Запад есть Запад, Восток есть Восток – им не сойтись никогда
До самых последних дней Земли, до Страшного Суда!
Когда Редьярд Киплинг писал эти строки, он, очевидно, забыл о долгой истории Венецианской республики. Дитя Византии, Венеция пользовалась своими древними связями с этим перекрестком Европы и Азии, чтобы построить собственную процветающую торговую империю, а византийские идеи, как никакие другие, влияли на искусство и архитектуру Венеции.
Когда Византийская империя окончательно пала под натиском турок-османов в 1453 году, Венеция оказалась в сложном положении: она в значительной была отрезана от источника своего первоначального процветания. Последовали десятилетия войны, в которой Венеция оказалась на передовой столкновения между Исламским Миром и Христианской Европой - не самое удобное положение для нации, которая предпочитала торговлю конфликтам и гордилась своим космополитическим взглядом на мир.
Это было неравное состязание между растущей сверхдержавой и меркантильной республикой, чьи славные дни остались в прошлом. Поэтому, когда османский султан Мехмед II предложил Венеции мир, та с радостью его приняла.
В августе 1479 года османский посланник был принят в венецианском Дворце Дожей. Посланника звали Симон, и он любезно пригласил дожа в Константинополь на праздник обрезания внуков Султана Мехмеда. Дож от приглашения вежливо отклонился (на праздник отправился только что избранный байло - венецианский наместник), но помог Симону выполнить другое султанское поручение - найти в Европе талантливого художника. Выбор пал на Джентиле Беллини, которого буквально выдернули с работы по росписи того самого Дворца Дожей.
Впрочем, он не был единственным: при османском дворе в то же самое время работали художник Констанцо из Феррары, а также грек Мастер Синан (Наккаш Синан).
Праздник обрезания принцев-шехзаде был очень важен для османов: с его помощью народу демонстрировалось, что династия продолжается, и у неё большое будущее. Присутствие европейского художника могло означать, что Мехмед видел себя правителем не только Востока, но и Запада. Праздник состоялся в 1480-м году и длился целых два месяца, «участвовали» шехзаде Ахмед (родился в 1465), Махмуд (1465?), Селим (1470, будущий грозный султан), Шехиншах (1471) и, возможно, Огуз Хан и Алем. По легенде, именно на празднике Беллини и нарисовал портрет Султана Мехмеда с юношей.
На обороте портрета есть более поздняя надпись «Портрет Мехмеда II и его сына кисти Джентиле Беллини», но в 1480 году сыновья Мехмеда были старше юноши, изображенного на портрете. Впрочем, некоторые всё равно видят в нём шехзаде Джема, которому было около двадцати. Но более вероятно, что на портрете с Мехмедом один из его внуков: Ахмед (15 лет), Махмуд (около 15) или Коркуд (13). Очевидно, что это не десятилетний Селим и не девятилетний Шехиншах.
Интересная деталь: у шехзаде на тюрбане есть перо. Когда-то это был символ династии чингизидов, а первым османским султаном, использовавшим этот символ был Селим Явуз (1512-1520), но почему он стал так делать, мы не знаем.
Это не единственный портрет Мехмеда, который написал Беллини во время своего двухгодичного пребывания в Стамбуле.
Одиночный портрет Султан Мехмет II (1480 г.), который сейчас находится в лондонской Национальной галерее, был сильно переписан в 19-м веке, и поэтому здесь нельзя полностью подтвердить авторство мастера. Тем не менее, в портрете умело сочетаются элементы европейской и исламской культур и раскрываются навыки, которые так очаровали его покровителя.
В соответствии с тенденциями европейской портретной живописи того времени, Беллини изобразил султана в великолепных деталях: его поза ¾, обрамленная прекрасной аркой. Тем не менее, на портрете есть и атрибуты исламской власти:
- его красный кафтан, роскошная меховая накидка и головной убор (тюрбан, обернутый поверх красного таджа), который указывает на его ранг и религиозную принадлежность;
- полотно с османской вышивкой, украшенной драгоценными камнями;
- три короны, символизирующие: Константинополь, Иконий и Трапезунд (Стамбул, Конью и Трабзон соответственно).
Острый крючковатый нос и опущенный подбородок Мехмеда демонстрируют, что султан ценил новые веяния в европейской живописи: предпочтение реализму и отражение индивидуальности, а не идеализация. Но в этой работе нет и ничего скромного: надпись в левом нижнем углу обозначила героя портрета как «Виктор Орбис» или «Покоритель мира».
Современник отметили, что, когда султан заметил удивительное сходство с портретом, он назвал Беллини величайшим художником из когда-либо живших. Мехмед оказался невероятно прогрессивным правителем, предоставляя своим подданным значительную степень религиозной свободы при условии, что те подчинялись его власти. Также он поощрял открытость для новых идей и культурного обмена, приглашая европейских и мусульманских художников и ученых к своему двору.
Другими словами, Беллини оказался в эпицентре нового Возрождения. Он внимательно изучал свое новое окружение, и создал множество рисунков местных мужчин и женщин из разных социальных групп, обращая особое внимание на их костюмы.
После своего возвращения в Италию в 1481 году Беллини нашел работу у герцога Мантуи. Однако то, что он пережил в Стамбуле, не оставляло его. Его портрет султана широко копировался на картинах и гравюрах и стал известен по всей Европе. Беллини и его ученики использовали наброски из его поездки на своих картинах, на которых были поразительно точные детали турецкой одежды. Для художников венецианского Возрождения рисунки мусульманских фигур стали ценным достоянием, передавались из поколения в поколение и распространялись в мастерских для копирования и вдохновения.
Мехмед умер всего через несколько месяцев после отъезда Беллини. Европа радовалась: звонили в церковные колокола и устраивали торжества. В Венеции говорили: «La Grande Aquila è morta!» («Великий орел мертв!»).
К концу правления амбициозная программа Мехмеда превратила Стамбул в процветающую столицу. Однако его преемником стал Баязид II, религиозный пуританин, который не одобрял прогрессивные вкусы своего отца. Баязид выбросил картины и рисунки Беллини на базар, где венецианские купцы забирали их за бесценок.
Летом 2020 года одна из этих картин вернулась домой: оппозиционный мэр Стамбула Экрем Имамоглу с гордостью сообщил, что муниципалитет приобрел портрет Мехмеда Завоевателя, написанный Джентиле Беллини, на аукционе Christie's в Лондоне за $955,000. Впрочем сам аукционный дом со 100% уверенностью то, что эта работа принадлежит самому Беллини, не подтвердил, осторожно приписав авторство мастерской художника. Точно так же не подтверждено и родство юноши и Мехмеда: в названии картины он именуется "сановником".
В конце августа картина наконец-то добралась до Турции (или, если верить красивой версии, до того места, где она и родилась)
Деталь, в которую трудно поверить: это первый прижизненный портрет Султана Мехмеда, в турецких собраниях. Есть, конечно, более поздние работы, они основаны на трех портретах Беллини или же совсем фантазийные, примеры выше в галерее.
