Интересно, получится написать об этом без слёз? Если да, значит эту боль я отпустила и свободна от неё полностью. Когда отпустил старое, всегда приходит что-то новое и хорошее.
Залетела я не случайно. Потому что Жизнь меня уже предупреждала, а я не поняла.
Предостережение случилось в мой самый первый сексуальный раз. Когда близость могла бы быть романтичной и красивой, как мечталось, а случилась по-другому. Тогда никто не подумал о предохранении, и упс… месячные не пришли.
Неделю пребывала в тупом трансе. Я только что окончила институт и жила на шее строгих родителей с их пуританским воспитанием. Что будет, что будет?!
Пронесло. И мне бы усвоить урок. Фиг.
Во второй раз было более романтично, но опять никто не думал о последствиях. Я вроде рыпнулась на эту тему, но густой бас с придыханием прошептал мне на ушко: «Кто не рискует, тот не пьет шампанское». И я, дурочка, сдалась.
Когда потом, на встрече у психолога я обвиняла мужчину в том, что он меня использовал, услышала болючую истину: «Не он тебя использовал, а ты дала себя использовать».
Как же больно такое услышать, но это ПРАВДА. Моя жизнь – моя ответственность. Я же могла встать и уйти, или настоять на мерах предосторожности, но не сделала этого. Кого тут винить?
Когда стало понятно, что месячных нет и не будет, до меня дошло - шутки кончились. Но надежда оставалась. А вдруг пронесёт? Не пронесло. И умение всё-таки взять ответственность на себя тоже не случилось.
Замуж я не хотела, потому что не любила своего парня, но мама настаивала, чтобы всё случилось, как у приличных людей. И парень оказался не против, говорил, что любит, что всё у нас будет хорошо. А потом…
Потом его как подменили. Он наотрез отказался от любви, свадьбы и ребенка. За месяц до этой самой свадьбы.
Дальше был ад. Я пребывала в полуобморочном состоянии от предательства и непонимания, что делать. Мама идею сохранить жизнь ребенку не поддерживала. У меня и не было никаких идей, просто шок.
Папа. Он самоустранился, потому что в мире нашей семьи управляла всем мама. Она несла всю ответственность за семью во всех её сферах и знала, что, кому и как надо делать. С папой почему-то ей не удалось эту ответственность разделить.
Я осталась одна и «с ножом в спине». Я не любила мужчину, но своим согласием создать семью, он защищал меня от многих неприятностей. Он обещал и предал. Папа просто отвернулся. Много позже я разгребу в завалах своей души, что расценила его поступок тоже, как предательство. А мама стала «петь песни» про несчастную жизнь будущего ребенка.
– Как же он будет жить-то? Отца нет. Да как же мы его вырастим, сами еле выбираемся?
Выбирались мы на самом деле трудно. Послеперестроечные времена. Я который месяц сидела в отпуске без содержания, на нашем заводе не было заказов и работы, родители выкручивались, как могли, по-своему.
У мамы хватило жалости, чтобы не утащить меня на аборт за шкирку и со скандалом. Но я знала её характер. Строгая и требовательная, она каждый день была чем-то недовольна. Мной, отцом, нашими действиями или бездействиями. Грызла по поводу и без повода.
Я понимала, что оставь я ребенка, она нас двоих загрызёт и не поперхнется. За то, что опозорили, за то, что сидим на её шее, и за кучу других поводов. И в истории с абортом она ещё покажет свой характер.
Подруги тоже не поддерживали, говорили: «Ну зачем тебе сейчас ребенок? Молодая ещё». И я сдалась. Подошла к маме и сказала:
– Где там твои знакомые врачи? Договаривайся, пойду на аборт.
Договоренности были улажены быстро, да и медлить не стоило, во мне уже жил 3-хмесячный малыш. Но в тот момент я понимала только одно – мне будут делать операцию. Я до обморока боялась аборта. Мне туда залезут хирургическими инструментами? И в этом месте можно было падать в обморок.
В назначенный день мама привезла меня в роддом, где договорилась о процедуре, завела с какого-то левого входа в кабинет, молча развернулась и ушла.
Я стояла перед двумя молодыми медсестрами, которые смотрели на меня, как на последнюю дрянь.
– Перчатки и вату принесли?
– ?
– Мы на операцию принимаем только на таких условиях. Идите в аптеку, купите, тогда приходите.
В те голодные времена такое вполне могло быть. Сейчас думаю, может они так хотели меня привести в чувство? Чтобы пока ходила по аптекам, осознала и отказалась от аборта?
