После известия об отравлении Хюррем в покоях повелителя Валиде должна была либо кувыркнуться в любимый обморок, либо бежать к Махидевран, роняя лабутены. Как-то уже виделся перелет Махидевран через гарем от пощечины и снятие с нее мерок для плавательного мешка. И даже в образе русалки султанша уже почти материализовалась.
Но ничего подобного не произошло. Валиде и бровью не повела из-за того, что на стол ее любимого сына плеснули ядом. Напротив, она убеждает Сулеймана в том, что сливки были несвежими. Повелитель пытается открыть глаза мамке на то, что покушались и на него и на его еще не рожденного ребенка.
Однако все внимание Валиде обращено на то, что Сулейман говорит Хюррем о своей любви. Тетенька либо еще не въехала в ситуацию, либо мозг отказывался верить в то, что сына-повелителя могло тут уже и не стоять. Могли и ему уже мерки снимать.
Кто вышивает Сулейману рубашки-талисманы, зачем это делается, если он не так уж важен для мамы? Неужели Валиде не любила сына? Реакция любой матери направлена, прежде всего, на жизнь ребенка, а не на то, что он своей наложнице вякает. Лишь жив был.
К утру выясняется, что Махидевран покушалась на жизнь повелителя. Сулейман сам приходит к Валиде с просьбой усмирить невестку. Казалось бы, время для пребывания в состоянии шока прошло.
Но Валиде продолжает смотреть на сына круглыми глазами, она даже возмущена тем, что он посмел чего-то требовать. Как всегда в подобных случаях у султанши непонимающий вид: «Объясни, чего ты хочешь».
Да что тут можно хотеть человеку, который чудом жив остался. Махидевран веселится в ожидании смерти соперницы. Ее не только не казнят, у нее оба глаза целы, и следов ногтей свекрови на фасаде нет.
Почему Валиде Султан так странно себя вела? Утром ее тоже не шарахнуло от мысли, что могла потерять сына.
Валиде жалуется Дайе-хатун на то, что очень устала от всего происходящего, что Сулейман грубо с ней разговаривал. Оказывается руководитель гарема хочет того покоя, который был в старом дворце.
Женщина переутомилась, а нахальный сын-султан приходит и грубит ей. Вот, что огорчило Валиде. Повелитель должен был сказать: «Мама, это фигня, что меня и твоего будущего внука чуть не убили. Как тебе идет это колье!»
Похоже, что султанская муттер очень устала за время путешествия Сулеймана к трону. Но от чего там было уставать? Соперников у него не было, Валиде всего-то разок проявила смекалку с кафтаном, присланным заботливым папой. Больше на тему защиты сына воспоминаний нет.
Валиде устала от состояния ожидания управления гаремом. Этот процесс у султанши ассоциировался с тихой жизнью возле весеннего кустика Сулеймана. Поэтому и Махидевран не была наказана – она была атрибутом счастья Валиде.
В старом дворце бойких наложниц не наблюдалось, иначе нестабильный кустик давно уже зачах бы. Планировалась раздача счастья в виде хальветов с покорными овечками.
Эту идиллическую картину Валиде Султан и перетащила в своем воображении в Топ Капы. Устроенный ею праздник с плясками для Сулеймана, удачно вписывался в полотно, если бы не Хюррем.
Отсюда и ненависть ко всему, мешающему нарисованной воображением пасторали. Осознание того, что ее покой зависит от жизни сына, еще долго не посетит полушария Валиде Султан. Она будет биться именно за свою спокойную жизнь со всем, что по ее мнению представляет угрозу покою.
Основным врагом останется Хюррем. По словам Махидевран, она собирается выгнать Валиде из дворца. Это очень опасно для хозяйки гарема. Но Хюррем пока еще ничего подобного не говорила. Испуганная невестка случайно озвучила свои мечты от имени русской рабыни.
Только после того, как образ блаженной Махидевран разобьется, Валиде начнет смотреть по сторонам. Постепенно она привыкнет к тому, что спокойная жизнь в гареме бывает крайне редко.
