В лесу они встречали староверов и понимали, что шишек в кедровике хватит всем и еще птицам и белкам останется на зиму. Никто не враждовал осенью, все были заняты запасами на зиму. Там был лес и его охраняла медведица Ая. Шаман ее медвежонком подобрал в лесу умирающей, лежащей возле истекающей кровью медведицы. Кто – то подстрелил ее мать, и не добил раненного зверя, так как побоялся преследования. Шаман забрал медвежонка и отнес к себе в чум. Выходил, отпоил молоком, за которым ходили его соплеменники за десять километров к староверам. А потом, старовер подарил шаману козу, ее доили и относили молоко шаману, а он поил медвежонка. Выходил, вырастил медвежонка и тот превратился в большую медведицу. Стало опасно ее держать рядом с играющими детьми соплеменников, и шаман ее отвел в кедровый лес.
- Ая, ты теперь хозяйка этого леса, живи здесь.
Но, на следующий день Ая, утром прорывалась в чум к шаману. Он ее побил и снова отвел в кедровый лес. Так продолжалось несколько раз, а потом Ая перестала приходить. Шаман подходил к кедровому лесу, стучал в бубен и Ая выходила из – за дерева, терлась носом о его кожаный мешок. А когда собирали шишки кедровые, то Ая уходила из леса, изучая другие территории. Она весной приходила к нему и стояла вдалеке, пока кто – то не пришел к шаману и не предупредил о том, что Ая вернулась с приплодом. Шаман подошел и увидел небольшого медвежонка. Он захотел прикоснуться к нему, но Ая зарычала, и шаман ударил бубном в ее нос. Ая присела и уткнулась носом в его унты. Он покорил уже не ручную Аю, а покорил зверя. Шаман крикнул на Аю, прогоняя ее с медвежонком в кедровый лес. Той же весной, когда стояло солнце в зените, к чуму шамана, Ая принесла в зубах мертвого медвежонка.
- Ох, ты. Какая гадина прикончила тебя, малыш.
Он взял бубен, и забарабанил. Жители собрались вокруг мертвого медвежонка.
- Я уведу Аю, а вы спалите его и пустите по воде вместе с землей, на которой будете его сжигать.
Ая уходила за шаманом в тайгу и возвращалась. Нюхала медвежонка и снова бежала за звуками бубна. Она уже бежала впереди шамана, и он еле успевал идти за ней. Вдруг она остановилась около поваленного дерева и зарычала.
- Тут убили твоего маленького?
Ая рвала увядшие листья и траву, рычала. Это было место, где Фрося лишилась своей девственности. Они пошли дальше, возле сосны Ая остановилась. Бубен ее отрезвил, и она отошла в сторону. Задыхаясь шаман присел возле Аи. В кустах он нашел окровавленный топор. Дал понюхать Аи, та зарычала на шамана, тот поднял бубен и медведица приутихла. Они вернулись в кедровый лес и шаман для верности, что та не пойдет за ним, ударил ее бубном в нос. Он уходил, а Медведица лапой чесала свой нос. Когда он увидел Анатолия, то ему что – то подсказало, что этот черненький парень имеет отношение к убийству медвежонка. Увидев высокую девушку, он был уверен в том, что она тоже имеет отношение к убийству, и поэтому он подарил ей мешок со шкурками, желая иметь с ней невиданную связь.
Наступила зима и бригада уехала на новые места, кроме Фроси.
- Как же мы без тебя будем жить? – спросил Слава.
- Фрося ничего не говорила и не согласовала со мной об отпуске. Едешь в Минск? А как же мы? - спросил Толя.
- Не война. Я уже три года не была дома, да и бабушка Аня, папина мама, просит меня, чтобы я приехала и прописалась у нее. Боится, что умрет, и квартира перейдет нелюбимой невестке, которое имела свое жилье.
- Я буду скучать, - прошептал Толя.
- А, я – нет. Может замуж выйду в Минске и тогда не вернусь. Надоели вы мне все, - чуть не плача, сказала Фрося.
- Пошли, парни. Пусть простятся они по - хорошему.
- Толька дурак, если отпустит ее от себя, - сказал Вадим.
Фрося уехала, а Толя с бригадой уехал в тайгу. Васильевич помахал головой, сказал на прощание Кузьмичу.
- Ты поглядывай за ним, чтобы Толя не сбежал в Минск за Фросей.
- Вернется, она Тольку любит. После Нового года приедет.
Но, Фрося вернулась раньше, так как жить без Толи она уже не могла. Она объездила всю свою родню, пообещав им, что через годочек вернется домой навсегда. Фрося прописалась в квартире бабушки Ани и из Минска вылетела в Москву, потом на поезде добралась до города, а там, на попутке приехала в поселок.
- Радость ты наша. Молодец, что приехала. Скоро Новый год. Видишь, какие морозы стоят минус пятьдесят градусов, не работает никто. Пойдет дрезина крытая, чтобы забрать рабочих у кого семьи в поселке. Хочешь, на ней тебя отвезем, закутаем в кожух и перевяжем лентой, Толе подарок будет к Новому году, а то вертолета не дождешься.
