Я рисую и рисую. Мне не хочется ни спать, ни есть, только рисовать. Прекрасное настроение. Мир вокруг меня улыбается и смеется, подталкивая ко мне удивительные сюжеты один за другим. Воздух прозрачен и чист. А я спокоен. Радуюсь каждую секунду.
Проходит три дня. Или пять. Я уже не знаю. Сижу на стуле и смотрю на картины. Дешевка. Я во всем никчемный. Пустой и бесполезный алкоголик Ван Гог, так обо мне говорят. Хватаю бутылку и осушаю половину залпом. Что может быть лучше абсента? Только он способен частично вернуть меня к жизни. Картины ужасны, но рукам до этого нет дела, они продолжают рисовать это уродство.
Не могу больше. Ненавижу краски и эти чертовы холсты. Они во всем виноваты. Меня трясет. Закрываю глаза, лишь бы не видеть этот кошмар. Чувствую, как внутренности выворачивает наизнанку. Вылетаю на улицу, бегу в кафе за очередной порцией абсента. Небо странно морщиться. Облака меняют форму, закручиваются в спирали. Мне становится страшно. Сердце бьется о ребра, словно хочет сломать их. Цвета меняются местами, небо уже желтое, а облака зеленые. Какого черта?
Мир вокруг сжимается. Не дает мне дышать. Я должен рисовать. Или умру. Холодный пот стекает по лбу, а я не могу шевелиться. Страшно. Кто-то идет в мою сторону. Фигура искажена, она угрожает мне. Хватаю камень и кидаю в её сторону. Фигура останавливается и что-то злобно кричит. Хочет убить? Определенно. Надо спешить. Бегу без оглядки. Останавливаюсь, когда облака становятся обычными. За мной гонится мой единственный друг Поль Гоген, он запыхался. - Он хочет меня убить, - говорю. - Винсент, старина, это я. Зачем ты убегал от меня?
Смотрю на него и думаю. Идиот. Как это мог быть он, когда это была черная фигура, угрожающая моей жизни. Нечто, с двумя огромными дырами вместо глаз. Оно заставляет меня день за днем рисовать это уродство. Молча разворачиваюсь и иду к дому.
Надо рисовать, иначе он вернется. Но, зайдя в дом, снова вижу эти чертовы картины. Раскидываю их по комнате, краски летят во все стороны. Гоген стоит за спиной и молчит. Ну и пусть. Он тоже знает, я бездарность.
Голова начинает кружиться. В ушах невыносимо звенит. Картины оживают. Двигаются, и насмехаются надо мной. Неудачник Ван Гог, вынужденный рисовать абсолютное безобразие. Страх вернулся. Не хочу, чтобы меня убили мои собственные картины. Хватаю красную краску и заталкиваю в рот, она меня защитит. Гоген пытается отнять ее. Он не понимает, это мое спасение. Иначе умру. Красный всегда защищает.
Ему удается отобрать краску. Кричу на него.
-Убирайся отсюда. Ты мне жизни не даешь. Тоже хочешь моей смерти. Все вы хотите, -указываю рукой на картины, но они уже не двигаются.
Я вижу, Поль зол. Хочу взять слова обратно, ведь он мой друг. Но он уже уходит. Что я наделал? Зачем обидел его? Сажусь на пол и пью, пью...
В голове уже такой туман. Страх то накатывает, то отпускает. В моей голове живет монстр, он хочет съесть меня целиком, он питается моими страхами. Или он реален? Я уже давно не понимаю, что тут правда, а что плод моей больной фантазии.
Совсем забыл, почему ушел Поль. Надо бы его вернуть. Пытаюсь встать, тело не слушается. Меня отравили. Ну вот, теперь я точно умру. Опять трясет, все вокруг вертится, замирает, а потом бежит еще быстрее. А я так и сижу на полу. Дышать нечем. За окном вижу искаженного человека. Он здесь. Отравил меня, а теперь вернулся, чтобы добить.
Снова звон в ушах. Звенит так, что я не слышу даже собственных мыслей. Резко вскакиваю, человек стоит рядом. Он смотрит на меня. Видимо, его отрава не сработала. Ждет момента, думаю я, и хватаю бритву со стола. Отрезаю мочку уха. Боли совсем нет. Кровь капает мне на плечо, а фигура уходит. Думает, я сам себя убью. Но не дождется.
