В лихие двухтысячные, когда не было интернетов и телефонов, школьники развлекались по-разному. Иногда эти развлечения укладывались в рамки УК РФ, иногда и не очень. Видимо для того, чтобы школота не сходила с ума, кто-то из вышестоящих вояк придумал военно-патриотическую игру «Зарница».
Мы пришли командой от школы с целью только пострелять — стрелять мы умели, так как занимались регулярно и с удовольствием.
Никто нас не предупредил, что «Зарница» вообще-то – мощное мероприятие длиной два дня с кучей заданий различного военного и около-военного толка. А мы были молоды и раздолбайны.
Первым был конкурс патриотического творчества.
У нас имелся бонус – почти все в команде так или иначе либо играли, либо пели. Так что номер подготовили минут за двадцать, десять из которых потратили на поиск двух гитар. Это была «На поле танки грохотали».
Не шедевр, согласен. Вот только попробуйте за полчаса найти десяток подростков, знающих текст какой-то другой известной военной песни…
После выступления нас всех и девочку-певицу в частности поманил пальчиком генерал в сединах и лампасах и, проникновенно глядя в глаза, сказал:
— Я понимаю, милая, у тебя гормоны и все дела. Но в песне поётся «Какой танкисту был конец». А не «какой у парня был конец», мать твою!! Да при Сталине бы вас...!!
…
Под конец мероприятия выяснилось, что каждой команде надо участвовать в строевом смотре.
Строевой смотр – это когда куча опездалов красиво, в ногу и с песней вышагивает круги по плацу. Лица должны быть при этом патриотично-одухотворённые, без признаков интеллекта, шаг – четким и ритмичным, песня – бодрая и воодушевляющая. Крайне желательно при этом, чтобы означенные опездалы были красиво и однообразно одеты в форму.
Как уже упоминал, мы были молоды и раздолбайны. А учитель ОБЖ, который нас подписал на эту содомию, был раздолбай в квадрате и, конечно же, никого ни о чём не предупредил.
Другие школы готовились к смотру за три месяца: бродили по плацу, учили песни, шили форму. Угу. В нашем случае всё было проще. Форму мы кое-как раздобыли в каптёрке, нагладили и постирали силами мам и старших сестёр. От этого выглядеть лучше она не стала, но мы, по крайне мере, не напоминали кучку дезертиров из стройбата. Теперь мы выглядели просто как толпа моджахедов, где-то накрывших склад с советской формой. Очень старый склад с очень старой формой.
Удивительное наблюдение — девушки из команды успели даже кое-как ушить свои наряды и смотрелись вполне презентабельно. Про парней лучше промолчать.
Строевой шаг за день тоже не выработать. После трёх или четырёх часов на плацу стало ясно, что синхронность и четкое выполнение «круууугом!, налее-ваааа!» — это не наш конёк. Отряд маршировал, конечно. Но как...
Посовещавшись, мы решили, что строй — это не то, чем мы высокую комиссию сможем хотя бы разжалобить. И решили нажать на наши сильные стороны – музыку. Опять же, если уж конкурс нам не выиграть, то надо запомниться всем всерьёз и надолго. Особенно ОБЖисту, который нас в это втравил и технично слинял пить водку с сослуживцами.
Строевой песней была выбрана «Ёлочка». Да, та сама, которая в лесу росла.
В перерыве между первым и вторым днём мероприятия мы всем кагалом явились к нашей преподавательнице гитары и попросили её помочь с песней. С высоты прожитых лет я начинаю понимать, что Григорьевна в своё время вполне себе могла бы быть этаким идейным хиппи. По годам подходит, да и некоторые моменты из разговоров складываются в достаточно стройную картинку. Именно с её подачи родилась строевая «Ёлочка», слегка замиксованная с «Прощанием славянки». Думаете, это невозможно? Фиг там.
Эти песни идеально дополняют друг друга, если выбрать правильный ритм и в нужном месте переключиться. Барабан для звукового сопровождения нам заботливо вынесли из кладовки. Кто и зачем его покрасил в зелёный цвет – я не знаю. Возможно, те самые хиппи. Мейк лав, нот вар. Видя такое непотребство, хотелось стучать регги, лениво цедить текст песни, курить траву, лежать на полянке и смотреть на ямайское солнышко. Маршировать не хотелось.
Как ни странно, с прибытием на баланс отряда этого раста-барабана дела пошли куда лучше. Всё-таки ритм-секция творит чудеса. Идти стало легче, песня ложилась куда надо и как надо. Мы были готовы.
…
Стадион наполнился: чёткими «коробочками» по периметру плаца стояли команды школ, чуть дальше, уже менее организованно, собрались болельщики, случайные зрители, преподаватели. Одна из сторон огромного квадрата была свободна – там заседала высокая комиссия из военкомата и кучка разных заслуженных ветеранов.
Задача предстояла в принципе несложная – выйти, представить свой отряд, рявкнуть пяток команд и сделать круг по плацу. Следующий круг делался уже под музыкальное сопровождение.
Нас подставила «Ёлочка». А может быть, это была специальная музыкальная мина для вояк от нашей хиппи-гитаристки. Григорьевна со своим образованием и огромным опытом не могла не знать, где и что может пойти не так.
Плохо, криво, косо – мы смогли одолеть первый круг. Не особо всматривался в лица стоящих ребят – хаханьки если и были, то в пределах нормы.
Барабан сменил ритм, мы запели.
Тут есть ньюанс – строевая «Ёлочка» поётся совсем не так, как оригинал. В некоторых местах слова делятся, чтобы со следующим шагом строя «припечатать» окончание.
(топ-топ-топ)
Зелё-ё-ё- (топ-топ)
- ная была! (топ-топ)
Вот оно, это место. Разумеется, половина отряда спела «Зелёная (топ-топ) она была!». Рефлекс. Эту песню люди десятилетия поют именно так. А вторая половина отряда спела, как надо. В итоге вышло громко и отчётливо, на весь стадион:
-- Зелёёёёная (топ-топ) наябла!
Скосив голову в сторону, я мельком осмотрел генералитет. Кого-то там отпаивали водой из графина, кто-то не менее громко и отчётливо крыл матом школу №28, детей в целом и наш отряд в частности.
Было очевидно, что маршировать дальше смысла нет. Командир нашего отряда, здраво оценив ситуацию, рявкнул «напра-а-ава!», мы с каменными лицами повернули на стоящих по бокам зрителей и двинулись за пределы плаца. Зрители молча расступились и дали дорогу. «Ёлочка» не смолкала, пока последний из нас не растворился в толпе.
Не сразу, но до нас дошло, что всё кончилось. Все, как один, повалились на асфальт в истерическом хохоте. На Григорьевну никто не сердился – в конце концов, она хотела, как лучше. Мейк лав, нот вар. А отстрелялись мы на второе место по городу и каждому пять по ОБЖ за год.