- Я согласна.
- Придется два часа на морозе пыхтеть. При хорошей погоде за пол часа бы доехали. Да ты в кисах, а кожухов будет много, так как забираем ребят.
- Что с кедровым лесом? Отстоял шаман? - спросила Фрося у Васильевича.
- Смеешься, кто его слушать будет. А ты куда шкурки дела?
- Половину вам в шкаф положила, а половину девчонкам раздала, от вашего имени. Несколько шкур отвезла маме и бабушке.
- Никто не убирает, сгнили бы они в шкафу, хорошо, что сказала. Я передовикам подарю на шапки.
Они подъехали почти к вагончикам. Водитель спросил:
- Фрося, не околела?
- А ты?
- Я же местный, привыкший к морозам. Давай я тебя перевяжу бантом, Васильевич велел. О, парни выскочили уже из вагончиков. Не успел, бант сверху положу. О, Толя, а тебе подарок от Васильевича.
- Очень большой, даже угадать не могу.
- Снимай кожухи и увидишь.
- Фрося? Ребята, моя Фрося вернулась к нам.
Ребята подхватили укутанную Фросю на руки и внесли в вагончик.
- Ну, ну, ставьте меня на ноги, я вам не кукла Ларочка.
- Хорошее имя.
- Да, у меня кукла была в детстве и звали ее Ларочкой. Ребята, а я вам сала привезла и первач, хлеб белорусский, правда, он замерз, и бабушка вам передала буженину собственного приготовления.
- Здорово. Организовываем стол.
- Только на час разрешаю погулять. Нет, я пить не буду, разве губы намочу, вам на семнадцать рыл самим не хватит, - сказал водитель дрезины.
- Хватит, - сказала Фрося, вытаскивая из чемодана, трехлитровую банку. - Сейчас по чуть-чуть, а остальное на Новый год нам, кто здесь останется?
- А, кто останется? Ты, Толя, Кузьмич, Слава Вадим и Николай. Холостяки, кроме Толи.
«Как странно, все те остаются, кто убегал из леса, по ошибке Славы, когда он убил медвежонка», - подумала Фрося. Но ее уже обнял Толя, и она отогнала свои мысли от себя.
- Вот тебе крест, хотел сейчас на дрезине уезжать, а потом к тебе, в Минск, знал адрес, конверт у тебя в сумке нашел, от бабушки письмо. Могли разминуться. Весной поженимся.
- Нет, после Нового года тут вам и свадьбу сыграем, - кричали друзья. - А, то мы Фросю у тебя отберем.
- Давайте, поторапливайтесь. К вечеру еще больше холодает, - уговаривал водитель дрезины ребят, которые торопились в свои семьи на праздник. - Укутывайтесь кожухами. На все хватит...
Ребята уехали на дрезине, покрытой брезентом. А Толя повел Фросю в пустой вагончик.
- Смотри Толя, при свидетелях сказал, что женишься на мне.
- Ты мне давно жена.
Не спал шаман, его душа болела и умирала вместе с умирающим кедровым лесом. А там берлога Аи. Возможно за зиму не дойдут до нее рабочие и она находится немного в стороне, но он волновался. Он съездил к староверам, чего раньше не бывало, говорил со старейшими.
- Бесполезно, нас никто не услышит. У нас отобрали кедр, это наш хлеб и наше масло и лекарство. Весной будет уже голодно. Мы уходим вглубь леса искать кедр.
Шаман на стене начертил угольком им реку и поставил точку.
- Здесь тоже есть кедровый лес. За двенадцатым коленом реки вверх. Идите по реке, и считайте колени, иначе заблудитесь. Мои люди тоже туда придут, мы не сильно враждовали между собой и там уживемся.
Шаман разбудил своего родственника и сказал ему.
- Я ухожу в лес умирать, а ты станешь шаманом,- сказал он родственнику - Бубен мне нужен для дела. У тебя свой есть, я знаю. Созывай народ.
Люди в спешке выходили из чумов. Шаман стоял с горящим факелом в руках.
- Я ухожу в мир иной, так мне приказали нижние Боги. Он, отныне шаман у вас, слушайтесь его. Уходите к новому месту, там растет кедр. Он знает где. Староверы туда уже ушли. Не воюйте с ними за территорию, сделайте границу и роща кедровая будет у вас общей. Я все сказал.
Шаман поднес факел к своему чуму и поджег его.
Завыли родственники и соплеменники, прощаясь со спиной шамана.
Он пришел в Кедровый лес и легко нашел место, где спала медведица Ая. Шаман присел на сваленное дерево и закурил трубку. Он несколько раз приходил сюда и наблюдал за рабочими. Шаман узнал чернявого парня, которого видел с Васильевичем, когда - то, совсем недавно. И когда на следующий день он увидел на поляне высокую девушку, приехавшею на дрезине, а она имела прямое отношение к событию, то тогда он дал понюхать Аи ее рукавичку, та пришла в ярость, чуть не накинулась на своего хозяина. Шаман понял, что это есть шанс отомстить белым людям за потерянную рощу и бездомную Аю, так как она не уйдет со своей территории, насмерть будет стоять за свое логово. Шаман застучал в бубен, стучал и грелся возобновляя свои силы, звуками гоняя кровь по жилам.