Но я же отличница! Я же дочь своей властной мамы! Сказали на аборт, значит на аборт!
И я бегом до ближайшей аптеки. Перчатки мне продали, а ваты, сказали, нет. Следующая аптека примерно через остановку. Трамваев на горизонте не видно, и я побежала ногами. Прибегаю запыхавшись в аптеку, там тоже нет ваты. А меня уже колотит. От страха перед операцией и тут же от страха, что не смогу купить то, что надо, буду выглядеть вообще полным ничтожеством, и мне откажут в операции.
Всё смешалось в моей душе.
Я добежала ещё пол-остановки до третьей аптеки, где купила не вату, а какие-то шарики из искусственного заменителя ваты. Назад, дистанцию уже в полторы остановки я опять бежала.
Вернувшись в роддом и со стыдом показав всё, что удалось купить, была отправлена в палату. А минут через 30-40 на операционный стол.
Из наркоза возвращалась тяжело. Когда очухалась, мне принесли записку от мамы.
«Доченька, как ты?»
Что-то любящее всё же было в моей маме. Она любила, как умела. И сейчас я её понимаю и принимаю такой, какая она есть.
К вечеру страшного дня меня хватил другой удар. Я лежала в роддоме, и окна палаты выходили на ту сторону, где собирались счастливые папы и новоиспеченные дедушки и бабушки. И я невольно слышала их умилительные и счастливые разговоры. И тут до меня дошло, что произошло на самом деле.
Я потеряла ребенка! Я уничтожила маленькую родную жизнь. Это меня добило. Из больницы вместо меня выходил робот. Боль в душе от всех событий разом так придавила, что мне совсем и ничего не хотелось.
Я поселилась в своей комнате. Сидела, поджав ноги, в углу на кровати, иногда плакала, изредка выходила поесть и в туалет. Всё. Я умерла.
Папа не понимал моего поведения и периодически бурчал, что надо не сидеть, а идти искать новую работу, зарабатывать на жизнь. Мама, видать, что-то чувствовала, но виду не подавала. А через несколько дней после аборта у меня открылось кровотечение.
Это вывело из небытия мой мозг, поселило новый ужас в сердце и отправило за помощью к маме.
– Мама, у меня кровь идёт.
– Чтооо? – Мама нахмурилась и взорвалась гневом. – Иди и сама решай свою проблему, мне это всё уже надоело.
Кое-как я дождалась утра и поехала в роддом. Уговорила вызвать ко мне врача, с которым изначально договаривалась мама. Меня сразу положили на кресло и сказали: «Полип. Завтра с постельным приезжай на операцию. Будем удалять».
Опять туда?!
Я пережила и это. А потом замкнулась в себе совсем. Где-то через месяц мама нервно сунула мне в руку какую-то бумажку и недовольно произнесла:
– На. Это адрес психолога. Может ОН тебя в чувство приведет. А то сидишь, как упырь, ничего не делаешь.
Психолог помог. Групповая терапия, и я очнулась. Захотела жить и что-то наконец-то менять в своей жизни. Нашла работу, уволилась со старой, начала зарабатывать и строить свою будущую успешную карьеру. И ещё продолжать спотыкаться в каждых следующих отношениях с мужчинами.
Когда я прощалась с психологом, она мне так и сказала: «Ты, конечно, ещё накуролесишь в своей жизни». Я запомнила слова, хоть и не стала на них тогда зацикливаться.
Да, я накуролесила. Потому что за месяц психотерапии не исправишь большой багаж нелюбви, страхов и ложных убеждений, с которыми на тот момент я существовала. Лет через 15, наверное, нагородив кучу жизненных ошибок, я двинулась в сторону психологов, кинезиологов, универсологов, всевозможных коучей и эзотериков.
По чуть-чуть, мелкими шагами я стала скидывать ненужный балласт прошлого. Кто-то делает это быстро, кто-то медленнее. А я очень медленно. Потому что я какая-то такая.
И я счастлива, что избавилась от многого. Мне легче, мне счастливее, мне улыбчивее. Красивый воздушный шар моей жизни поднимается всё выше и выше. Я это чувствую сердцем. Всё остальное и внешнее подтянется.
P.S. Написано без слёз и переживаний. Отпустило и, похоже, давно. Жизнь продолжается.
Ваш лайк меня поддержит, как блогера и писателя. Ваш комментарий даст возможность высказаться всем.