Серебристая Чаща
Роман
Е.Ермак
142.
Как-то раз Людмила будила его по старинке, холодной водой из графина, а Николай вскочил и схватил ее больно за птичье запястье. Людмила взвизгнула и начала причитать, что он ее бьёт, и как ему не стыдно.
С тех пор Николай избегал хватать Людмилу за запястья и, вообще, делать что-то такое, что она могла расценить как нападение.
Хотя ему иной раз очень хотелось хоть как-то на нее воздействовать и приструнить. Людмила ещё тогда подумала, что муж охладел к ней. Она не сильно горевала. Никто ещё на пятом или десятом году брака не может сохранить свежести чувств. Сказки это для юных девушек. Она женщина мудрая и взрослая. Ну, охладел. Проблема-то в чем? Уж лучше такой муж пусть будет у нее. Спокойный, надёжный увалень. Не нужно ей такого, как у учительницы, например. Пусть он и побогаче будет, но ведь все знают, какой он грубый, все знают, что жена его синяки пудрит перед уроками. Сейчас-то муж ее уже пожилой человек, наверняка, перестал важничать, но по молодости, что было! Разве можно такое забыть?
Она, Людмила, не смогла бы продолжать жить с тем, кого боится. Николая, даже пьяного, даже сердитого, голодного, любого она никогда не боялась. Если он позволял себе лишку, то сам бывал скорее бит. Бит своей маловесной тщедушной женушкой.
***
Маргоша ехала в электричке с Олегом, как она надеялась в последний раз в этом году хотя бы.
Уже чужой посёлок для нее и для сына оставался тоскливым пунктом назначения. Олег особенно не просился ехать с ней. Можно сказать, что она сама настояла. Дескать, надо бы попрощаться с отцом. Дескать, Олег его долго не увидит.
В итоге, сын сидел перед ней на противоположной скамье, и только зрачки его глаз, быстро перебегающие с мелькающих домов и деревьев, свидетельствовали о том, что он живой.
Олег отчего-то напоминал Маргарите Васильевне воробышка, нахохленного от капель дождя.