Фрося подняла голову.
- Как зловеще звенит бубен.
- Показалось, - ответил Толя.
- Пошли в вагончик к ребятам, кормить их надо.
Они вышли из пустого вагончика.
– Слышишь, а ты говорил, что показалось.
- Это шаман, смешной старик, думает нас барабаном напугать.
- Ребята, там шаман в километра два стучит на бубне, может быть, стать на лижи и напоить его, чтобы забыл в какой стороне его чум?
- А, мы думали, что нам померещилось. Затих, устал, наверное.
- Насчет напоить, посмотрите на банку и чего она стоит под столом? Да там пол-литра, не больше осталось, кто вылакал?
- Фрося приказала не прикасаться к банке никому, и мы не трогали.
- Я знаю, кто это сделал. Это Панкрат отлил водку в бутылки, пока ребята собирались в дорогу. Он у меня попросил две пустые бутылки, и я ему дал, думал, что он хочет бензин из бочки наточить.
- Ну и что это будет за Новый год со сто грамм на человека? Вернется Панкрат, накажу его,- уныло сказал Вадим.
Затрещала рация.
Фрося передала микрофон Толи.
- Ребята, поздравляю вас с наступающим Новым Годом. По прогнозу будет потепление и надвигается метель, так что носа не показывайте на улицу, - приказал Васильевич
- Не показывали бы, да у нас…
- Водку украли? Это для меня они привезли. Говорят, что такой вкусной водки не пробовали еще - белорусский первач из сахарного буряка выгнан. Ну, не беда. От вас в километре по железной дороге за деревьями склад есть. Запчасти всякие, а если пороетесь, то в конце ангара много чего съедобного найдете. Так сказать, угощение для начальства, если нагрянет. Ключ на столбе весит.
В это время шаман тормошил Аю. Та не хотела просыпаться и отмахивалась от шамана лапой. Шаман забил в бубен. Ая открыла, налитые кровью глаза. Шаман быстро забрался на сосну и стал снова бить в бубен, призывая Аю проснуться. Снег стал лететь в разные стороны и из временной берлоги вылезла Медведица. Она зарычала, чмокнула носом и стала драть когти об сосну, где сидел шаман. Покупавший и вывалившись в снегу, Ая подошла к сосне и задрала голову вверх. Шаман еще не узнавал резвость медведицы и поэтому он с ней нежно заговорил. Он опустил с дерева свою руку, она ее лизнула, только тогда шаман спрыгнул на землю. Он надел лыжи и тут увидел то, что Ая заползает в берлогу. Он схватил бубен и стал выбивать дробь злости своей. Ая лениво подошла к шаману и лапой выбила у него из рук бубен, а шаман ткнул ей Фросиной варежкой в нос. Ая замерла, как будто пытаясь, что – то вспомнить и вдруг раздался рев. Она повернулась в ту сторону, где через деревья находились невиданные для нее вагончики, принюхалась и побеждала. Шаман бежал за нею на лыжах, еле успевая.
Затрещала Рация. Толя снял трубку.
- Все ли у вас в порядке? – спросил Васильевич.
- Да. Собираемся идти в склад.
- Разрешаю напиться, Новый Год, ведь.
- Так и сделаем, - ответил Толя.
- Васильевич уже провожает старый год. Ну чего ребята сходим в склад?
- Ты с Фросей оставайся, а мы сами все принесем, коль разрешил, Васильевич, возьмем много всего и вкусного.
- Конфеты для Фроси не забудьте. Пойду и я, а то все перепутаете. Ты, Фрося жди нас с подарками и белую простынь на стол накрывай, - сказал Толя.
- А, где ее взять?
- В каптерке, выдали нам постельное новое белье, там и простынь найдешь. Одевайтесь теплее, ребята.
Слава подошел к Фросе.
- Мама с папой тебя благодарят за свитер. Правда в дырах он весь, но тепло держит.
- Свяжу я тебе еще не один свитер. Приходите скорее.
Они пробежали трусцой километр до склада.
- Никакой разницы, что в складе, что на дворе, везде минус пятьдесят. Ищите ящики.
- А, что их искать. В конце склада каптерка и ключ весит сбоку, зачем тогда закрывать Васильевичу на ключ?
- Спросишь у Васильевича.
- Ого? Что брать? Берите всего по немножко. Водка «Московская» - хорошо. Сколько бутылок брать?
- Шесть - семь бутылок на три дня.
- Кузьмич предложил:
- Толя, давай одну бутылку выпьем сейчас. Погреемся.
Пили по очереди из горла бутылки.
- Много ли человеку нужно, - сказал Николай. – Согрелся и он доволен.
- Не умничай, знаем, что университет ты закончил, чего приперся сюда? Учил бы студентов своей философии, - сказал задиристо Слава.
