Ощущение было такое, будто мы спрыгнули с поезда. Ветер, воздух, все здесь двигалось с иной скоростью и словно бы в ином направлении, что мне подумалось, будто мы умудрились перескочить с одной планеты на другую, не смотря на то, что каждая из них неслась в бешеном темпе по своей орбите. Мне понадобилось схватиться за Веру, чтобы удержать равновесие.
Та вцепилась в мою руку. Опираясь друг о друга, мы смогли распрямиться и осмотреться.
Мы находились на той самой набережной — стояли у низенькой чугунной ограды, можно было, с лёгкостью перемахнув через нее, коснуться ногами горячего песка и, пробежав всего несколько шагов, очутиться прямо в море! Оно было прозрачным, бирюзовым, как свежесорванная голубика, искрящимся и таким манящим, что стоило серьезного труда оторвать от него взгляд.
Солнце припекало, горячий ветер высушил наши вмиг взмокшие шеи, а от моря тянуло свежестью и прохладой. Я глубоко вдохнула этот живительный воздух, казалось, он легко выгонит из моего тела заплесневелый стылый запах подземелья, который уже как будто пропитал меня насквозь.
Тут Вера резко сжала мою руку, осторожно указав взглядом за мое плечо.
Я обернулась. Прямо позади нас на лавочке мирно беседовали граф Мелье и черноволосая девушка, в которой Вера узнала мадам Тихонович. Я теперь и сама видела: густые брови, взгляд, манера поджимать губы: все это несомненно указывало на учительницу алгебры, и все же в этой девушке ещё не было ни жёсткости, ни сухости строгой мадам, неуловимо она напоминала мне... саму Веру тем, как держится, как настороженно смотрит, тут же отводя взгляд.
Граф, кстати, тоже угадывался не так-то легко. Мы его знали почти что стариком, этаким почтенным высоковозрастным господином, здесь же перед нами предстал совсем ещё юноша лет от силы двадцати. Стройный, изящный с тросточкой, этакий франт в сюртуке и жилете. Графа Мелье в нем выдавали лишь выдающийся рост, странная форма черепа и очень уж необычные черты лица: длинный нос и срезанный, будто тесаком, подбородок.
Парочка тихо беседовала, склонив друг к другу головы, не обращая на нас ни малейшего внимания, что нам сразу стало понятно, что мы с Верой ими не узнаны и в мире этом ничем не выделяемся среди прочих обитателей.
Не сговариваясь, стараясь двигаться непринужденно, мы подошли поближе. Граф в чем-то настойчиво убеждал девушку, говорил вроде бы негромко, но чеканил каждое слово. Лицо же Горлицы (язык не поворачивается называть эту ещё почти девочку мадам Тихонович) было непроницаемо, губы упрямо сжаты, весь ее вид выдавал ее несогласие со словами графа.
Когда же настала ее очередь говорить, Горлица в секунду повергла графа в истинное смятение. Он побледнел, затем покраснел, взволнованно шмыгнул носом и, склонившись к девушке ещё ниже, быстро заговорил.
В эту секунду Вера дернула меня за рукав и, потянув за собой, шепнула:
— Будь что будет, но это нам нужно услышать.
Мы подошли совсем близко к беседующим, но граф был настолько взволнован, что даже не обратил внимания на наше беспардонное вторжение. Он говорил:
— Пусть так, но если вы и правы, то как они окажутся здесь в Другом мире?!
Горлица холодно пожала плечами:
— Полагаю, что из всего, что им предстоит совершить, проникновение в Другой мир – не самая трудная задача. Впрочем, — она с недовольством взглянула в нашу сторону, — говорить об этом здесь небезопасно. Да, и мне пора. Прощайте.
Не тратя более ни секунды на церемонии, она поднялась и направилась прочь.
Граф же будто и не заметил ее ухода. Он оцепенело застыл на своем месте, целиком погруженный в свои раздумья, явно ничуть не веселые, нас для него не существовало вовсе. Затем вдруг резко вскочил и быстрым шагом двинулся в сторону города.
Не раздумывая, мы направились следом. Вера зашагала решительно, явно настроенная не упускать графа из виду. Я, хоть и была ошеломлена услышанным, старалась не отставать.
"Другой мир?! — вертелось у меня в голове. — Другой?!" Это было то самое словосочетание, произносить которое я с недавних пор себе строго настрого запретила. Всякий раз, когда я по случайности, походя, произносила эти слова, случалось непоправимое! Сначала исчезла мама, затем Мишель. Я каким-то магическим способом отправляла их в этот самый Другой мир, только (мы все это знаем наверняка) ни мама, ни Мишель не отправлялись на золотистое морское побережье, а оставались среди нас, только вот были невидимыми! Как это вообще можно объяснить?!
