Люди, которые хотя бы немного знают биографию Владимира Маяковского сразу могут понять - речь пойдет о Лиле Юрьевне Брик.
Современники писали об этой женщине многое. Особенно повторяются слова о том, что она был некрасиво девушкой, но до безумия обаятельной. По меркам сегодняшней женской красоты Лиля брик, так же, считается некрасивой.
Но , в таком случае, в голове каждого читателя может появится вопрос: "Почему же она захватила захватила сердце великого поэта?"
Ответ на этот вопрос у каждого разный, для меня он таков: Маяковский обладал прекраснейшей великой силой любви.
Свою любовь Маяковский выражал разными способами, одни из этих способов - письма и стихотворения, подарили русской литературе прекрасные произведения о любви.
Из письма Маяковского к Лиле:
"Люблю ли я тебя? Я люблю, люблю, несмотря ни на что и благодаря всему, любил, люблю и буду любить, будешь ли ты груба со мной или ласкова, моя или чужая. Все равно люблю».
Даже если не брать во внимания другие его любовные посвящений этой даме, становится ясно - мужчина по уши влюблен.Если взять другие произведения, понятно - мужчиной крутят и вертят.
Из воспоминаний Андрея Андреевича Вознесенского:
Уже в старости Лиля Брик потрясла меня таким признанием: «Я любила заниматься любовью с Осей. Мы тогда запирали Володю на кухне. Он рвался, хотел к нам, царапался в дверь и плакал» … «Она казалась мне монстром, — признавался Вознесенский. — Но Маяковский любил такую. С хлыстом…»
Лиса Лиля Брик говорила даже такие вещи:
«Вы себе представляете, Володя такой скучный, он даже устраивает сцены ревности»; «Какая разница между Володей и извозчиком? Один управляет лошадью, другой — рифмой». Что касается его переживаний, то они, видимо, мало трогали Лилю Юрьевну, наоборот — она видела в них своеобразную «пользу»: «Страдать Володе полезно, он помучается и напишет хорошие стихи».
Но, несмотря на любые её слова и действия, Маяковский был безумно влюблен.
Всеми известное произведение Владимира Маяковского "Лиличка" было написано вместо письма.
Дым табачный воздух выел.
Комната —
глава в крученыховском аде.
Вспомни —
за этим окном
впервые
руки твои, исступленный, гладил.
Сегодня сидишь вот,
сердце в железе.
День еще —
выгонишь,
можешь быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссечась.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Все равно
любовь моя —
тяжкая гиря ведь —
висит на тебе,
куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят —
он уйдет,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон —
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял,
а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь,
что тебя короновал,
что душу цветущую любовью выжег,
и суетных дней взметенный карнавал
растреплет страницы моих книжек…
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?
Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.