- Думал изменить что – то в себе.
- Изменил?
- Да. Почувствовал себя маленьким и ничтожным человеком, которым руководит план строительства. И еще встретил я удивительную женщину.
- Фроську что ли?
- Для меня она великая женщина.
- Толя, слышишь его, он влюбился в твою Фроську, - сказал Вадим.
Толя молча пил водку из горла.
-Пусть поговорят мужики.
- Мне Фрося нравится. Если Толя не жениться на ней, то я женюсь, хоть завтра, - сказал Николай.
- Ты сначала алименты начни платить детям, а потом о Фросе говори, - сказал Кузьмич.
- У меня нет детей.
- Говори Коля, я тебя слушаю, - сказал Толя.
- Женишься ты на Фросе и сделаешь ее глубоко несчастной. А потом, все будут говорить, что она высокая для тебя, и ты начнешь ее стеснятся, будешь ей изменять. Пойдут дети у вас и ты будешь думать, как тебе выскользнуть из Фросиных рук. В итоге - развод.
- А, ты, что ей предложишь?
- Я предложу ей все, так как буду любить ее душу. И не важно, какая она будет в старости, я ее и тогда буду любить.
- Тихоня Николай, кто мог подумать. Ни разу не посмотрел на Фросю, я бы заметил, - сказал Кузьмич.
- Мужики, хватить вам нести хренотень, - сказал Славка, открывая зубами вторую бутылку.
- Не культурный народ. Фужеры в ящике лежат, разливайте в фужеры водку, - сказал Кузьмич.
- Наверное, Фросе икается сейчас. Ты маленький ростом Толя, и ты зануда, я только по росту ей подхожу. Жаль, что женат я, а то я отбил бы у тебя Фросю, - задумчиво сказал Вадим.
- Большой палкой хорошо в бочке гавно перемешивать, - съязвил пьяненький Слава
- Ах, ты шпана питерская,- взбесили слова Вадима, и он ударил Славу в нос.
Хлынула кровь на кожух Славы.
- Мужики, перебрали, мальца не за что было быть. Пошли на улицу Славка, я снег к носу тебе приложу.
Кузьмич вывел Славу со склада.
- Третью не открывай, Вадим, и эту не допьем. Пакуйте все съедобное в рюкзаки. О, слышали бубен близко стучит. Что – то тревожно мне за Фросю, - сказал Толя.
Зашел Кузьмич.
- Шаман где – то рядом в лесу, чего ему надо от нас?
- Бери свой и Славкин рюкзак. На ключ склад не закрывайте, еще завтра придем сюда, убрать нужно и добрать, чего сегодня не унесли.
- Гавно, этот Славка, всего меня кровью перепачкал. Обрызгал все вокруг. Больше Славке в вагончике не наливайте.
Гуськом друг за другом они пошли по колее, которая была под снегом. Ветер со снегом мешал им идти.
Толя спешил в вагончик и поэтому отошел далеко от ребят. Он отдал рюкзак Фросе.
- Закройся. Пойду навстречу, помогу ребятам тащить рюкзаки.
Ая с шаманом вышли на склад.
Медведица нюхала кровь на снегу.
- Они наши уже. Напугаем их, и они не пойдут дальше в наш священный лес, - пробормотал шаман.
Толя шел навстречу ребятам, мурлыкал себе под нос песенку. Ветер гнал его в спину. На пути, на снегу лежало, что - то большое и темное. Толя присмотрелся, там, лежал Вадим. Он подбежал и перевернул его на спину. Лицо Вадима было окровавленное.
- Уходи. Спасай Фросю. Она нас всех убьет.
- Кто?
- Медведица.
- Где ребята?
- Они все погибли. За Кузьмичом она спустилась с насыпи, а я пополз.
Толя взвалил на плечи Вадима, и пошел назад к вагончикам.
Фрося несколько раз выходила на свежий воздух, чтобы встретить ребят.
Она увидела, что кто – то, кого – то несет на плечах. Фрося побежала навстречу.
- Назад, назад в вагончик, - кричал Толя.
Фрося побежала в вагончик и настежь открыла дверь, ждала Толю.
- Помоги, прими Вадима.
Фрося стала втягивать Вадика в вагончик. И вдруг она увидела медведицу за спиной у Толи.
Рывком она втащила Вадима и протянула руку Толе. Медведица стала подниматься на задние лапы и этой секунды хватило для Фроси затянуть до половины легкого Толю в вагончик.
Ая вцепилась зубами в ногу Толи, а потом, стала лапами на его спину, начала рвать кожух, продвигаться в вагончик.
- Фрося, я уцепился за поручень. Бей ее топором по голове, что стоит около двери.
Фрося со всего размаха ударила Аю по голове обухом топора.
Ая зарычала и падая уцепилась за валенок Толи зубами и вместе с ним свалилась на снег.
Фрося втянула Толю в вагон. Погнутая дверь плотно не закрывались и потому, она не закрыла ее на ключ. Фрося зацепила дверь за ручку проводом, а другой конец привязала к трубе.