Задыхаясь от быстрой ходьбы и от сделанного открытия, я пыталась сообщить свои соображения Вере:
— Ты слышала, что граф сказал? Как он назвал этот мир? Ты поняла, это же тот самый Д..., — закончить фразу я не могла, страх совершить ужасное не давал мне толком выразить свои мысли, да и Вера сейчас не была хорошим слушателем: все ее внимание было сосредоточено на графе, который, благодаря своему росту и несомненной спешке, двигался с такой скоростью, что поспевать за ним было ой как непросто!
Меж тем, прошли мы уже немало. Держаться незамеченными было нетрудно, поскольку граф шел, не оборачиваясь и не глядя по сторонам. Он, очевидно, был не на шутку взвинчен, так как на ходу нервно постукивал о ладонь наболдашником трости и едва не переходил на бег.
Он все больше углублялся в город, миновал широкие зелёные бульвары, торговые улицы, пока не достиг квартала узких переулков.
К тому времени самообладание вернулось к графу, и он сбавил темп. С облегчением и мы смогли перевести дух.
Внезапно нас окрикнул звонкий женский голос:
— Куда торопимся, барышни? Освежиться не желаете?
Мы обернулись. Голос принадлежал пухленькой невысокой женщине, торговавшей на углу улицы сладостями и апельсиновой водой.
— Холодный оранжад! Со льдом! Вмиг о жаре забудете, подходите, сахарные! — зазывала дама, и я с трудом удержалась, чтобы не остановиться: от солнца и быстрой ходьбы у меня уже кружилась голова, пить хотелось нестерпимо. Но Вера, будто угадав мои мысли с удвоенной силой потянула меня за собой.
В ответ на призывы торговки я покачала головой и беспомощно пожала плечами, будто извиняясь, но тут увидела нечто странное: на мгновение лицо женщины исказилось! Ее глаза полыхнули красным злым огоньком, а губы, ещё секунду назад растянутые в ласковой улыбке, вдруг скорчились в язвительной гримасе!
Невольно вскрикнув, я попыталась рассказать Вере об этом, но и эти мои слова она пропустила мимо ушей.
Я все ещё то и дело оглядывалась на странную торговку, и в один из таких моментов, двигаясь на полном шагу в полоборота, я с силой врезалась... в девушку, совсем юную, всего на пару годков старше нас.
Хорошенькая, как фарфоровая статуэтка, с кудрявыми белоснежными локонами и лентами в волосах, девушка походила на ангела. В руках она держала огромную корзину, полную букетов цветов разных сортов и оттенков. Теперь же корзина была наполовину пуста: от столкновения со мной цветы рассыпались по мостовой.
— Простите меня! — воскликнула я и бросилась поднимать букеты, но девушка и не думала сердиться.
— Ничего, ничего! Не беспокойтесь, я сама! — говорила она.
Вера же едва не стонала от досады, но затем, словно бы решившись, она отпустила мою руку и, бросив мне: "Догоняй!", побежала за графом.
Мне же действительно пришлось задержаться. Я не могла оставить девушку без помощи, и помогла ей поднять с дороги и отряхнуть от пыли все цветы. В благодарность за помощь та с лучезарной улыбкой сунула мне в руки букетик фиалок.
От жары сладкий аромат цветов показался мне особенно сильным. Сжав в ладонях букет и снова извинившись, я бросилась догонять Веру.
К счастью та не успела далеко уйти. Всего где-то в полтораста метрах я обнаружила ее, стоявшую посреди узкого переулка у живой изгороди.
Я встала рядом с ней. Она задумчиво оглядывала изгородь и наполовину скрытый за ней особнячок. То была весьма небедная летняя усадьба с пышным плодоносящим садом. Пахло черемухой и спелыми абрикосами.
От быстрой ходьбы мне надо было перевести дух. Вера с усмешкой покосилась на меня:
— Помогла цветочнице? — хмыкнула она, а затем добавила, указывая мне на руки: — А это что? Благодарность?
Я кивнула и хотела протянуть ей букетик, но, взглянув на подарок, застыла в изумлении: в руках моих были уже не благоухающие свежие фиалки, а сухие твердые ветки, обломки хвороста!
— Но только что..., — начала было я, но Вера дала мне знак молчать: за живой изгородью мы услышали движение.
— Граф зашёл сюда, — быстрым шепотом заговорила она. — Уже несколько минут как он в доме. Надо придумать, как поговорить с ним!
Тут изгородь зашевелилась, и из-за нее выглянул очень симпатичный и улыбчивый старичок. Хоть он и находился по ту сторону живой изгороди (стоял, очевидно, на приставной лестнице), видно было, что дяденька этот крохотного росточка, румяный, голубоглазый, как садовый гном. В руках он держал полную плетёнку яблок.
— Юные леди! — нараспев произнес он — Заблудились? Или ожидаете кого? Обращайтесь, чем смогу, помогу!
Мы переглянулись, и одновременно замотали головами. За обеих ответила Вера:
— Не нужно, спасибо, мы просто гуляем.
— Ну, как знаете, — старичок забавно пожал плечами. — Хоть яблочками угоститесь!
Он уже протягивал нам яблоки. Обижать старика не хотелось, и, вежливо улыбнувшись, мы взяли по одному.
