Приходит как-то к режиссеру Спилбергу композитор Джон Уильямс. Садится за рояль и начинает играть незатейливую последовательности из двух звуков, где-то в левой стороне клавиатуры. И ладно бы он выбрал такие звуки, что находятся на большом расстоянии друг от друга. Но Уильямс выбрал две клавиши максимально близкорасположенные и только изредка сдабривал это хулиганство какой-то случайной кляксой, сыгранной локтем. Выдержав две минуты наплыва творческого порыва своего личного музыкального раба Спилберг присовокупил в качестве реакции хмурый взгляд и наконец спросил композитора, на чистом английском языке:
"what the fucking shit, Джонни?"
Но композитор на удивление даже бровью не повел. Со слащавой улыбочкой он пропел что-то типа: "В оркестровке всё это будет совсем по-другому. К тому же я ещё в самом начале такую паузу огромную зафигачу, что будет ощущение, что вообще никакой музыки нет..." и сам растворился в порции сигарного дыма выскользнувшего из ротовой полости Спилберга.
Нужно отдать должное Вильямсу, он не стал рисковать на голом месте, всё таки за его фантастической наглостью стояла какая-никая история. Далеко не самые последние люди в музыкальном мире уже за долго до него успели пройти путем наименьшей энергозатраты. Единственное, что стоит отметить - этот путь не подразумевает лени. Нельзя просто что-нибудь взять и насочинять. Чтобы сказать мало и по делу - нужно очень много всего знать!
Фильм "челюсти" обещал быть полнейшим говном - в последний день съемок Стивена чуть не пустила на корм рыбам собственная съемочная группа . А тут еще этот Уильямс написал такую невообразимую хрень, что кажется придется продавать почку, чтобы отбиться от кредиторов. Спилберг был в отчаянье. Он ещё не знал, что пресловутая оркестровка уже расползается по нотной простыне под руками сотен, хоть и талантливых, но все же бесправных, музыкальных негров. А маленькие американские фиксики уже расположились в ножницах монтажера и к летнему утру 1975 года в кинотеатры таки попадет пресловутый мега ужастик, который перевернет жизнь режиссера.
"Челюсти" впились в сознание зрителя непоколебимой уверенностью , что этому фильму еще нужна парочка продолжений. Уже за первые пару кадров хотелось заплатить режиссеру дважды, а композитора целовать в десны. Оркестровка превращала два унылых фортепианных звука в огромный черный плавник и три ряда острейших зубов. Любой кто смотрел фильм Спилберга отныне и вовеки веков будет воспринимать акул исключительно в контексте музыки Джона Уильямса. А где-то в зале, на последнем ряду сидел Ханс Циммер и на уме у него было только: "Всего две ноты, всего лишь две ноты"
"...это же гениально"- произнесла некая картавая сущность внутри будущего композитора, который тоже решит обойтись всего парой звуков для написания своего шедевра.