- Кажется, я убила ее…
- Посмотри мою спину, болит.
Фрося сняла Толин кожух и обнаружила резанные полоски на спине, рваные раны и торчавшее ребро, оторванный от позвоночника. Она перевязала его простыней. Нога была залита кровью. Кусок мяса весело на ноге. Фрося прислонила мышцу к ноге и плотно перевязала ногу.
- Лежи, я к Вадиму подойду.
Вадим открыл глаза.
- Господи, у тебя щека оторвана и нос, что мне делать? Молчи, я перевяжу тебе все лицо. Потерпи.
- Славка шел последним, и она его вмиг убила и накинулась на Николая. Он упал, она бросилась на меня, я закричал. Меня услышал Кузьмич и побежал с насыпи. Она догнала его и стала ему рвать руку. Я поднялся и побежал к вагончикам. Она увидела, что я бегу догнала меня и укусила в лицо. Я упал, она вернулась к Кузьмичу. Я пополз…
- Успокойся, нужно сообщить Васильевичу по рации.
- Алло, это Фрося из бригады Машкова говорит. На нас напала медведица. Толя и Вадим истекают кровью, пришлите вертолет за нами.
- Напились уже до чертиков. Фося, это Катя, подменяю радистку. А я еду на операцию в Москву.
- Катя, ты меня знаешь, -кричала Фрося – Я когда – то напивалась? Где Васильевич?
- По домам все разъехались… Фрося, я сообщу ему. А остальные ребята живы?
- Нет, только я одна двигаюсь… Медведица оторвала реберо у Толи. Он в обмороке, как могла, так и перевязала его. А у Вадима я не могу кровь остановить со щеки и носа. Он умирает. Думала, что убила ее топором, а она сейчас переворачивает бочки возле вагончика. И все время шаман бьет в бубен. С ума можно сойти от него. Звони Васильевичу. Если она ворвется в вагончик, то мы тогда умрем.
- Фрося, - закричал Толя, - обернись на дверь.
Фрося развернулась и увидела лапу Аи, которая просовывала в щель, между косяком и дверью.
- О, Господи.
Она схватила топор и рубанула острием по лапе.
Дико завизжала Ая и лапа исчезла, оставляя на косяке кровь.
- Получила, гадина, - кричала Фрося.
Она наклонилась над Вадиком, тот не дышал, а хрипел. Фрося расстегнула ему кожух, так как он был в крови и вначале она подумала, что кровь льется с оторванного носа.
Она сняла с него мохеровый свитер и увидела в горле рану, из которой продолжала хлестать кровь. Вадим перестал хрипеть. Фрося попробовала пульс, он не бился.
- Умер? – спросил Толя.
- Да. Остались мы с тобой. Как ты?
- Болит спина и ногу я не чувствую. Требуй вертолета. Катька не отключилась, зовет тебя.
- Фрося, где ты?
- Я здесь, Вадим умер. Я и Толя в вагончике. Бубен стучит рядом, и медведица пытается перевернуть вагончик. Расшатывает его.
- Продержитесь часа два. Пурга и вертолетчики опасаются лететь. Сейчас подъедет Васильевич…
- Если она не войдет в вагончик, то продержимся. Если умрет Толя, я первая Васильевичу глаза выцарапаю, чтобы знал, как отправлять людей в тайгу без ружья. О чем я говорю, я тоже умру…
Фрося подошла к двери и прислушалась. Где – то, в стороне склада, звучал бубен. Она протерла окошко от инея и изморози, выглянула во двор. Нигде медведицы она не увидела. Возле двери заскрипел снег и Фрося кинулась к ней. Снова просунулась лапа медведицы в щель. Фрося размахнулась, лапа в миг исчезла, а она ударила топором об косяк, вогнав лезвие топора дверной косяк вагончика.
Фрося бегала по вагончику и бормотала:
- Она вернется и провод не удержит дверь, так как я чиркнула его топором.
Фрося стягивала одеяла с кроватей и закидывала в холодную кладовку, там лежали запчасти и бензопилы. Она наклонилась над Толей, тот снова был без сознания. Фрося кинулась к рации.
- Катя, она снова рвет дверь. Я с Толей перебираемся в холодную каптерку. Спасите нас...
Медведица уже не просовывала лапу, а взошла на ступеньки и здоровой лапой стала рвать приваренную ручку к дверям. Провод натянулся и лопнул. Медведица выпала с крыльца.
- Нам конец, - прошептала Фрося и подхватив Толю под мышки поволокла в холодную кладовку. Бросила Толю на одеяла и закрыла дверь, сделанную из тонкого алюминия на засов.
Медведица вползла в вагончик и стала все там крушить и швырять, рычать и кусать мертвого Вадима.
Вдруг, что - то затрещало на маленьком столе и Ая услышала крик женщины.
-Фрося, где ты. Кто там рычит? Фрося…
Ая смахнула со стола металлическую коробку на пол. Крик из коробки оборвался. Она прошлась по вагончику. Дошла до холодной кладовки, постояла, прислушивалась.
