Я сидел на узенькой кухне у Зингры, занимавшей одну комнатку в большой двухкомнатной квартире в угловом подъезде громадного сталинского дома по улице Свердлова в городе Свердловске Свердловской области.
Зингра – Зинаида Григорьевна Петрова – учительница вечерней школы рабочей молодёжи, каковую моя мама таки осилила закончить по выходе из отнюдь не пионерского Лагеря в 1953-ем году. Поскольку мама и любила поэзию, и читала её профессионально со сцены, и писала стихи сама – Зинаида Григорьевна была любимейшей учительницей мамы и Ларочка – так Зингра её называла – не упускала случая пообщаться с другой молодёжью, каковая у Зингры дома находилась дни напролёт. По сути Зингра создала в своей единственной крошечной комнатушке Литературный Салон потрясающей мощи и глубины.
Но рассказ о нём сегодня не входит в мои планы.
Я просто описываю своё пребывание на кухне сей наигостеприимнейшей квартиры, где среди прочего был таки книжный шкаф и в этом шкафу за стеклом стояли разные книги. Мой взгляд упал на книгу «Диалоги» неизвестного мне тогда ещё Платона.
Именно её я выбрал для самостоятельного чтения, пока мама общается с Зингрой и другими её гостями. Предполагалось, что ждать придётся долго и я неспешно приступил к чтению диалога «Федон».
Просто так раскрылась книга, что этот диалог оказался самым первым.
Речь в нём шла о том, как Сократ при друзьях выпил бокал цикуты и отправился в мир иной.
Когда я оторвался от книги, был уже не ранний вечер.
Расставаться с книгой я не пожелал и мне разрешили взять её с собой «на недельку».
Эта «неделька» длится до сего дня.
Мама приобрела Зингре другое издание, а с этим я уже не расставался.
Теперь могу уверенно сказать: практически до конца моих дней.
И вот сегодня я хотел бы отрефлексировать не Апологию Сократа, а только сам эпизод с его осуждением Афинским Ареопагом.
Как я уже указывал в материале «К истории Урайского эксперимента» с точки зрения самих членов Афинского Ареопага осуждение Сократа было локальным юридическим событием. А с точки зрения сегодняшних представлений это было одно из самых значимых событий во всей мировой истории, во всей истории человечества.
С точки зрения любого из членов Ареопага (Совета Афинских судей, включавшего в свой состав пятьсот – пять сотен!! – членов!) он стоял неизмеримо выше Сократа и в общественном положении, и в экономическом плане (Сократ был просто нищ!), и по любым другим критериям для сравнения. На весах его – члена Ареопага – сознания Сократ был исчезающе малой величиной, а его предложение наградить себя воспринималось как прямое оскорбление всех присутствующих.
Пятьсот Афинских Судей по пустякам не собирались и не разбирались.
И сам факт разбирательства в суде, который мог приговорить обвиняемого к лишению самой жизни означал серьёзность и весомость происходящего.
Человек, живший в полисе, преступил некую черту и должен был понести соответствующее содеянному наказание.
Наши двенадцать присяжных просто отдыхают перед развитой формой состязательности и объективности суда пятисот.
Пятьсот авторитетнейших жителей величайшего города мира!
В городе в тот момент проживало около двух с половиной миллионов жителей, из которых пять шестых были рабами!
В цирюльнях города женщинам предлагалось до двухсот различных причёсок!
Я обошел однажды тысячи парикмахерских и салонов красоты в Москве, Петербурге, Екатеринбурге и везде выяснял: а сколько причесок готовы предложить на выбор они.
До Афин рассматриваемого периода нашим цирюльням дальше, чем до Луны.
И вот среди двух с половиной миллионов жителей нашёлся один практически нищий, «странный», болтающийся по городу и пристающий к солидным занятым серьёзными делами гражданам с дурацкими вопросами.
В конце концов этот явно не от мира сего больной старикашка достал всех!
Если вы всерьёз думаете, что сами афиняне воспринимали Сократа так, как воспринимаем его сегодня мы, то вы глубоко заблуждаетесь.
И тогда и сейчас люди абсолютно не интересуются ни словами, ни текстами, ни мыслями, ни идеями.
Вы можете открыть рот и произнести любую, сколь угодно глубокую мысль.
Никто вокруг вас не восхитится вами и не начнет вас за эту самую мудрую мысль кормить. Никому вы не нужны ни с мыслью, ни без оной.
И это надо принять за отправную точку.
Пятьсот афинских судей в роскошных дорогих одеждах, излучающие благополучие, мудрость и успешность! Сам Феофраст (кто же тогда знал, что это именно САМ Феофраст?) потерял дар речи (Фео – тео – Бог, фрастос – речь – фраза – БОГОРЕЧИВЫЙ!!!) при виде этого высокого собрания и ему вынуждены были сказать: «Перед тобою не сонм Олимпийских богов, а пятьсот афинских судей!».
О, Афиняне!
Прошло две с половиной тысячи лет!
Я проверял: играл в «ассоциации» и произносил: АФИНЫ!
Никто не сказал «Еврипид» или «Аристофан».
Никто не вспомнил ни одного из правителей города!
Но каждый второй произнёс: «Сократ!»
И оказалось, что самое грандиозное достижение величайшего города мира – вот тот самый босой, в драном плаще, произносящий совершенно непотребные вещи, осужденный к смерти через принятие яда.
Оказалось, что немногие его слова оказались сильнее фаланги Александра Македонского, сильнее Логики Аристотеля, сильнее песен Сапфо.
Акрополь проиграл этим словам.
Сократа знают на всех континентах.
Его мысль сверлит мозг миллиардам людей.
И ведь слова-то какие простые!
Почти детские:
Я знаю, что ничего не знаю!
И:
Познай самого себя!
И ведь без Интернета и социальных сетей, без перво- и послепечатников.
Без теле – еле – видения!
Без радиостанции «Маяк»!
А назовите имена тех самых пятисот великих знатных афинских судей!
Не надо пятьсот.
Назовите первые пятьдесят!
Вспомните хотя бы как звали первую двадцатку этих наисостоятельнейших граждан.
В момент якобы судебного, якобы разбирательства Сократа как бы обвинили в дурном влиянии на молодёжь.
В древнегреческом варианте «растления» «малолетних».
И здесь была создана и отработана великая модель физического устранения того, чьего интеллекта ты опасаешься.
Умный?
А к то тебе дал право общаться с молодыми?
Эта модель, эта машинка стрижёт до сих пор.
Противостоять ей Личность может только одним способом:
-Вам туда, мне сюда, и неизвестно, чья дорога лучше!