Не дожидаясь благодарностей, старичок тут же юркнул обратно за изгородь.
Протерев румяный бочок яблока рукавом, я уже готова была укусить его, как вдруг услышала громкий возглас:
— Не вздумай это есть!
Я вздрогнула и обернулась на звук. В двух шагах от нас стоял мальчишка. В подкатанных штанах и рубашке навыпуск с сочком за спиной, парнишка очевидно возвращался с рыбалки. Он был чуть старше нас, загорелый русоволосый с лукавыми искорками в глазах и челкой, совсем как у Мишеля, закинутой на один бок.
Он широко улыбался, явно, посмеиваясь, над нами.
— Мой сосед известный шутник, брать из его рук ничего нельзя!
Я снова посмотрела на яблоко, оно казалось идеальным, затем повернула яблоко в руке и тут меня чуть не вырвало: с обратной стороны из яблока прямо мне в руку лезли жирные белые черви!
— Фу! — закричала я и отбросила яблоко в сторону. — Что за дурацкие шутки?!
Вера перебила меня:
— Вы сказали, что этот чудак ваш сосед. Так вы здесь живёте?
— В этот доме, — парень указал на дверь, куда вошёл граф.
— А кем вам приходится тот молодой человек? Он зашёл в дом с минуту назад. Ваш старший брат?
Парень хмыкнул:
— Скорее, наставник.
Вера снова взглянула на место, откуда только что выглядывал странный дедуля.
— Да уж, необычный у вас тут юмор.
Мальчик улыбнулся.
— Вы, видимо, здесь недавно? — он отер тыльной стороной ладони пот со лба. — Все обитатели этого мира известны своими шалостями.
— Этого мира? — спросила Вера. — А что это за мир?
Мальчик закинул челку на бок.
— Он называется Другой мир. Здесь обитают... очень необычные магические существа, всякому ясно, что с местными надо держать ухо в остро. Я удивляюсь, как вы вообще сюда попали, мало кто может войти сюда без проводника.
Снова заговорила Вера:
— Услуг проводника нам никто и не предлагал, — фыркнула она. — Нам пришлось. Мы бежали.
Она сказала это странным, не совсем естественным голосом, и я внимательнее присмотрелась к ней. Выглядела она теперь тоже не как обычно: она приосанилась, закинула косу себе на плечо, а на щеках ее заиграл лёгкий румянец.
— Бежали?! — парень глядел на Веру с неподдельным интересом, что ей несомненно льстило.
Она горделиво кивнула:
— Да. Мы оказались в плену у лисаков. Они похитили нас, и нам пришлось бежать через Дверь в прошлое.
Я опешила. Без всякой необходимости выложить наши главные секреты первому встречному! Это было на нее не похоже! Ясно было одно: ей отчего-то хотелось поразить этого мальчика, и это ей без сомнений удавалось.
От последних ее слов он едва рот ни разинул:
— Так и с Дверью в прошлое вы можете управляться?! Это невероятно!
Вера снова высокомерно фыркнула.
— Это-то нам запросто. Беда в том, что Дверь в прошлое осталась в мире тараканов, а также наша... мм... тетя. Ее надо спасать, но лисаки там всевластны. Мы сами-то еле целы остались.
Мальчик прямо-таки глаза вытаращил:
— И ты придумала шагнуть сюда через Дверь в прошлое! Неплохо соображаешь!
Вера перекинула косу на другое плечо:
— Да, но как вернуться туда мы не знаем. И как справиться с лисаками тоже. Мы здесь застряли.
При этих словах в глазах у мальчика вспыхнул озорной огонек.
— А вот с этим как раз можно поспорить. Я, кажется, смогу вам помочь!
Я ахнула.
— Ты?! Но как! Кто ты вообще такой?
— Не совсем я, скорее, мой наставник. Но вы не бойтесь, он не откажет. А звать меня можно Вилли, мы здесь все по-простому. Ну, пойдемте в дом!
Толкнув калитку, Вилли зашагал в сторону крыльца, а мы с Верой переглянулись.
Я не знала, что делать: мальчик слишком легко предложил нам свою помощь, но что он мог, тринадцатилетний парнишка? Другое дело, что и мы сами были не слишком взрослые. И всё-таки что-то в этой затее меня настораживало.
Вера же как будто ничуть не сомневалась, она смотрела на меня широко распахнутыми глазами, дескать: "и что тут думать?!", и готова была уже шагнуть за калитку.
Но я всё медлила. Я видела Верино возбуждение и понимала, что иного варианта спасти Элизу, вернуть Книгу пока нет ни одного. Не выходил из моих мыслей и доктор Штерн, беспомощно подвешенный к потолку, лишенный человеческого облика. Им всем была нужна наша помощь, и вот нам предлагают поддержку, а я сомневаюсь!
Вера больше не собиралась дожидаться моего решения. Закатив глаза, она круто повернулась и шагнула в калитку.
Вздохнув, я шагнула следом.