Фрося затаила дыхание. Ая несколько раз ударила лапой по двери, и Фрося заметила, что задвижка отошла от косяка. Фрося молилась.
Медведица вернулась к Вадиму и лапой его зацепила, выкинула из вагончика.
Наступила тишина. Фрося, рискуя жизнью вошла в теплый вагончик. Никого не было. Сорванные двери из нижних петель болтались где - то на боку вагончика. Холод ворвался в вагон. Фрося выглянула во двор, становясь на ступеньки, она увидела вдалеке Аю, которая тащила мертвое тело Вадима по снегу. Фрося попыталась закрыть дверь, но это ей не удалось. Только прислонила ее наискосок.
Она вернулась к Толе. Тот пришел в сознание.
- Что там?
- Если она вернется, то через сорванную дверь снова зайдет легко в вагончик. А может быть, она не знает, что мы в кладовке, - спросила с надеждой Фрося.
- Моя кровь… Она унюхала. Она убийца и все делает хладнокровно. Она вернется за нами.
- Метет, кто прилетит за нами в такую погоду?
- Значит так, пока я не потерял сознание, слушай меня внимательно. Вытащи меня обратно в теплый вагончик и посади меня напротив двери. Сама встань сбоку двери с бензопилой. Как только она влезет, а лапы у нее будут заняты ходьбой, ты включай бензопилу и рубани ее по морде, прямо в нос, это ее больное место, Кузьмич рассказывал, как когда – то охотился на них. Плохо мне. Сделай все, как я тебе велю. Она доберется до нас в считанные минуты, если вернется. Дверь в кладовке на соплях держится. Фрося, мне так больно. Спеши, иначе не успеешь… - прошептал Толя и потерял сознание.
Фрося вытащила его из кладовки и посадила напротив двери, облокотив его об стенку вагончика. Толя застонал. Фрося из кладовки принесла свою бензопилу. Запустила ее, она была в рабочем состоянии. Стала сбоку двери. Она ждала. Руки занемели и Фрося положив бензопилу на пол, стала растирать их. Заскрипел снег возле крыльца. Двери распахнулись, и никто не входил. Толя открыл глаза и увидел стоящею во весь рост медведицу на снегу, которая принюхивалась к косяку двери, где стояла Фрося.
- Ах, ты тварь, - сказал Толя. Он рукой на полу нашел разбитую рации и запустил в проем двери. – Фрося не промахнись…
Зарычала медведица и стала по ступенькам подниматься в вагончик, не спуская глаз с Толи.
Толя зарычал, и медведица потеряла контроль над Фросей, зарычала ему в ответ и переступила передними лапами порог вагончика.
- Включай.
Заревела пила у медведицы над головой, и она повернулась к Фросе, поднимая лапу. Но было уже поздно, пила срезана ей нос и вошла в пасть. Медведица в агонии стала на задние лапы и навалилась на Фросю. Когтями стала рвать ей руки и лицо. Пила в руках Фросе продолжала работать, продолжала гудеть в пасти зверя. Она снесла медведицы половину черепа, а, та продолжала вырывать пилу из рук Фроси.
- Фрося, толкни ее в прем, - закричал Толя.
Фрося напряглась и вытолкнула Медведицу в двести килограммов из вагончика вместе с пилой. Медведица замертво упала на снег. Кровь заливала лицо Фросе, из рук, тоже текла кровь, и правая рука не сгибалась. Фрося принесла одеяла одной рукой из холодной каптерки. Она посмотрела в проем. На снегу была лужа крови, а медведицы не было.
- А-а-а-а, - завопила Фрося. – Где ты, гадина?
Вдруг ей стало все равно. Она понимала, что может умереть тут и поэтому она легла на пол, с рядом сидевшим Толей и голову положила ему на колени, предварительно, укрыла его с головой и себя одеялами.
Где – то выбивал такт на бубне шаман, а Фрося одной рукой держала полотенце возле лица. Она засыпала и во сне слышала, как оборвался звук бубна. «Значит, медведица умерла», - подумала она. А в открытом проеме дверей гуляла пурга, занося снег в вагончик.
...Кто – то тормошил ее и все время твердил:
- Очнись, дочка… Очнись…
- Папа? Толя жив?
- Жив, сейчас вас на вертолете в область доставят. Терпи дочка, повязки вам уже врач наложил. Кто завалил такого зверя? – спросил Васильевич.
- Толя.
- Ну, да с поломанными ребрами, он дышать не может…
Они лечились в областном центре. Толя после операции пошел на поправку, а Фрося молча лежала и думала о том, что в ней зародилась новая жизнь от Толи.
Врач сказал:
- Матушка, три месяца беременности. Будем рожать?
- С Толей нужно поговорить мне.
Она пошла в палату к Толе.
- Дитя у нас будет.
- Шутишь что ли. Полтора месяца была в отпуске.
- Две недели я была в отпуске. Три месяца уже.
- Может быть, повременим. Калека я. А вдруг на него повлияли наши страхи перед медведицей?
