По традиции забившись в самый укромный уголок, я тихонько уплетала овсяную кашу с маслом.
- Дитя, ты почему здесь одна? - На меня смотрел не то сторож, не то бывший шофёр, хромой дедушка лет 70-ти, слеповатый на один глаз. Я уже видела его в окно. Видела, как приезжали и уезжали какие-то люди, целые семьи, как старик смотрел за сумками. А когда все расходились, дедушка садился покурить. Иногда он замирал, уставившись в одну точку.
Мне было интересно, о чём он думает, о чём вздыхает. Куда-то всё смотрит в даль.
Но было жутко неудобно спросить, да и боязно.
Я, как обычно, разглядывала людей за окном. Поэтому не заметила, как тот самый старичок “вырос” у моего стола. Голос у него был глухой и очень низкий.
- Ты одна здесь, дитя? Я Витаутас.
- Я… Я… - Мне совсем не хотелось упоминать тётку или говорить неправду. Поэтому я просто замолчала, потупив взгляд.
- Послушай, дитятко, скажи мне, откуда ты? - В голосе Витаутаса послышались странные нотки. Он присел напротив и посмотрел на меня с какой-то надеждой.
“К чему эти расспросы? Что будет моей тётке, когда узнают, что она меня оставила на произвол судьбы?”
- Когда-то я знал Зину, - продолжал старик, - мою Зину, с такими же чёрными, как угольки, глазами, как у тебя...” - Мой собеседник отвёл глаза вниз, ожидая, что, мне непременно захочется вышмыгнуть из столовой. Но мои глаза разглядывали его испещрённое морщинками лицо.
- Зину?.. - Меня, как и мою бабушку, звали Зина и все соседи с детства говорили моим родителям, как сильно дочь на бабулю похожа. Кто-то даже шутил, что не мамина дочь, и не папина, а бабушкина.
- Да, Зину, которую я любил больше жизни своей, с мыслями о которой через войну шёл. - Витаутас глубоко вздохнул и смахнул навернувшуюся слезу. - Прости, девочка, растрогался дед... Не надобно тебе байки о старом слушать.
- Зину, которой вы цепочку с вазочкой сделали своими, вот этими руками и подарили в знак вечной любви? - Бабушка рассказывала мне эту историю много раз. И вазочку эту, конечно, показывала. Каждый раз со слезами.
Она любила моего дедушку, как и всякая русская женщина своего мужа. Безвозвратно, безропотно. И дедушка её любил, не обижал. Но тот подарок она хранила всю жизнь. Нужно ли ещё что-то объяснять?..
Витаутас замер на секунду, и слёзы хлынули из его глаз. Они беззвучно катились по его щекам. Наконец, он мягко сжал мою руку:
- Зиночка, Зиночка… Скажи, она помнит меня?.. - Старичок смотрел на мои губы.
- Да, да! - Почти закричала я. - Бабушка до сих пор хранит вашу вазочку! Значит... Она тоже вас любила всё это время...
Витаутас умиротворённо улыбнулся, вдруг поднялся со стула и пошёл…
“Куда?.. Наверное, хочет побыть один, - думала я. - Завтра задам свои миллион и один вопрос. А бабушку-то как обрадую!”