Первая симфония («Зимние грёзы») (также звучит в балете «Снегурочка»)
Соль минор, соч. 13
Посвящена Н. Г. Рубинштейну
Сочинение Первой симфонии шло с трудом. Перегруженность дневными занятиями вынуждала Чайковского работать над ней в ночное время, что совершенно претило его натуре. Острое переутомление привело в конце концов к апоплексическим «удариками», которые сильно расшатывали здоровье композитора и даже наводили на него страх смерти. Нервы его расстроились донельзя. Впоследствии он с ужасом вспоминал об этом времени и, по свидетельству его биографа, никогда уже больше не сочинял музыки по ночам.
Закончив симфонию к сентябрю 1866 года, Чайковский прежде всего отдал её на суд А. Рубинштейна и Н. И. Зарембы, своих бывших учителей в Петербурге. В ответ он услышал суровую критику и отказ включить её в концерты РМО. Новая (вторая) редакция, выполненная Чайковским в ноябре того же года, также не получила полного одобрения строгих наставников. И только 3 февраля 1868 года «Зимние грёзы» впервые были исполнены целиком в 8-м симфоническом собрании РМО в Москве под управлением Н. Рубинштейна.
Но впоследствии симфония вновь была предана забвению на долгие годы и возобновлена почти через шестнадцать лет: в 1883 году она была сыграна в Москве под управлением М. Эрдмансдерфера уже в третьей (последней) редакции, выполненной Чайковским в 1874 году. «Вот это настоящая русская симфония, — отмечал один из рецензентов. — В каждом такте её чувствуется, что её мог написать только русский человек. В выработанную на чужбине форму композитор влагает чисто русское содержание». И наконец в 1886 году состоялось её первое исполнение в Петербурге под управлением Г. О. Дютша. С тех пор положение Первой симфонии в концертном репертуаре установилось прочно.
Выставленные Чайковским программные названия («Зимние грёзы» и «Грёзы зимнею дорогой») имели для него, по-видимому, твёрдо определённое значение. Увидев как-то картину с изображением большой дороги зимой, он назвал её «как бы иллюстрацией» к первой части своей симфонии. Действительно, названия эти очень подходят к общему характеру произведения. Глубоко прочувствованная, прямодушно-сердечная музыка наделена в неё чертами светлой и нежной мечтательности. Вместе с тем многие страницы симфонии внушают ощущение холода, мороза, точнее — зябкости, душевной потребности в сочувственном тепле и ласке.
Лирический характер музыки господствует на протяжении всего произведения в целом. Хрупкие и нежные чувства, воплощённые как будто акварельными красками, создают благородный и трогательный образ центрального героя симфонии. Но интимный мир его не замкнут и раскрывается в непрерывном стремлении к общению. Вот почему так естественно симфония завершается гимническим прославлением отчизны, могучим образом её крепости и величия.
Первая часть симфонии названа композитором «Грёзы зимнею дорогой». Можно сказать, впервые в симфонической музыке воплотились образы русского путешествия — зимнего санного пути через леса и просторы необъятной родины.
Переживания путника сочетают прошлое с будущим — печаль разлуки и радость ожидания грядущих встреч. Они сливаются в едином ощущении одиночества и следуют на фоне непрерывно сменяющихся впечатлений: каждое мгновение рождает новую картину окружающей природы. Она видится то ясно, то расплывчато, и тогда воображение дорисовывает её прозрачные очертания. Фантазия и действительность сливаются в грёзах и наполняют их причудливыми образами.
Печать высокой поэтичности лежит на всей первой части симфонии. Оркестровка её мягка и прозрачна и редко использует полную звучность всего состава исполнителей.
Вторую часть симфонии Чайковский назвал «Угрюмый край, туманный край».
Вся эта часть в целом воспринимается как нескончаемая песня, глубоко родственная русским протяжным напевам, как будто по-своему распевшая их. Как и народная песня, такая широко льющаяся мелодия могла возникнуть на одинокой прогулке, под впечатлением от родной природы, в результате вызванных ею чувств и размышлений.
Название третьей части — Скерцо (по-итальянски — шутка) обусловлено скорее всего традицией определять таким образом одну из средних частей симфонии, а именно — оживлённую, деятельную, подвижную. Чайковский в своих сочинениях рисовал героев детского мира с глубоким уважением, восхищением и любовью. Человечность его натуры проявилась здесь, быть может, с наибольшей силой. Печать умильности, восхищения и, главное, ласковости всегда лежит на музыке Чайковского, посвящённой образам детства. И в основном разделе третьей части примечателен ритмический мотив, который выдерживается в неё почти на всём её протяжении. В этом ритме сочетается игривая подвижность, живость с грациозной пластичностью и, можно сказать, чисто русской сердечной ласковостью. Трёхсложное дактилическое строение его воссоздаёт ритм многочисленных уменьшительных, ласкательных, нежных русских слов (например, матушка, батюшка, бабушка, деточка. Часто обращался к ним в своей вокальной музыке Мусоргский; например в «Сиротке»).
Финал симфонии написан в сонатной форме с медленным взволнованным вступлением. Оно построено на русской народной песне «Я посею ли, млада». Изложенная сначала в миноре, отрывистыми мотивами, в низком регистре, в сумрачном звучании фаготов, она производит впечатление тоскливого и безответного призыва.
Но вот мелодия разрастается, распевается, ускорение темпа свидетельствует об увлечении, всё больше наполнявшем музыку. Звучат призывные фанфары валторн и труб, подобно перезвону колоколов, загорается оркестровый фон, на котором выступает торжественный хор медных инструментов.
Величественная тема главной партии возникает как венец развёрнутого во вступлении динамического нарастания, точно образ большого празднества, музыкальный символ государства, его горделивой мощи.
Восторженным прославлением народа, горячим изъявлением патриотических чувств закончил Первую симфонию Пётр Ильич Чайковский. Блеск и яркость окончания симфонии производят особенно сильное впечатление благодаря тому, что перед этим музыка её опиралась преимущественно на звучность нежную, негромкую, использующую лишь часть оркестрового состава.
Мечтательный характер, преобладающий в симфонии, и особенно в начале, в конце её сменяется твёрдо решительным. Образ народной силы и народного ликования поглощает многообразные личные переживания, наполняющие первые части пьесы.