- Врач сказал, что все будет нормально. Я буду рожать.
- Я не против - буду рожать, - сказал Толя и засмеялся.
Их расписали в больнице представитель Загса. Приезжал Васильевич к ним.
- Похоронили ребят в поселке. Ая, так звали медведицу, еще двести метров отошла от вагончика, шла без половины головы. Говорят, шла на звук бубна, нашли ее ребята в лесу и шамана, недалеко нашли мертвого, он малицу снял и унты снял, чтобы скорее смерть к нему пришла. А вы надумали уезжать? Нет уже медведицы…
- Да, поедем в Минск, бабушка Аня очень болеет.
- Она умерла, почти сразу, как вас отправили в больницу. Телеграмма пришла от старой бабушки из деревни.
- Жаль бабушку Аню. Прописала меня, чтобы квартира мне досталась, а ведь по сути я не знала ее.
- Толя какой – то странный стал, ни слова не говорит.
- Ему мерещиться везде Ая. Ночью не может спать. Дома уже подлечим.
- Зарплата и премия ушла вам на книжку. Держи сберкнижки, в вагончике нашли. Толе тоже. А тут, ребята вам собрали деньги на дорогу. Не отказывайся.
- Спасибо. Видите, что Ая сделала с моим лицом и с руками?
- Рубцы. Подумаешь. Вон, шлиф машинка снимают рубцы с металла и тебе снимут они чем – то с кожи. Нос уже зажил, слава Богу. А руки, под кофтой будешь прятать.
После больницы, не заезжая на трассу в поселок за вещами они вылетели в Минск….
...Ей скоро будет шестьдесят, и она превратилась в старуху. Много было потом пережито и ей не хотелось описывать это в дневнике. Фрося пошла учиться на заочное отделение в педагогический институт, родила сына Славу. Толя стал работать на заводе. Как и предсказывал Николай, Толя стал стесняться большой и неуклюжей жены с обезображенным лицом. Рубцы ей сняли в больнице, и остались на лице глубокие ямы. Нос она не переделывала, так и осталась с квадратным большим носом. Поседела она давно, после встречи с медведицей Аей. Несколько раз Толя уходил от нее к молодой особе и возвращался. Фрося прощала ему все. Она закончила институт и работала уже учителем в школе. Толя возвращался и снова уходил, на этот раз, с вещами. Фрося пустила квартирантов в свою квартиру и с сыном уехала в деревню Бульбашка. Бабушка была еще жива и помогала ей воспитывать Славу. А однажды возле дома остановилась машина «Москвич». Мужик вывел Толю и сказал бабушке.
- Забирайте своего Толю. Он чокнутый, то в жене моей, то в моей дочери видит какую – то Аю. Кричит, мочи нет. В психушке лежал.
Фрося вернулась со школы и увидела спящего Толю, вздохнула и попросила бабушку.
- Отпои его своими травами.
Месяца три, всю зиму Толя провалялся в кровати, а весной, когда зацвели сады, сообщил Фросе, что съездит в город, заберет трудовую книжку на заводе. Сказал и не вернулся. Снова он сошелся с бывшей молодухой. Фрося вся почернела, но виду не подавала, что страдает. Бабушка чувствовала ее настроение и молчала, давала возможность самой ей разобраться во всем.
Осенью Толя сам приехал к Фросе и пришел в школу.
У Фроси шел урок.
- Иди Толя домой. Я скоро приду.
- Я чего приехал? Давай разменяем квартиру в Минске.
- Ребята, читайте параграф тридцать восьмой. Я сейчас приду.
Она вывела Толю со школы.
- Ты помнишь, что у тебя есть сын и эта квартира будет принадлежать только ему, как принадлежала она, когда – то его бабушке. Забудь о квартире. Ты из трассы привез много денег. Со мной не делился. Где они?
- Вспомнила. Тю- тю. Содержать молодую особу… Вот только тесть с тещей не дают нам житья. Моя, поставила мне условия…
- И я ставлю тебе условия, не приезжай больше ко мне.
Снова, его привез отец молодой женщины к Фросе.
Увидев Фросю, он сказал.
- Теперь понятно, почему он бегает от тебя. Забирай своего мужа. Пить стал и снова какая – то Ая ему видится. Плачет и просит, чтобы его отвезли к тебе. Скажи, кто такая Ая?
- Мертвая медведица. Надоело? Почему вы его принимаете, если он вам не нужен?
- А, моей дочери, как он надоел. Продуху нет от него ей. А ты, чего жадничаешь. Дом есть у тебя и квартира в Минске. Отдай квартиру Толе, может быть, тогда найдем мы с ним общий язык.
- Ага, - сказала бабушка. – Вам квартиру, а его в сумасшедший дом. Пошли Фрося, заберем Толю.
Увидев Фросю, Толя заплакал.
- Фрося, а помнишь, как мы любили друг друга в тайге?
- Тьфу, - сказал отец молодой женщины и уехал.
Пришла весна в деревню. Толя не работал, больше лежал и смотрел в потолок. За ним все время ухаживала бабушка.
