Витя хотел кем-то быть. Он смотрел на отца, не мог до конца сформулировать, но на самом деле не хотел повторять отцовскую судьбу. Тот жил, как по расписанию или плану, или графику, который, в свою очередь, уже забыл. Было ощущение, что молодость пронеслась ветром через отцовскую жизнь и толкала его какое-то время вперёд, а потом перестала.
Витя интересовался всем, прикладывал каждый свой интерес к себе. Он пытался найти внутри желание – посвятить этому делу всю свою жизнь. Пока что не выходило.
С собаками было интересно, но максимум чего он хотел - свой дом, чтобы в нем собакам - двум, а ещё лучше трём, было комфортно. Книги про военное дело были интересны, но что с этим было делать – максимум, представлялось Вите связанного с этими книгами - стать историком. Прекрасно выглядело – полететь в космос, но Витя понятия не имел, как к этому можно прийти, казалось, что космонавтом надо родиться.
Когда началась война, он не обратил на это внимания. Военная кафедра в институте и отметка о плоскостопии оберегали его, как стеклянная сфера, от этой части жизни. Но сфера не совсем в переносном смысле была стеклянной, эта преграда и впрямь оказалась хрупкой.
Все изменилось, когда у соседнего подъезда выставили гроб. И оказалось, что хоронят не дядю Васю - вечно 80-летнего старика, а Колю. Сосед из песочницы, партнёр по играм в догонялки, злейший враг, который задирал его все детство. Оказалось, что враг Коля не настоящий, потому что его смерть заставила замереть, остановила все мысли в голове, и так на несколько дней.
Война оказалась не игрой, не фильмом, который идет себе где-то по телевизору, не чем-то далеким от дома, от книг, от института. Коля не побежал на время домой попить, как это было когда-то. Коля больше не вернётся - голова с трудом свыкалась с этой мыслью. Витя просто решил, что надо думать так – Коля ушёл попить, потому что в смерть Витя не верил, смерти Витя не знал.
***
Зашли в вагон. Было душно и пыльно, как это бывает только в поездах – по-настоящему, своя атмосфера. Можно было наконец-то расслабиться, но расслабиться своеобразно. На самом деле хотелось тишины, покоя и домой в свою комнату, но теперь потолок ожиданий снизился: хотя бы не строем, хотя бы без старшего, в более менее одиночестве – без прохожих. Вареная курица, яйца, огурцы – по поезду понеслись запахи одинаковые от каждого столика. Смешавшись, они оказались таким ожидаемым дополнением к запахам пыли, колесной смазки, табачного дыма из тамбура, и к противному в обычной жизни, а здесь само собой разумеющемуся, запаху туалета.
Поезд тронулся, билеты были проверены, белье раздали, кто-то укладывался на верхние полки. И посреди этой поездной жизни Витя пошел набрать кипятку, чтобы заварить чай. Возле бойлера стояла девушка спиной к нему, набирала воду. Набрав, аккуратно обернулась, чтобы идти на место, прошла мимо Вити, сосредоточенно глядя на кружку и перед собой. Вите показалось, что он эту девушку где-то видел, при этом он был твердо уверен, что никогда и нигде ее не встречал. Он перестал набирать воду, отвернулся от кулера, чтобы проследить, куда она пройдет. Ему почему-то стало очень важно знать, где она обитает в этой поездной жизни.
Поставив кружку с кипятком на стол и оставив чай на потом, Витя решил сходить в тамбур – зачем, для чего – он ведь не курил. Только пройдя мимо отсека, куда свернула «эта девочка», он понял, зачем пошел в ту сторону, потому что тамбур стал не целью, а средством – он впервые не стал формулировать ощущение в мысль, это сейчас было совершенно ненужным. Не дойдя до тамбура, Витя встал у окна напротив туалета и начал смотреть на мелькающие за окном дома и веси. Весна за окном откликалась внутри разливающимся теплом, вдруг захотелось говорить чувствами, не анализировать.
Как прекрасно, вдыхать сырость из оконной щели, видеть снег в оврагах, смотреть, как деревья покрываются листвой, как хорошо ехать куда-то с огромной целью – защищать родину. Захотелось поделиться с кем-то всем этим и почему-то Витя, чего раньше за ним не наблюдалось, начал кокетливо отметать в голове претендентов, с кем можно было поделиться своими ощущениями, в предвкушении перебирал в голове список, пока не понял, что самое прекрасное, что теперь в этом списке появилась эта девочка. Как, почему, может просто ситуация обязывает, все-таки едет на войну, где умирают – разум еще пытался, но все было решено без ведома Вити. Желание поделиться именно с ней было не каким-то животным инстинктом, не желанием сохранить себя во времени хотя бы как воспоминание. Это было чем-то большим. Внутри него, на чувственном уровне события начали развивались стремительно.
Витя начал формулировать в голове, что он ей скажет. Оказалось, что сказать надо было очень многое, всю жизнь Витя как будто молчал. Начал он с философствований:
Я вышел из детства, из эпохи, как люди выходят из подъезда во двор. Я сменил обстоятельства и окружение, но никто этого не заметил. Мои родители пережили шок развала. После распада, насколько я могу это понимать, в стране, как во время военных действий, только враг не определён. И никогда непонятно, я уже вышел из этой реальности войны или нет. Мне кажется, эта война за выживание перешла внутрь, ушла в мое личное подполье. Теперь мне надо воевать с самим собой - кто я? Куда я иду? И зачем я здесь?
Внутри меня спорят двое: мне надо вместе со всеми строить это индивидуальное светлое будущее или я могу идти своей дорогой? Кажется, что моя личная тропинка похоронена под шоссе, по которому шагают нестройным маршем те, кто считает себя оригинальным индивидуалистом. И надо ли мне выделяться, способен ли я на это?
И чтобы найти ответы - надо заглянуть внутрь, помирить как-то двоих спорщиков. А там такой гул от разговоров, что это становится новой тишиной, фоном, с которым я живу.
***
Воздух вокруг неё менял свои свойства. Иначе, как было объяснить, что Витя не мог дышать по-обычному, он теперь видел и чувствовал мир в другом преломлении. Примерно так же меняется воздух над расплавленным в жару асфальтом. Он чувствовал ее внутри, она была как будто всегда рядом, он постоянно пытался найти ее глазами и испытывал тепло внутри, когда находил. Вите постоянно хотелось искать что-то необычайное в окружающем мире и делиться этими находками с ней. Витя испытывал глупую книжную радость и почти постоянно улыбался.