Поднимаю с пола окровавленную часть уха и оборачиваю своим платком. Звона больше нет. Выхожу на улицу. Поеду в бордель. С тех пор, как рядом со мной нет Син, я так одинок. Захожу в здание, девушки стоят кучками и болтают. Подхожу к одной из них и выдавливаю улыбку. Мы давно знакомы. Достаю платок и разворачиваю. Нужно с кем-то поделиться хорошей новостью, что звона больше не будет. Вижу свое ухо и снова улыбаюсь. Кажется, она кричит. Или все кричат. Выбегаю на лицу.
Утром я едва разлепляю глаза. Первым делом хватаю абсент и выхожу на воздух. Мир какой-то синий сегодня. Небо, трава. Все синее. Опасность. Чуть позже меня снова окутывает волна безумного страха. Меня все ненавидят, я неудачник, а теперь еще и инвалид. Живу на чужие деньги, а на самом деле давно должен умереть от голода. Меня преследует монстр, хочет убить, а я могу только рисовать, пытаясь спастись. Я так боюсь смерти…
Два дня я в беспамятстве, пью и пью. Гоген вновь приходит, но он знает, меня не остановить. Я чувствую, как ему жаль. Еще бы, больной алкоголик, решивший, что способен нарисовать что-то стоящее. Он не понимает, я рисую, потому что иначе меня не будет. Мы много ссоримся. Кричим. Я ему противен. Я псих. Знаю, он больше не придет.
Мне нужна профессиональная помощь. Люди на улицах меня бояться, даже просят власти избавить их от безумца. Собираю вещи и добровольно отправляюсь в психиатрическую лечебницу в Сен – Реми… Надеюсь, они помогут мне перестать бояться.
Там я рисую. Теперь это не защита, мне просто этого хочется. Вспоминаю, что раньше рисовал хорошие картины, и рисовал для удовольствия. Персонал всегда рядом. Они следят за мной. Каждую секунду. Черная фигура появляется, но не приближается. Боится их.
Я живу в клинике уже год. Иногда рисую, а иногда мир снова меняется. Брат присылает мне краски, хочет, чтобы я больше рисовал, думает, это поможет. Краски нужно есть, особенно, красную. Врачи их отбирают, ждут, пока небо станет обычным, прежде чем вернуть.
Иду рисовать в поля. Меня отпускают одного. Значит доверяют. Только я не доверяю этой фигуре, и поэтому украл пистолет. Держу его в кармане, на всякий случай. Не понимаю, сейчас утро или ночь. Небо снова странное, будто его накрыли блестящей тканью. Хожу взад и вперед, смотрю на небо, под ноги. Все такое особенное. Ненастоящее. Человек снова придет. Он всегда приходит, когда небо меняется.
«Это невозможно. Невозможно», - шепчу я. Не двигаюсь с места. Боюсь, что он заметит. Стараюсь даже не дышать. Но он охотится за художниками-неудачниками вроде меня, он всегда находит нас. Приближается ко мне и смотрит. Небо зеленеет, синеет, краснеет. Искривляется и давит на меня. Он меня не убьет. Не позволю. Хватаю кисть и рисую, рисую, словно могу выразить на холсте весь свой страх и беспомощность. И вдруг чувствую резкую боль. Опускаю глаза. В руках пистолет, я выстрелил сам в себя. Он заставила меня. Даже краски не спасли, он слишком силен. Раскормился моими страхами и сожалениями.
Бегу назад в клинику, держусь рукой за бок. Кровь заливает пальцы. Я ХОЧУ ЖИТЬ. Теперь боли совсем нет. Ложусь в постель и закуриваю трубку. Кровь все еще идет, но я уже спокоен. Сегодня не умру. Приходит врач, говорит пуля прошла мимо сердца, поэтому жив. Но это лишь отсрочка. Он набирает силы для нового нападения. Ночью человек снова здесь. Стоит у кровати. Вдруг на меня обрушивается боль. Такая боль, что ей невозможно сопротивляться. Она хватает меня, и сжимает, душит, режет. Втягиваю ртом воздух, но он не проходит в легкие. Начинаю задыхаться. Искажённый человек двигается, но его не разглядеть…Хочу рисовать, или хотя бы закричать. Но сил совсем нет. Он все таки добрался до меня. И я сдаюсь, потому что знаю, он победил…
