стива она сожгла все, что было у нее на Гида и Саванну. И я знаю, что все закончилось раз и навсегда, потому что лично стояла рядом с камином, когда Дина чиркнула спичкой и сожгла флешку, распечатанные фотографии и юридические документы, которые, как надменно сообщила мне она, не были на самом деле заполнены.

Это был тот же самый камин, рядом с которым погибли Брук и ее дитя, но я стараюсь особо не думать об этом. Брук умерла. И нерожденный ребенок Каллума – тоже. Их уже не вернуть, и поэтому нам лучше будет оставить это трагическое и тяжелое для всех событие в прошлом.

Я беру Рида за руку.

– А ты сам как? Легче воспринимаешь то, что произошло?

– Да, – признается он. – Конечно, я рад, что меня не посадят, но все еще злюсь на твоего… на Стива. И на маму – тоже. Но я пытаюсь отпустить это.

Я полностью его понимаю.

– А Истон? Тебе не кажется, что в последнее время он ведет себя как-то странно?

На протяжении всей этой недели Ист ходил необычно подавленным.

– Не знаю. Но, по-моему, он переживает из-за девушки.

Я валюсь на бок.

– Шутишь?

Рид криво усмехается.

– Я серьезно.

– Вот это да! – Я изумленно качаю головой. – Наверное, ад замерз.

– Угу.

Но я не успеваю вытащить из него все детали, потому что из холла раздается голос Каллума:

– Ужин готов!

Рид поднимает меня с кровати и ставит на ноги.

– Давай пойдем вниз. Семья уже ждет.

Я обожаю это слово и этого мальчишку, который берет меня за руку и ведет к нашей семье.

Моей семье.

КОНЕЦ!