- Потеплело. Надо мне в город съездить по делам, - сказал Толя.
- По каким? Снова пропадешь на месяцы? Пожалел бы Фросю и сына своего.
- Фрося простит, любит она меня, бабуля. Видела бы ты, как она сражалась с медведицей за мою жизнь.
- Знаю… Ты лежи, я скоро приду.
Бабушка вернулась через час во двор, схватила самого жирного гуся и снова куда – то убежала. Вернулась уже без него. Зашла в дом.
- Толя, ты чего накурил в доме. Иди в сад. Я стол и скамейку под яблоней поставила.
- Бабушка, дайте мне денег на дорогу.
- Нет у меня. Жди Фросю, она тебе и выдаст на поездку.
- Я хотел сегодня уехать.
- Уедешь…
Бабушка смотрела на Толю через окно и увидела, как он закурил. Калитка отворилась и зашел во двор местный дурачок Иванко с вывернутым кожухом на голове. Он подошел к яблоне и зарычал, почти над ухом Толи. Тот повернулся, вскрикнул:
- Ая, - и упал замертво.
Дурачок постоял немного и ушел со двора.
А во дворе уже голосила бабушка.
- Я думала тебя только напугать, чтобы не возвращался больше сюда и не мучил мою внучку. Ой, Толечка, а ты слабый оказался. На кого же ты нас покинул?
После похорон Толи бабушка слегла. Похоронив Толю Фрося не проронила ни одной слезинки, а вот то, что бабушка заболела ее обеспокоило.
Врач приходил каждый день ставил уколы старушке.
- Уходит у бабушки жизнь. Возраст – восемьдесят пять лет.
- Ничего, она сильная, выкарабкается.
Ночью бабушка позвала Фросю.
- Покается перед тобой хочу…
- Не надо я все знаю…
- Откуда?
- Приходил Иванко дурачок, за веревкой для гуся…
- Вот тебе крест, я хотела, чтобы он боялся нашу деревню и не приезжал больше мучить тебя. Думала, что он подумает, Ая поселилась в нашем саду. А он взял и умер.
- Хорошо, что умер и не узнал, что его девица вышла замуж, и отец ее звонил мне в школу, сказал, что если Толя появится у них, то он его убьет. Чем бы это кончилось, неизвестно. Я прощаю тебе бабушка, твою злую шутку…
Утром бабушка умерла, и Фрося сильно рыдала на ее похоронах. Следом, умер болезненный отчим, и они с мамой стали вдовами. Мама не долго горевала и приняла к себе на постой вдовца.
- Все веселей будет жить. Ребята уже разлетелись по городам, а одна я не привыкшая куковать.
Вернулся Слава из Армии и женился на местной девушке. Они уехали в Минск. Звали ее с собой, она отказалась. В деревне были ее любимые ученики, тут были могилы ее любимых людей…
Об этом она не написала в своем дневнике. На улице мела пурга, а в печке трещал огонь. Ефросиния Петровна включила телевизор.
Молодой мужчина, слегка лысоватый, говорил о том, что он экономист и подсчитал… Ефросиния прислушалась. Говорил он о ее железнодорожной трассе.
- Проект дорогой вышел, -говорил экономист, - Но была романтика, красивые места и поэтому со всего союза съезжались молодежь на строительство железной дороги. Тогда, никто не знал, что строительство обошлось в четыре раз дороже запланированных денег. Прошлые убытки от строительства железной дороги, которая так и не заработала в полную силу, до сих пор лежат тяжелым грузом на перевозках. Могу все объяснить, почему…
Ефросиния выключила телевизор. По щеке у нее скатилась слеза. «Сидит в экране, холенный и ухоженный и делает выводы. А там, молодые парни и девушки, порой не доедали, обмораживались на морозе, болели вшами и гнали ветку к сроку, и их не интересовал проект, так как выполняли они план к празднику. А теперь эта дорога стала не выгодной. Врешь всем. Эта ветвь сшила маленькими стежками полстраны нашей, и сейчас двухтысячный год. Заработает эта железная дорога в полную силу когда - ни будь и еще будут вспоминать героев стройки. Вспомнят и о бригаде Анатолия Машкова, которую без ружья отправили в тайгу работать. А сколь таких ребят, которым эта стройка поломала жизнь, а других - закалила в вихре пурги. И никто не виноват или виноват? Кого обвинять, не стало Славы, молодого мальчика, кого обвинять, что я с мужем вернулись с искалеченной судьбой. Некому предъявить претензий, кроме себя. Может быть, это судьба. Для какой истории нужен мой дневник? Историю будут писать те, кто не отмораживал руки на морозе в тайге», - подумала Ефросиния и взяв дневник со стола она бросила его в печь. Она прощалась со своими воспоминаниями. Встала, подошла к столу и стала проверять конспекты по истории у своих учеников. «Все в прошлом. Вот она, реальная жизнь, мысли моих учеников в конспекте» - размышляла Фрося и вывела первую оценку в тетраде.